|
|
Субботний религиозно-философский семинар с Эдгаром Лейтаном № 17
Чему может научить Индия: романтика, академическая наука и мистика
| |
Каждый человек — маг в душе, но он становится магом только тогда, ...когда работать ему становится интереснее, чем развлекаться в старинном смысле этого слова.
А. Н. и Б. Н. Стругацкие, Понедельник начинается в субботу |
Когда-то, постепенно всё более интересуясь Индией, сперва с уклоном в индо-тибетский буддизм, потом уже всем подобным сну феерическим разнообразием индийского конгломерата традиций, религий и философствований, я, время от времени, словно пробуждаясь от тонкого сна, пытался задать себе вопрос, что именно в Индии меня привлекает больше всего.
Казалось, что всё бесчисленное множество возможных ответов можно было бы свести к одному: религия. Индия мне издавна представлялась плавильным котлом различных религиозных верований, лествицей, состоящей из ступенек-уровней религиозного опыта, от самых грубых — настоящего, «классического политеизма» с верой во множество красочных — милых или же, наоборот, устрашающих — богов, и до высокодуховных философствований в духе авдайта-веданты Шанкары. Ну и со всем спектром, что располагается между этими двумя полюсами.
Всегда считая себя, несмотря на живой интерес к буддийскому опыту, а также к брахманическим воззрениям древне-современных индийцев, христианином, укоренённым в живой «латынской» традиции Римского католичества, я предпочитал, по слову Евангельскому, доброе испытывать (не всегда будучи уверен в его окончательной добротности), а от сомнительного постепенно отвращаться, предварительно досконально его исследовав.
Академические занятия, где на первом месте стояло основательное в филологическом плане изучение классических индийских, а также некоторых «буддийских» языков (вроде тибетского или среднеиндийского пали), постепенно стали придавать интеллектуальную перспективу сверкающей романтике и туманному ожиданию чего-то великого. Великое начинается с малого, а лучшее, как известно, враг хорошего! Сколько молодых и даже небесталанных студентов промелькнуло на нашей кафедре, иные задержавшись на пaру лет, а иные, подобно одному «учителю йоги», сбежав после нескольких занятий санскритом, не выдержав скуки , как они говорили, «тупой зубрёжки» парадигм этого зубодробительного древнего языка.
Предпочитая следовать совету одного доброжелателя по увлажнению сухостоя чистой и сухой «академии» живительными водами внутреннего делания, пришлось и мне перепробовать в течение ряда лет целый спектр конкретных медитационных практик. Не скажу, что это была чистая психотехника (как любят ныне выражатся в русскоязычных академических изданиях). Тут необозримое поле для творческого поиска, для интеллектуального, рефлексирующего вопрошания, и last but not least, для исследования конкретных источников на «языках оригиналов».
В поисках источников, выходящих за рамки чистой текстологии и несущих хотя бы дуновение подлинной, живой традиции (без которой, как казалось, по-настоящему понять религиозный гений Индии вовсе невозможно) как-то так получилось обратиться к традиции кашмирского шиваизма. Которая прежде всего традиция тантрическая. Моё лично знакомство с живой традицией тантры произошло в первый раз в Вене через профессора-религиоведа Беттину Боймер (Bettina Bäumer), являющуюся как академическим учёным, живущим с 1960-х годов в Индии, в Бенаресе, так и ученицей последнего великого представителя живой традиции кашмирского шиваизма, Свами Лакшманы Джу (умер в 1991 г.).
Тут необходима справка для тех, кто не знает: тантра представляет собой большую, особую группу мистических традиций в индуизме и буддизме, практика которых гарантирует очень быстрый духовный рост. Кроме того, индуистская тантра отвергает священный для ортодоксального индуизма авторитет ведического Откровения.
Тантрический кашмирский шиваизм показался мне интересным в том плане, что он позволяет (хотя бы теоретически) сочетать глубокую философскую образованность во всех школах индийской рефлексирующей мысли с интенсивной духовной практикой. Кстати, эта «духовная практика» вполне доступна для застрявшего в повседневности мирянина, а не предназначена только для отказавшихся от бытовых передряг аскетов.
Философские принципы тантры с её глубокими интуитивными прозрениями насчёт зеркальных соответствий микро- и макрокосмоса и с богатейшей изобразительной символикой-иконографией, а также приключения индивидуального духовного поиска, конечно же, привлекательны для молодых романтически настроенных богоискателей, несколько утомлённых принудительной ортодоксией, преходящей в идеологию, а особенно мелочностью приходских дрязг церковного христианства, выдаваемых почему-то за «духовную жизнь».
Когда я только начинал этим заниматься, то считал, что тантра — традиция очень малоизученная, даже в самой Индии зачастую сомнительного свойства, особенно в индусской ортодоксальной среде, из-за множества с ней связанных странных ассоциаций. Тут и «магия», и «причудливые эзотерические ритуалы», и «сексуальный символизм». Двусмысленную роль тут в своё время сыграли западные потребители индийской религиозности, падкие на всякого рода эксцентричную экзотику. Кашмирский же шиваизм ассоциируется, помимо всяких общетантрических положений, ещё с глубокой санскритской учёностью носителей этой традиции.
Как-то любопытно получается — всё большее число как молодых индологов, так и просто интересующихся Индией любителей в России, западной Европе и в Америке увлекается разными аспектами тантры. Недавно я обнаружил в Петербурге, что, оказывается, кашмирский средневековый гений-энциклопедист Абхинавагупта (X в.), малоизвестный у себя на родине, небезызвестен в России. Также и буддисты, и даже буддологи, если уже чем-то интересуются, то опять-таки прежде всего тантрой.
Я всё пытаюсь на протяжении ряда лет понять данное явление. То есть уже не столько тантру саму по себе, сколько растущую моду на неё на Западе, в том числе и в России. Что тут играет наибольшую роль: мимотекущая и скоропреходящая мода? Фасцинация, захваченность воображения какими-то огромными, неизведанными доселе возможностями? Тантра как альтернативный выход на собственную «душу», чего для многих более не может исполнять обычныя христианская обрядность? Призрак духовной ВЛАСТИ, который в целеполаганиях (сотериологии) тантрических систем, безусловно, присутствует? Просветление быстрого приготовления?..
С академической точки зрения дело представляется мне немного сомнительным хотя бы потому, что исследование тантрических систем представляется невозможным без серьёзной духовной практики, а последняя непредставима без специального посвящения и выучки у опытного наставника. Иначе заниматься тантрой не рекомендуется — слишком опасно! Но где подобного рода эзотерика, там заканчивается академическая наука и начинается уже что-то совсем другое.
Увлечение на Западе тантризмом, который, по определению, является разновидностью мистики, не может не заставить задуматься. Прежде всего, о романтических корнях своих собственных увлечений, повлекших за собой более систематические занятия академическим востоковедением. Во-вторых, этот довольно массовый «исход на Восток» свидетельствует об общем неблагополучии духовной ситуации на Западе. Из дома, где всё в порядке, обычно не убегают. В-третьих, если и говорить о верности собственному (т. е. христианскому) духовному наследию, законсервированному в «европейской культуре»: как тут не вспомнить пророческие слова великого немецкого католического богослова-иезуита Карла Ранера! Он считал, что «завтрашний христианин или будет мистиком, или его вообще не будет».
Пришла пора прислушаться к этому пророчеству и вновь открыть для себя своего «личного» Бога, который может стать для мистика увлекательнейшим приключением его жизни.
21.03.2009
Теги: востоковедение
Индия
мистика
|
Ваш отзыв автору
|
|
|
