|
|
Сурок по вторникам с Ханной Таупекка № 32
Сурок патетический: об истории одного хора и еще немного о Моцарте
| |
То, о чем искусство лжет,
Ничего не открывая,
То, что сердце бережет, -
Вечный свет, вода живая.
Остальное пустяки.
Вьются у зажженной свечки
Комары и мотыльки,
Суетятся человечки,
Умники и дураки.
Георгий Иванов |
Сегодняшняя история будет историей не только о музыке или даже не столько о музыке, хотя и о ней немного тоже. Не так давно мы разговорились с приятельницей о святых, и я припомнила своего любимого блаженного Дамиана де Вестера. Надо сказать, это не самое известное имя в истории католической церкви — он был беатифицирован папой Иоанном Павлом II сравнительно недавно, в 1995 году, и до сих пор почитается, в первую очередь, на Гавайях, где отец Дамиан прожил шестнадцать лет, умер и похоронен. У него было множество предшественников и последователей, куда более прославленных, и я не могу сформулировать даже для себя самой, почему же именно эта история так поразила меня когда-то — может, всё дело в том, что она произошла сравнительно недавно, в конце девятнадцатого века, или в той детали, которая позволяет мне писать об отце Дамиане и его жизни в рамках музыкальной все-таки колонки. Но, так или иначе, рассказ будет о нем.
Дабы не заступать на территорию субботнего коллеги, биографию отца Дамиана я перескажу совсем коротко. Он родился в 1840 году в Бельгии, в 19 лет вступил в Конгрегацию Священных Сердец, а в 1873 году был отправлен в колонию прокаженных на гавайском острове Молокай — на некоторое время, чтобы подготовить миссионеров для дальнейшей работы на острове.
...Когда в 1850 году на Гавайях началась эпидемия проказы, лечения от которой на тот момент не знали, проблему пытались решать различными способами, но в первую очередь, конечно, изоляцией больных. Инициатива эта сразу же натолкнулась на сопротивление местных жителей, которые предпочитали прятать больных родственников в домах, переселяться в глухие места или даже вставать против полицейских с оружием в руках. В 1865 году на скалистом безлюдном островке Молокай был основал лепрозорий, куда и свозили с тех пор прокаженных, которые вынуждены были сами по мере сил обустраиваться на месте. Изредка приезжали врачи, издалека осматривали больных и оставляли лекарства, но приближаться к обитателям острова никто не отваживался. К моменту приезда на остров отца Дамиана лепрозорий существовал семь лет и насчитывал более пятисот больных.
В популярной книге «Портреты святых» Антонио Сикари описывает жизнь Дамиана де Вестера на острове: обязанности священнические, организаторские, человеческие. Это шестнадцать лет подвига, перед которым любые слова обесцениваются, рассыпаются — я не могу себе даже представить то, что этот человек оказался способен сделать. Но в этом ошеломляющем рассказе есть деталь, которая — как ни смешно — поразила меня когда-то едва ли не больше всего. Отец Дамиан создал на острове прокаженных хор.
Сикари пишет об этом: «Что было особенно трогательным во время священных церемоний, так это хор. Гавайцы обладают ярко выраженной музыкальностью; но это было уникальным зрелищем — „Реквием“ Моцарта исполнялся, даже если пианисту приходилось играть куском дерева, привязанным к руке, и даже если хору приходилось часто менять певчих, у которых болезнь подступала к горлу. Когда гавайская принцесса Лилиуокалани прибыла с визитом в Молокай, она плакала, слушая это нежное и прекрасное пение в исполнении хора несчастных. А они, огорченные, прервали пение, решив, что она плачет от ужаса. Случайный посетитель отметил, что при звуках этого пения ему на ум приходил плач евреев в Вавилоне, когда они вспоминали о далеком Иерусалиме». Каждый раз, когда я перечитываю этот абзац, очень ясно встает перед глазами эта картина — «Реквием» Моцарта, распадающийся клавир на нотной подставке фортепиано, наверняка переписанные от руки партии, не слишком умелые, должно быть, солисты и аккомпаниатор. Так обыденно, привычно. Такая знакомая, тысячу раз слышанная музыка. Я никогда не любила, признаться, моцартовский «Реквием», он казался мне невыносимо пафосным в сравнении с Викторией или Кардозо, но, конечно, знаю его — кто же не знает. Моцарт. Хор. Плачущая принцесса.
Смешно, конечно, смешно: из всего почти невообразимого человеческого подвига запомнить историю о хоре, который пел не слишком хорошо, потому что часто приходилось менять певцов. Но именно этот хор, никакой практической пользы, всего лишь музыка, кажется мне примером наивысшего торжества души, перед которым всякий раз замираешь, как впервые. Никакой практической пользы, всего лишь музыка, так просто и прямо говорящая о победе духа над плотью — человеческого ли, Святого, каждый волен решить сам. И поневоле чувствешь себя глупцом, подбирая эти пустые и громкие слова, чтобы выразить свое отношение к тому, что не нуждается в нем, не нуждается ни в эпитетах, ни в оценке — достаточно одного только знания.
В «Портретах святых» ничего не сказано о том, пел ли этот хор на похоронах отца Дамиана, умершего от проказы в 1889 году, и что это было — может быть, тот самый «Реквием». Не говорится и о том, что стало с лепрозорием на острове и его обитателями, которые тесно, плечом к плечу стоят вокруг креста на фотографии с похорон. Но детали ничего, наверное, не прибавят к этой истории, какими бы ни оказались — давайте лучше просто послушаем «Реквием» Моцарта: в конце концов, у Вольфганга Амадея-то нынче день рождения.
27.01.2009
Теги: классика
музыка
религия
|
Ваш отзыв автору
|
