Второе пришествие

Было это в стародавние времена. Настолько далекие, что некоторые недоучившиеся в общеобразовательных школах математики, а порой и переучившиеся в своих академиях академики даже сомневаются в том, что такая прорва лет могла быть точно сосчитана, не говоря уж о том, чтобы быть достоверно описанной. Лет триста назад, а то и все шестьсот.

Хотя в те легендарные дни системы спутниковой навигации были крайне несовершенными и использовали всего один спутник Земли, а менестрель колониализма и по совместительству любимый писатель советских детей сэр Редьярд Киплинг еще не написал свои знаменитые строки, люди уже научились кое-как ориентироваться. И прекрасно осознали тот факт, что Запад есть Запад, а Восток, соответственно, что бы там ни говорили, есть Восток, хотя и не могли оценить по достоинству всей тонкости последнего, поскольку красноармейца Сухова тогда еще не было даже в сценарной заявке. А вместе с тем к ним пришло и понимание того факта, что в одной части света находятся страны цивилизованные, высококультурные и оттого богатые, а в другой, стало быть, наоборот, дикие и отсталые, а потому нищие.

Первые развивали у себя науки и искусства, совершенствовали микро- и биотехнологии и практически не знали голода. Вторые же прозябали в жуткой антисанитарии, страдали от перенаселения, не сдерживаемого даже регулярными эпидемиями и голодоморами. Жители их решали демографические проблемы, вырезая друг дружку в кровавых междоусобицах, и были готовы при первой возможности эмигрировать не только в страны богатые, но даже и в дикие неосвоенные земли, порой не гнушаясь при этом даже сменой вероисповедания. Международная торговля в те страшные времена была плохо замаскированным грабежом. Страны бедные за высокотехнологичное оружие (включая ядерное на твердотопливных ускорителях), предметы роскоши, гибкие носители информации и прочие поставляемые богатыми странами товары вынуждены были расплачиваться хищническим разграблением своих недр, из которых они извлекали цветные металлы и энергоносители. Последние, в свою очередь, шли на выплавку тех самых металлов из руды, то есть опять же, по сути, экспортировались. И хотя обмен был явно несправедливым, выбора у отсталых стран не было — остальная их продукция была попросту неконкурентоспособна на рынках богатых стран.

Но была в те времена одна страна, которая была ни то, ни се. Не Европа и не Азия. То есть элита этой страны, несомненно, жила в чисто восточной роскоши, а вот население предпочитала держать в европейской нищете, на голодном пайке. Огромная по тогдашним масштабам империя с многомиллионным разноязыким населением, являвшаяся крупнейшим мировым экспортером хлеба. Не то, чтобы климатические условия этой страны были очень уж благоприятны для сельского хозяйства, все-таки не Британия какая-нибудь и не Дания, где скот круглый год мог пастись на зеленых лужайках. Но ободрав холопов как липку, тамошние хлебные магнаты, или как теперь принято говорить олигархи, вполне себе неплохо могли конкурировать на мировом рынке и давить остальных поставщиков демпинговыми ценами. На этом и основывалось богатство империи, позволявшее уверенно расширять границы, присоединяя соседние государства и даже целиться на выход к границам Китая.

И, в общем-то, эта страна могла бы вполне себе благополучно существовать и по сей день, кабы не традиционные две беды, вошедшие в поговорку — шляхи и ляхи шляхтичи. И даже сами шляхи не были бы такой большой бедой, видали мы шляхи и похуже, когда бы по ним не шлялись туда-сюда от магната к магнату, а то и прямо на шляхах занимались разбойным промыслом те самые шляхтичи, за что вероятно и получили свое прозвание.

Были они, по большому счету, людьми никчемными, поскольку неизвестно откуда приобретенный гонор не позволял им заниматься каким-нибудь полезным делом, скажем там хлеб сеять или плуги ковать. Считалось, что нужны они для защиты страны от внешних врагов, но как показал последующий опыт, кроме гонора противопоставить тем самым врагам гордые шляхтичи зачастую ничего не могли. Да и враги ведь нападали не каждый год, а надо было чем-то кормиться и в промежутках. Оттого и искали шляхтичи магната позажиточнее, чтобы своим присутствием в свите обозначать его статус, поскольку часов от Картье и Роллс-Ройсов тогда еще не придумали. Работка не пыльная.

Но ведь и магнатам хотелось от прокорма этой толпы дармоедов иметь какую никакую отдачу. На счастье королевский престол то и дело становился вакантным, так что за отсутствием врагов внешних шляхтичи могли сгодиться на разборках с конкурентами за место «магната в законе». Только вот беда, во внутренних войнах убить шляхтича могли ничуть не менее бесповоротно, чем во внешних. Опять магнату сплошные убытки. Кормишь, бывало, какого-нибудь расфуфыренного пана, поишь, лет двадцать-тридцать, девок дворовых не жалеешь для того, чтобы голубая кровь не застаивалась, а его тюкнут на толковище моргенштерном по маковке, и остается благодетелю один токмо хладный труп.

Думали-думали магнаты, и заметили такую вот тенденцию, что побеждает обычно тот, у кого больше шляхтичей на откорме. А потому решили вместо напрасного смертоубийства и порчи шляхетской шкуры выбирать короля методом подсчета сторонников, или как сейчас говорят, голосованием. И все вроде бы было славно, если на корону случалось два основных претендента. А как оказывалось их больше, тут и получалось, что двое послабей всегда могли третьего переголосовать, а трое еще помельче — переголосовать этих двоих, и так до бесконечности. Дошло до того, что каждый замухрышка шляхетского рода, вовремя переметнувшись на другую сторону, мог испортить весь электоральный расклад, так что для сохранения стабильности системы потребовалось предоставить право вето любому, имеющему право голоса.

