Одиночество олимпийцев

Истекшие две недели были богаты на темы, достойные «Кровавого воскресенья». По роковому совпадению, на вторую половину февраля пришлись две черных даты русской истории. Исполнилось 50 лет самой мерзкой подлости в нашем прошлом, совершенной Никитой Хрущевым на XX-ом съезде КПСС. А 75 лет назад родился человек, который, запустив быстро вышедший из-под контроля процесс под названием «перестройка», довел до печального конца начатое в 56-ом разрушение великой страны. Тут кстати подоспела и круглая годовщина фултонской речи Черчилля — самой ловкой аферы старого пройдохи, позволившей стремительно теряющей свое значение Англии удержаться на плаву хотя бы в качестве американского сателлита. Но об этих событиях я писать сегодня не стану, не то «воскресенье» выйдет слишком «кровавым».

Не хочется пока делать выводов и по поводу других «горячих» процессов: нагнетания напряженности вокруг Ирана, разгорающейся пандемии загадочного происхождения, по странному стечению обстоятельств обходящей стороной Новый Свет, и прочих ростков намечающегося Апокалипсиса. Напишу о событии, хотя и не являющемся на первый взгляд столь значимым, но очень наглядно демонстрирующем печальные метаморфозы, произошедшие с нашим народом. Если кто не догадался, то я о выступлении наших хоккеистов в Турине.

Сложилась традиция, наделяющая Олимпийские Игры ореолом этакого праздника всеобщей любви и дружбы, всемирного форума сторонников здорового образа жизни и честной игры, способствующего росту взаимопонимания между народами и борьбе за мир. Слоган о тождестве спорта и мира, к месту и не к месту употребляемый журналистами и спортивными функционерами, успел всем изрядно приесться. А уж история о том, как древние греки во время этого мероприятия, побросав мечи и копья и прекратив междоусобные разборки, запасались пивом и бутербродами и рассаживались на трибунах стадионов, надоела до чертиков даже самым ярым поклонникам античности.

Но подобный имидж не мешал международным спортивным игрищам на протяжении всей их истории являться своего рода полем боя. Не зря ведь и в древности и в новейшие времена олимпийских чемпионов почитали наравне с военными героями (а в последние десятилетия даже больше, не говоря уж о лучшей оплате). Возможность померяться силами без кровопролития стала цивилизованным суррогатом поединков лучших воинов перед общим сражением, своего рода битвой нервов и демонстрацией мощи.

Пока шла «холодная война», каждый «фестиваль мира и спорта» становился ареной жестокого противостояния двух политических систем. Теперь же, когда социалистический лагерь благополучно самораспустился, на этом ристалище США борется уже за доминирование надо всем остальным человечеством так же, как и на ниве международной политики. И противники те же самые, что и на политической карте. На «севере» (то есть во время зимних игр) — объединенные немцы, на юге (на летних Олимпиадах) — китайцы. Где-то невдалеке, но уже без особых надежд на ренессанс, все еще маячит Россия, продолжающая подъедать семидесятилетнее наследие советской державы.

Не хочу оказаться пророком, но у янки есть все основания надеяться, что еще пара четырехлетних циклов (надо же, какое совпадение!), и, глядишь, этот конкурент окончательно сойдет со сцены. И дело тут не в динамике количества завоеванных нашими спортсменами медалей. Аналогия спорта и войны не случайна, а на войне не всегда побеждает тот, кто смог «забить больше голов». И только профан судит о перспективах сражающихся сторон по количеству убитых.

Гораздо важнее для оценки наших перспектив, и не только спортивных, не то, сколько медалей завоевала наша сборная, а то, в каких видах соревнований это произошло. На последних Олимпиадах, да и вообще в большом спорте все больше и больше проявляется очень неприятная тенденция. Если раньше наша страна традиционно была сильна в командных видах спорта, то теперь мы «вылезаем» в основном за счет спортсменов-индивидуалов. И блестящие теннисисты у нас откуда-то появились, и даже профессиональные боксеры с претензиями на чемпионские пояса. А вот всевозможные наши команды, вроде бы имеющие все шансы на золото, дружно «сливают». То китаянки нашим волейболисткам преградят путь к вершине пьедестала, то вот теперь ударная сборная наших звезд НХЛ под менеджментом гламурного Буре, позорно проиграла финнам, у которых именитых игроков едва на одно звено набралось. Про футбольную сборную вообще в приличном обществе упоминать не стоит.

