К вопросу об армии третьего тысячелетия — 2

Некогда Бонапарт, получивший на острове Святой Елены достаточно досуга для теоретизирования на военные темы, едко комментируя трактат генерала Роньа «Рассуждение о военном искусстве», изданный в Париже в 1816 году, в пух и прах разносил выкладки последнего, доказывая, что «отныне и навеки» пехота будет действовать в составе колонн и каре, а учить солдат рассредоточиваться на местности, укрываться за деревьями и прицельно стрелять — напрасный труд. В тех же записках император (он сам себя называл в этих писульках в третьем лице), доказывал, что деление пехоты на легкую и тяжелую также навсегда осталось в прошлом.

Эти труды, хоть в них Наполеон и не нашел внятного объяснения своим поражениям, кроме полководческих талантов «генерала Мороза», позволяют, однако, пролить свет на их истинную причину. Приходится признать, что в области военной теории великий завоеватель был человеком косным и лишенным воображения. Да и простой наблюдательности, поскольку кроме его вольтижеров, появление которых он объяснял необходимостью создания элитных подразделений для удовлетворения амбиций низкорослых бойцов, не дотягивавших до гренадерских габаритов, на исход его сражений оказали немалое влияние и русские егеря.

Не прошло и полувека, как на полях Гражданской войны в США появились первые прототипы снайперских винтовок (хотя сам термин «снайпер», происходящий от английского названия охотника на бекасов, вошел в употребление позже), а под влиянием возросшей мощи артиллерии колонны и каре стали превращаться в линии и цепи, все более редкие. Еще через полсотни лет штурмовые группы стали врываться в траншеи противника, защитившись стальными кирасами и щитами и размахивая утыканными шипами булавами. А еще через 50 лет бронежилеты стали общеупотребительным элементом экипировки, а кроме нагруженных тяжелым вооружением и техникой мотострелковых частей в широкую практику вошли егерские, лыжные, десантные и рейнджерские подразделения, предназначенные для более подвижных действий на сложной местности, чем могли выполнять «тяжелые» пехотинцы.

Нынешнего же «солдата будущего», которого американские военные инженеры упаковывают в некое подобие скафандра, уже иначе как гоплитом и не назовешь. А поскольку за увеличение защиты неизбежно придется платить снижением мобильности, выделение «легкой пехоты» в помощь солдату будущего — дело времени. Первое же практическое применение нового вооружения подтолкнет к формированию в армии США своих отрядов «эфебов» (пусть не подумают плохого представители сексуальных меньшинств и их ненавистники). Если только пентагоновские мыслители не дойдут до необходимости такого рода пехоты прежде, чем свезут на Арлингтон то, что выскребут из первой сотни комплектов «интерактивной брони». Дай бог, чтобы они оказались не более проницательны, чем наши прежние враги.

Но вернемся к сравнительной эволюции кавалерии и танков, заявленной в прошлой колонке. Сравним — первоначально танки были очень легко бронированы только от пехотного оружия, а вооружались либо пулеметами, либо короткоствольными пушками, благодаря крутой траектории полета снаряда позволявшими достать пехотинцев противника в складках местности. Рыцарская конница также изначально имела кожаный или кольчужный доспех, защищавший от стрел и скользящих ударов мечом, а вооружалась секирами либо моргенштернами, удобными для истребления толп пехотинцев.

С появлением танков у всех армий они стали все чаще использоваться друг против друга, в результате чего росли калибры и длинна орудий и параллельно наращивалась толщина брони, что снижало маневренность танков и их возможности по борьбе с пехотой. Что вынудило переносить основные задачи по преодолению обороны на пехоту, создавать мотострелковые подразделения для сопровождения и поддержки танков.

С полным воцарением рыцарской конницы на поле боя главным противником рыцаря стал другой рыцарь, в результате чего основным оружием стала пика, неудобная против вертких пехотинцев, особенно в ближнем бою, а броня стала такой, что рыцарь зачастую не мог самостоятельно залезть на коня (тоже со временем ставшего бронированным). Такому всаднику уже и преследовать пехотинцев стало нелегко. Закованный в латы «от ушей и до хвоста» шевалье уже не мог толком использовать лук, да и подвижностью не отличался, что в конном, что в спешенном положении. Соответственно он все больше нуждался в сопровождении вспомогательных подразделений — стрелков, кнехтов, а затем и легкой конницы.

