|
|
Обертоны по вторникам с Борисом Лифановским № 39
Реконструкция
Прошедшее лето оказалось на удивление богато событиями. Среди наиболее значимых, я бы назвал состоявшееся закрытие основной сцены Большого театра России на ремонт и несостоявшиеся изменения в руководящем составе Министерства культуры России.
Ссора между министром культуры Александром Соколовым и его подчиненным, директором Агентства по культуре Михаилом Швыдким могла привести к довольно серьезным последствиям. На каком-то этапе даже появились слухи о том, что итогом дискуссии станет увольнение обоих. Но слухи так и остались слухами. Министр и директор помирились, и конфликт оказался исчерпан, так и не воплотившись в виде судебного разбирательства, как планировалось изначально. Чем могли бы обернуться изменения в министерстве для самой российской культуры, остается только гадать.
Значимость первого события нам лишь предстоит оценить через некоторое время. Главный театр страны обещают открыть вновь к 2008 году. Логично было бы ожидать капитального ремонта здания, такого, какое пережил не так давно, например, лондонский Ковент-Гарден. И все же, насколько масштабными в итоге окажутся ремонтные работы, до сих пор неясно.
В любом случае, очевидно, что Большой театр сегодня финансируется государством вполне достойно. Как и целый ряд других учреждений культуры, таких, как Мариинский театр или Московская и Питерская консерватории. Тем не менее, многие другие «очаги культуры», и театры в том числе, могли бы получать от государства намного больше денег, чем сейчас.
Если бы Михаил Швыдкой действительно потерял свою должность этим летом, возможно, по крайней мере, один из его спорных проектов был бы заморожен, а то и похоронен вовсе. Я имею в виду так называемую театральную реформу.
Разговоры об этой реформе идут уже как минимум год. Конкретные сроки ее начала, насколько я понимаю, еще не определены, но основные положения этого мероприятия вызывают ожесточенные споры буквально с того самого момента, когда они были впервые озвучены.
Если не вдаваться в подробности, основной идеей реформы является перевод подавляющего большинства театральных коллективов, которые в настоящее время финансируются государством, на самоокупаемость. Исключение предлагается сделать всего для нескольких театров, таких, например, как Большой и Малый театр в Москве и Мариинский театр и БДТ в Питере.
Мне трудно говорить о драматических театрах, поскольку я предполагаю, что недостаточно хорошо разбираюсь в предмете, но когда я в очередной раз слышу об этой реформе, я сразу вспоминаю об огромном количестве оркестров в Москве, которые финансируются государством. Таких оркестров не меньше двадцати, и нередко можно услышать вопрос: зачем нам столько?
Действительно, если представить, что оркестров станет не двадцать, а два, то, сохранив прежний уровень финансирования, в эти два оркестра можно будет набрать очень приличных музыкантов, обеспечив им вполне достойный уровень дохода.
Здесь, правда, возникает вопрос, куда при этом денутся артисты, которые прежде составляли 18 других оркестров. Это очень жестоко, но другого ответа у меня нет: каждый из этих людей рано или поздно должен точно узнать, чего он стоит. Иными словами, хватит ли у него или у нее мастерства для того, чтобы работать в коллективе класса «А», или есть смысл поискать работу в другом месте, а может быть, даже в другом городе.
В случае с театрами, в первом приближении кажется, что все справедливо: наиболее мощные коллективы с большим потенциалом остаются под крылом государства, получив возможность развиваться в стабильных условиях, а все остальные вынуждены будут выживать в рыночных условиях. И выживет сильнейший.
Но современный театр в нашей стране вряд ли способен жить за счет одной только кассы. Что же касается спонсоров, то нормальных условий для ведения благотворительной деятельности в нашей стране до сих пор нет. Соответственно, основная часть меценатов будет поддерживать либо уже раскрученные имена, такие, как, например, Олег Табаков и МХТ, либо тех, с кем существуют личные отношения того или иного рода. Таким образом, выживет вовсе не «сильнейший», а всего-навсего «известнейший» или «общительнейший».
Когда в конце августа я летел из Москвы в Симферополь, в самолете мне попалась газета, где в одной из статей цитировались суммы, которые некоторые страны тратят на нужды армии. Лучше всех военным живется в США — там им выделяется около четырехсот миллиардов долларов. В России гораздо меньше — в районе сорока миллиардов.
Сторонники российской театральной реформы указывают на то, что во всем мире только очень небольшое число театров финансируется государством. Все остальные ищут деньги сами. Но задумайтесь, что потеряли бы те же Соединенные Штаты, если бы военный бюджет сократился на четверть, а высвободившиеся деньги были бы распределены между различными культурными учреждениями? Когда я думаю об этом, то мне кажется, что, как минимум, ничего не потеряли бы.
Но Америка живет так, как считает необходимым. Как и весь остальной «цивилизованный мир». Этот самый «цивилизованный мир» снимает огромное количество бездарных фильмов, за которые зрители потом платят огромные деньги. Тот же самый цивилизованный мир успешно проводит военные операции в Югославии и Ираке, насильно устанавливая собственный закон и порядок везде, где посчитает нужным. В этом же цивилизованном мире театры ищут поддержки не у государства, которое занято другими, видимо, более важными делами, а где придется.
Если все это действительно называется «цивилизованный мир», то, возможно нам в России по отношению к собственной культуре лучше остаться дикарями?
20.09.2005
|
Ваш отзыв автору
|