Тут уж шляхтичи и вовсе обнаглели. Теперь уже не только работать, но и воевать от них не требовалось, знай себе, торгуй своим правом вето. А ежели внутри страны покупателей не находилось, любому претенденту готовы были подкинуть деньжат закордонные борцы за польскую демократию шляхетские вольности. Так они и жили.

Долго ли, коротко ли, о том сказка стыдливо умалчивает, а только конец у нее не очень хороший — нет больше той страны. А вот гордый шляхетский дух пережил свою родину и сейчас буйно цветет на обломках той великой некогда державы, и даже баба с косой его не берет. Занесло его и к нам, толи недорезанные костюшки по пути в Сибирь местных аборигенов инфицировали, толи колокольным звоном c брегов туманного Альбиона навеяло.

Не знаю, будут ли теперь анекдоты про медведей считаться политическими со всеми вытекающими по правилам кровавого режима последствиями, как гласит консенсус-прогноз интернетовских зубоскалов, но получив в почту третью сотню таких анекдотов, я уже и сам был готов кого-нибудь расстрелять, хотя бы за переделку к случаю особо бородатых и тупых.

Реакция нашей сетевой публики на кандидатуру Президента от Кремля была стопроцентно предсказуемой, как в том анекдоте про еврейскую свекровь — «кого бы ты ни привел, она мне уже заранее не нравится». Уверен, останови Путин свой выбор на любом другом претенденте, вал плоских шуток и злобных подковырок был бы не меньше. Был бы рослым красавцем, навроде Михаила Касьянова, стати которого, по слухам не оставляют равнодушными не только дам, но и некоторых носителей игрек-хромосомы, пошутили бы на тему «голубизны», был бы опытным руководителем советской школы, вроде Зубкова, в моду вошли бы шутки про председателей колхозов. В общем, мало бы никому не показалось.

Но если реакция свекрови может быть оправдана материнской ревностью, не позволяющей признать кого-то достойной парой обожаемому чаду, то к Путину вроде интернетчики и блоггеры никогда теплых чувств не испытывали, а если испытывали, то делиться ими с публикой не спешили, ибо моветон. Нет, тут ревность скорее другого рода. Такое ощущение, что каждый посчитавший необходимым отметиться, просто уверен, что и сам бы он был ничуть не худшим «крулем».

Нет, не прав был Владимир Ильич, когда отстаивал тезис о том, что каждая кухарка не может управлять государством. Перестарались его преемнички с курсом на всеобщее высшее образование. Что там кухарка, ее профессия требует все-таки творческого подхода к труду, здравомыслия и знания жизненных реалий. У нас теперь каждый представитель офисного бентоса, получающий зарплату за то, что на восемь часов в день пересаживается с домашнего интернета на рабочий, увлеченно набивает свой ранец маршальскими жезлами, скипетрами, гетманскими булавами и прочими фаллическими символами власти. И лучше всех знает как управлять государством, точно также, как раньше каждый занюханный МНС знал, как надо было выигрывать Вторую Мировую Войну лучше Сталина с Гитлером вместе взятых.

А чему завидуют-то? Сами же радостно передают из уст в уста всяческие апокалиптические прогнозы вроде скорого дефолта, падения мировых цен на нефть из-за создания водородных двигателей, ареста средств Стабфонда буржуинами и прочих казней египетских, с апломбом пикейных жилетов рассуждают об ужасающем уровне коррупции, отсталости российской науки и народе-быдле, не знающем, за кого на самом деле надо голосовать и не желающем работать. Велико ли счастье управлять такой страной? Их послушать, так нам человеку, готовому идти на такую каторгу, надо в ножки поклониться.

Но даже если не принимать в расчет мрачные прогнозы оппозиции и прочих мудрецов, надо признать, что Путин в 2000 году брался за куда менее рискованный проект, чем предлагает сейчас Медведев. После перестроечных и ельцинских времен, получив страну с гигантскими долгами и остывающим трупом промышленности, принципиально не собирающимися налогами, голой и босой армией, самовластием региональных баронов и всесилием магнатов, банковской системой способной отмыть и распылить по оффшорам не то что куцый российский, но хоть бы и американский ВВП, он берясь за работу президента абсолютно ничем не рисковал. Ну не удалось бы ему добиться улучшений, никто бы и слова дурного бы ему не сказал — все равно в их возможность никто не верил ни в России, ни тем более в мире. «Ну не шмогла я…» ©

Медведеву же в случае победы на выборах придется сравниваться уже не с изредка приходящим в сознание Ельциным, а с человеком, сумевшим даже американцев убедить перестать разговаривать с Россией через губу. Не важно, насколько велика в этом личная заслуга Путина, но факт остается фактом: его имидж, статус, уровень народной поддержки — это такая планка, до которой даже дотянуться, не то что преодолеть — задача не для каждого. И стартовые позиции у него такие, от которых будет начинаться отсчет его достижений, неизмеримо выше тех, что были восемь лет назад. И в случае, если новому Президенту не удастся хотя бы сохранить ситуацию на текущем уровне, объяснить свои промахи ему будет нельзя ни саботажем думского большинства, ни пустой казной, ни сепаратизмом губернаторов.

Не знаю, каким Президентом будет Дмитрий Медведев. А если бы и знал, повлиять на ситуацию вряд ли смог бы. Раз уж Путин готов за него поручиться своим авторитетом, а единороссы поставить на эту лошадку свое будущее благополучие, значит Президентом он станет, хочет ли того наша «вольная шляхта» или нет. Чисто по-человечески ему можно только посочувствовать. А как русский, собирающийся жить и умереть в этой стране, я могу только пожелать удачи — она ему ох, как понадобится. Только оступись — благодарная публика растерзает в лоскуты повизгивая от удовольствия.