Увеличение бронезащиты советских танков заставило немцев внедрять крупнокалиберные и длинноствольные противотанковые пушки, которые после нескольких выстрелов забивались опорами в грунт так, что не могли быть развернуты без помощи тягача. Повсеместное распространение тяжелых доспехов у рыцарей заставило искать средство в арбалетах с натяжными механизмами, которые могли их пробить, но долго перезаряжались, и были достаточно дороги. А также в тяжелых пехотных копьях, способных выдержать напор тяжелого всадника. При этом, что противотанковые пушки, что пики позднего средневековья, ввиду своей узкой специализации были мало годны для борьбы с вражеской пехотой.

К утрате рыцарской конницей ее роли привело повсеместное распространение огнестрельного оружия. Первые ручные системы по множеству параметров значительно уступали арбалетам и ростовым лукам, зато были дешевы и доступны для массового изготовления, а обучиться ими пользоваться можно было за пару тренировок, в то время как полное вооружение рыцаря и боевой конь стоили целое состояние. И уже в позднее средневековье большинство дворян не могли его себе позволить, что привело к созданию Максимилианом жандармов, вооружавшихся на казенный счет.

Аналогичная ситуация произошла и с танками. Еще на полях Второй Мировой стали появляться противотанковые гранатометы, которые были малоэффективны, но с учетом того, что стоили они значительно дешевле пушек и неизмеримо дешевле танков, а производить их можно было в огромных количествах и раздавать даже соплякам из Гитлерюгенда и старым перечникам из Фольксштурма, затея окупилась. Тогда же появились и первые образцы управляемых противотанковых ракет, но до массового применения «красных шапочек» дело не дошло. В дальнейшем совершенствование РПГ и ПТУР и их простота поставили под сомнение целесообразность расходов на танки, что мы видели во время войны Судного Дня, афганских, чеченских, иракских и недавних ливанских событий.

Под «свинцовым дождем» тяжелые конники нового времени все больше стали предпочитать подвижность защищенности, сначала в варианте рейтаров отказавшись от защиты нижней части тела, а затем и вовсе ограничившись кирасой и шлемом. В то же время все большую роль стали играть легкие всадники, все более предпочитавшие дальнобойное оружие пике и сабле, вплоть до рейнджеров конфедератов, заменивших сабли револьверами. Другие же, подобно заведенным в России волей Петра I драгунам и большинству конников Второй мировой, для снижения потерь от огня противника шли в бой пешими, используя лошадей только в качестве транспорта.

Аналогично и танки с усилением противотанковых средств стали бронироваться со все большим перекосом на защиту лобовой проекции. А их функции в бою все больше передавались легкобронированным или даже вовсе незащищенным машинам несущим тяжелое вооружение, которые ввиду относительной дешевизны и большей подвижности по совокупности показателей стоимость/результат оказывались эффективнее танков. Функции танков во взаимодействии с пехотой все больше переносились на БМП и БТРы, главной функцией которых стала доставка солдат к полю боя.

Вы все еще считаете, что разница между прошлым и настоящим военного дела столь велика? Тогда мы идем к вам. Казалось бы, машинная WWII, с оперативной переброской целых армий на такие расстояния, которые греческие фаланги преодолевали бы годами, уж точно не имеет аналогов в прошлом и может считаться чем-то небывалым в военной науке. Но только в том случае, если за деревьями не видеть леса.

Войны Чингисхана и Бату — их тумены, в которых все, включая сражающихся в пешем порядке, передвигались верхом — чем не аналог механизированным и танковым корпусам, везшим с собою все припасы, пехоту и артиллерию? При такой схеме вовсе не обязательно для захвата Руси было иметь многосоттысячную армию. Хватило бы и трех туменов, о которых твердят скептики и развенчатели героизации антиордынского сопротивления. Главное скорость, при которой ты нападаешь раньше, чем противник успел отмобилизоваться, бьешь его по частям и избегаешь боя при его превосходстве. Живущая земледелием и лесными промыслами Русь, даже собрав все ресурсы, и на один-то тумен коней бы не наскребла. И как ни противоречит это государственнически-патриотической трактовке, даже не будь она раздроблена, отбить атаку тридцатитысячного конного войска бы не смогла — «вода дырочку найдет».

