Две истории. Рождение легенды

Прошлый раз повествование оборвалось на том, что группа князей составила заговор с целью смещения с престола Бориса Годунова и возведения на престол Федора Романова. Рассчитывали они на военную помощь Запада, а расплатиться за эту помощь были готовы присоединением России к Флорентийской унии. То есть речь шла о объединении православия и католичества.

Это сейчас, современному православному человеку такая мысль может показаться кощунственной. В те времена было не так. Идеологически две церковные ветки еще не разошлись так сильно, а наличие общих врагов заставляло искать сближения. За полторы сотни лет до воцарения Годунова во Флоренции представители всех главных православных церквей и римско-католической церкви подписали соглашение об объединении. Русская делегация также подписала этот документ.

Но по возвращении она застала на Москве изменившуюся политическую ситуацию, необходимость в сближении с Римом уже отпала. Глава делегации митрополит Иссидор не разобравшись с ходу что к чему, решив продемонстрировать князю успех миссии, начал вести службы по латинскому обычаю (что, кстати противоречило самой унии), чем страшно разозлил и клир и самого князя. Короче, спустя несколько лет Москва объявила о своей автокефалии и отпала от унии.

Однако среди части русского духовенства, особенно в южных и новгородских землях, идея Флорентийской Унии была по прежнему популярна. Причем во времена опричины число ее сторонников заметно выросло. Для простого же народа, далекого от церковных тонкостей, разница вообще не была видна: по условиям унии все обычаи и обряды церквей оставались в неприкосновенности.

Так что намереваясь принести в жертву своим замыслам автономность русской церкви заговорщики, в общем-то, особо не рисковали нарваться на сопротивление этому.

Борису стало известно о заговоре, причем от западных друзей. Он оказался перед трудной проблемой: сидя на шатающемся троне выступить против группы самых могущественных князей, только и ждущих повода, чтобы призвать на помощь Запад — это значило как минимум развязать гражданскую войну и потерпеть поражение. Острый ум подсказал Борису выход — устранить саму причину заговора. Федор Романов был тайно схвачен и насильно пострижен в монахи. На престол стало возводить некого. Одновременно была пущена в ход вся мощь дипломатической машины, срочно урегулированы все спорные моменты между Москвой и Речью Посполитой, которая дала твердые гарантии мира и пообещала, что польская армия не будет участвовать в русских конфликтах.

Заговор князей распался как-то сам собой.

Менее влиятельные заговорщики, такие как Шереметьев, были под благовидными и необидными предлогами удалены подальше от столицы, а самый влиятельный, но нечестолюбивый Милославский наоборот, приближен, и осыпан милостями.

Но запущенный маховик уже раскрутился и не думал останавливаться.

Не забывайте о двух Филаретовых Братьях. Монашество Федора-Филарета открыло дорогу на престол среднему, Дмитрию. Несмотря на царское происхождение, у него не было ни авторитета старшего брата, ни понимания ситуации внутри Московского царства, и очень смутные представления о специфике русской православия. Но было горячее желание поцарствовать, были под боком соблазнители в лице папского нунция, который подначивали ежечасно, были хорошие военные ресурсы, ведь хотя Король и поклялся не посылать на Русь войска, он не обязан был препятствовать тем, кто согласился бы помочь русскому принцу в частном порядке.

И был младшенький Иван, который совсем не прочь был отомстить Борису за Федора и возвести на престол родную династию.

Короче говоря, заговор перекинулся на сопредельные территории, туда, куда руки Бориса не дотягивались.

Иван выдвинулся со своим табором к южным границам Русского царства под Путивль, и оттуда во все стороны по казацким становищам полетели письма с призывом выступить за законного царя Дмитрия. Слухи быстро просочились на север и там приобрели новый оттенок. У простого народа, непосвященного в династические тонкости, имя царя Дмитрия вызвало другие ассоциации.

Когда еще в Угличе погиб другой Дмитрий, царевич, сын Ивана Грозного и велось следствие, один из свидетелей, дьяк, не выдержав пыток стал кричать о том, что вместо царевича погиб другой отрок, а царевича мамки спрятали. Следственная комиссия смутилась и не приняла меры о пресечении слухов. По народу пошла гулять легенда о чудесном спасении Дмитрия.

О вот теперь, когда появились письма от имени царя Дмитрия, у народа не возникало сомнений, что этот Дмитрий и есть тот самый, угличский царевич.

Заговорщики быстро сообразили, какую выгоду несет им это заблуждение. Разубеждать народ никто не стал, да и это было бы бесполезно.

Все сложилось как нельзя кстати. Бояре, которые знали, что к чему, не склонны были препятствовать возвращению на престол старой династии. А народ стоял горой за чудом спасшегося царевича. Народ нельзя было разочаровывать. Царю надо было явиться перед своими поданными.

В конце 1604 года Дмитрий Романов с большим отрядом казаков в сопровождении польских шляхтичей-добровольцев вторгся в пределы Московского царства. Чуть ранее, в августе, войско Ивана Романова заняло без единого выстрела Путивль, создав своеобразный плацдарм для этого вторжения. Южно-русские города во главе с воеводами без единого выстрела открывали перед новым царем ворота и приветствовали его.

Борис послал навстречу Дмитрию огромную по тем временам армию, которая по крайней мере в пять раз превосходила отряд Дмитрия. Поставь он во главе этого войска Василия Шуйского, еще неизвестно как повернулось бы дело.

Но во главе армии шел князь Мстиславский, тот самый, который еще четыре года назад стоял во главе антигодуновского заговора.

11.12.2008

Теги: история России Лжедмитрий Романов смута