Даже за третье место с отнюдь не самыми сильными в этом году чехами наши «золотые клюшки» не соизволили побороться. Действительно, чего пыжиться, раз «супер-героями» стать не удалось. Своим заокеанским нанимателям и так уже показали, что канадские и американские энхаэловцы своих гонораров не стоят. Не для болельщиков же напрягаться и не для страны, которая давно стала всего лишь сентиментальным воспоминанием. А ведь когда-то советская сборная финнами «коньки смазывала». И вовсе не потому, что была «любительской». Третьяк сотоварищи тоже не на общественных началах шайбу гоняли. Но и не за деньги ведь, а за нечто иное, что нынешним россиянам уже и объяснить сложно.

Кто-то скажет: «Да какая разница, в каких видах медали, главное, что они есть». И будет не прав. Победа индивидуала, сколько бы денег ни вложила страна в его подготовку, это всегда победа личности. Победа удачной комбинации генов и стечения обстоятельств. Победа же команды — это победа страны. И пусть в неофициальном зачете любая медаль считается за одну. И зрители, и спортсмены знают их истинный вес. Гениальный атлет может родиться в любой стране, и пока генетика не шагнула так далеко, чтобы управлять этим процессом. Но когда-то этот самородок состарится и уйдет, а вот смогут ли те, кто придет ему на смену, при самом лучшем материальном обеспечении и подготовке, стать столь же непобедимыми, никто предсказать не может. Уйдут все наши золотоносные фигуристы нынешнего туринского сезона, и никто не может гарантировать, что Россия не утратит лидерства в катании. Также шатки и позиции в остальных индивидуальных видах. 

Когда-то Наполеон, описывая свою египетскую экспедицию, приводил приблизительно такую арифметику: один мамелюк стоил двух французов, три француза — двоих мамелюков, десять французов сражались с десятком мамелюков на равных, а сотня французов способна была одолеть тысячу мамелюков. Победа команды, как и победа народа в войне, это результат способности представителей нации стать единым организмом, в котором каждая клетка, пусть и в ущерб себе, работает на достижение общей эффективности. Великий воин может выиграть тысячу поединков, но только хорошо слаженная армия, пусть и состоящая из не столь блестящих бойцов, способна выиграть войну.

И вот именно со способностью к взаимодействию ради общей цели у нас становится все хуже и хуже. Позаимствовав западный образ жизни, мы заразились и их возведенным в абсолют индивидуализмом. А вместе с ним и культом супер-героев, будь то вымышленные персонажи художественных произведений или спортсмены, забивающие больше всех голов и зарабатывающие больше всех зеленых денег. На хоккейной площадке у нас теперь не команда, а два десятка звезд, каждая из которых играет сольную партию, стремясь не к победе всего коллектива, а к личному успеху. 

Вот финны, а вслед за ними чехи и показали нам, что для победы над такой «командой мечты» не нужны ещё более титулованные звезды, а нужно четкое взаимодействие и общее стремление к единой цели. И что самое обидное, побили они нас нашим же оружием, много веков позволявшим нам устоять против натиска с Запада и Востока. Тем, что в древней Руси называлось готовностью «положить живот за други своя».

Так в Отечественную войну воздушные «ассы» Геринга в честолюбивом стремлении пополнить личный боевой счет, атаковали краснозвездные истребители прикрытия, вместо того, чтобы сбивать бомбардировщики, несущие смерть немецкой пехоте. А наши мальчишки-истребители, стиснув зубы, продолжали сопровождение, не ввязываясь в дуэли и не оставляя бомберы без защиты. Любому представителю западной культуры было понятно, что немецкие летчики «круче», коли уж им места на киле под "абшусбалкены" не хватает. А войну все равно выиграли мы. Потому что.

Произошедшая с нами перемена, при всей её незаметности, гораздо страшнее утраты трети территории, разрушенной промышленности и уничтоженной армии. Все это можно было бы возродить, мы и не в таких переделках бывали. Но вот то, что изменилось в сознании русского человека, ставшего из коллективиста единоличником, не переделать боюсь никакими президентскими указами и не купить ни за какие деньги.