|
|
Сурок по вторникам с Ханной Таупекка № 12
Сурок, увешанный шариками и мишурой, со звездой на макушке
| |
Ученье — свет.
Народная мудрость |
Проверенный способ отбить охоту к чему бы то ни было — это, понятное дело, устроить по нему экзамен. Только что ты сидел, блаженно зажмурившись, да в свое удовольствие подпевал Гульду, подпевающему Баху, и вдруг — трать-тарарать! — уже лихорадочно пытаешься выучить наизусть «Хорошо темперированный клавир» (ХТК), на ходу изобретая подтекстовки по методу King’s singers. Фирменная разновидность музыкантского профессионального юмора, порожденная сочетанием суровой необходимости с творческим подходом, рекомендую.
Была у нас, помнится, барышня, весьма маявшаяся бессмертным гурилевским романсом «Домик-крошечка», который настигает мало не половину начинающих вокалистов — очень, очень, говорят, полезный опус. Особливо на предмет потренироваться в сохранении невозмутимого лица, добавляли мы про себя, такие образцы русского городского романса кого хочешь в гроб загонят. Так вот, барышня: все не давался барышне проигрыш ближе к финалу, аккурат после патетической фразы «…Но так рок судил — ни-сбы-лись мечты!», заботливо подчеркнутой замедлением. Я на каком-то повторении не снесла и самым лирическим голосом изобразила на злополучные три такта речитативчик: «…Ой, кранты, ой, кранты, ой, кранты!» — идеально, надо сказать, подошедший к мелодии. Когда мы все взяли себя в руки и прекратили смеяться, барышня в проигрыше ни разу не ошиблась — вот он, вклад в мировую вокальную педагогику.
Баху, между прочим, в смысле подтекстовок никогда не везло: чего стоит хотя бы пресловутая тема ре-мажорной фуги из ХТК же, переложенная на фразу «Коровка Машка пошла-а гу-улять», или соль-минорной — «Хра-ни-те день-гиии в сберега-а-ательной кас-се!» (чрезвычайно печальная мелодия). И ведь не то чтобы делалось это от недостатка уважения, ни боже мой: Иоганн Себастьян — наше всё. Но «смотри пункт первый»: как только дело доходит до экзамена, самая прекрасная фуга превращается в то-что-нужно-выучить, и это основательно сказывается на первоначальном от нее эффекте. А у всех остальных, заметим, вовсю набирает обороты подготовка к Новому году, и они возмутительно беззаботно чирикают о подарках, нарядах и прочем оливье. Ну не ужас ли?
А даты рождения, смерти, написания и исполнения? А? Я год собственного рождения всякий раз быстренько вычисляю из текущего года минус возраст! Я безнадежна, я, в конце концов, даже блондинка: при всей моей любви к музыке я помню из ее истории одну только дату написания господином Машо «Мессы Нотр-Дам» — и то потому, что когда-то триумфально села в лужу по этому поводу!
Или вот, положим, сольфеджио. Помнится, в музыкальной школе я от вящего ужаса соорудила шпаргалку из собственной руки: от локтя до кончиков пальцев все было исписано бесценными сведениями, запомнить которые по сей день остается выше моих сил. На второй минуте использования руки по назначению меня настигла учительница, велевшая немедленно всё смыть и обратно до того не возвращаться. Знаете, как плохо смываются с кожи чернила советской шариковой ручки? Вот с тех пор на дух не переношу все эти материи.
О фортепиано я и вовсе не говорю. Вы пробовали играть на этом ихнем фортепиано? И не пробуйте! Вот я на скрипочке извлекала себе, как белый человек, двумя руками одну мелодию. С переменным успехом, конечно, но опустим завесу жалости. И тут меня сажают за фортепиано и требуют извлекать каждой рукой что-нибудь своё! Причем то, что у меня немедленно получается, почему-то никого не устраивает — им подавай то вальс из «Спящей красавицы», то еще чего похлеще. И вы видели, как они нумеруют пальцы?! Всякий приличный струнник вам скажет, что первый — это указательный, а они?! Большо-ой, большо-ой, сядьте прямше, играйте громше, ах, в левой руке у нас легато, а в правой стаккато, ах, нет, только в правой — а то, что через пять минут ты чувствуешь себя записным шизофреником, решительно никого не волнует!
Кто ноет, я ною? Ну что вы, это я еще не ною. Это я так, слегка огорчаюсь, что почти месяц теперь мне не доведется услаждать ваш взор своими глупостями — вместо того я буду скоропостижно заучивать даты, виды, формы и хоральные, извините, прелюдии. Чтоб не помереть ненароком совсем уж необразованной. За всякую, в конце концов, любовь рано или поздно приходится расплачиваться, и непостижимо моему смешному уму, как они все после ТАКОГО умудряются не бежать с жалобными воплями, едва заслышав какой-нито упорядоченный звук.
И вы не поверите: такие герои действительно существуют. Вот есть у меня знакомый, отличный скрипач. Главный его плюс в моих глазах заключается в том, что даже если оркестр сыграл не так все, что можно было, лицо нашего скрипача все равно выражает истинное наслаждение от процесса, аж завидно делается. У нас в свое время, помнится, шутка ходила: мол, если попросить его сыграть простейшую гамму, он сделает это с тем же выражением лица. Так вот, поскольку Новый год я буду, видимо, встречать погребенной под гранитом науки, заранее желаю вам, чтобы все ваши занятия неизменно доставляли вам сходные эмоции. Оставайтесь на нашей волне.
11.12.2007
Теги: классика
музыка
смешное
|
Ваш отзыв автору
|