Походы Наполеона, чем не аналог Второй Мировой? Все армии Европы делали на марше 70 шагов в минуту (ну разве что кроме русской, которая под укоризненным взглядом Александра Васильевича, чтобы не огорчать старика могла выдать «скока надо»). А французская революционная — 120. Это давало Бонапарту на хороших европейских дорогах возможность выбирать, где, когда, и с какой стороны ударить. Вспомогательным элементом в этой маневренной тактике выступала сеть крепостей, созданная во Франции еще в первой половине 17 века. Наличие укрепленных пунктов с запасами продовольствия и снаряжения позволяло не таскать за собой огромные обозы и укрываться при превосходстве противника до подхода главных сил, также как переброска снабжения по воздуху выручала до Сталинграда вермахт.

Стратегия Мольтке-старшего и Шлиффена — чем не блицкриг? Отработка системы мобилизации до автоматизма давала прусской армии то же преимущество перед действующими по старинке противниками, какое Гитлеру дало смещение мобилизации в предвоенный период. Массовое применение железнодорожного транспорта для перевозки войск — то же, что Гитлеру дали полмиллиона автомобилей.

Отличия только количественные. В сантиметрах брони, километрах в час, соотношениях стоимость/эффективность. Пространство соприкосновения войск важно не само по себе, а только во взаимосвязи с их скоростями передвижения юнитов. Сантиметры брони играют роль только до тех пор, пока не учтены разработчиками бронебойных боеприпасов, будь то кумулятивные снаряды или обрубки стальных прутьев, которыми английские солдаты в Африке стали заряжать свои кремневые ружья, столкнувшись с непроницаемостью для свинцовых пуль щитов из буйволовой кожи.

Сейчас в военном деле происходит новая «революция», используемая в качестве аргумента против народных армий в пользу наемных. Американцы вовсю отрабатывает «на кошках» бесконтактную войну, основанную на техническом и экономическом превосходстве, не забывая при этом пиарить свое «абсолютное оружие», словно не их земляком был Гаррисон, все написавший о нем в своем одноименном рассказе (не путать с «Абсолютным оружием» Шекли!).

Эту «бесконтактную войну» уже демонстрировали в прошлом миллионы раз. Египетские и раннеэллинские колесничники упивались своим превосходством над современниками-пехотинцами. Догнать их те не могли, точно так же, как не могли от них убежать. Зато с колесниц можно было расстреливать легковооруженных врагов из луков. Но, «где они теперь, кто им целует пальцы»? Уже не один самоуверенный Ахилл рухнул на землю в дыму и пламени, сраженный в «пяту» дюз выпущенной полуграмотным крестьянином «Стрелой».

Точно так же британцы с казнозарядными нарезными ружьями демонстрировали нашим вооруженным гладкоствольными дульнозарядками предкам бесконтактную войну под Севастополем в Крымскую войну. Новомодные Энфилды с бумажными патронами успели устареть на десяток поколений, пока европейские державы смогли накопить достаточно вооружения для большого шоу, а не для показательных выступлений экспедиционного корпуса.

Со времен первого кремневого топора каждый, кто считал себя вырвавшимся вперед в гонке вооружений, полагал себя «Властелином Кольца». Но долго ли сохранялось это превосходство? Всякий раз, когда дело доходило до масштабного противостояния, происходил отказ от супер-оружия и супер-героев в пользу массовых армий и оружия, сочетающего простоту, дешевизну и надежность.

И рассуждения о том, что «кухарка на мини-вэне» никогда не обгонит «Шумахера на болиде» никакого отношения к реальной войне не имеют. Если цель состоит в том, чтобы поставить рекорд, вроде трехсот-пятидесяти абшутц-балкенов на киле, то нужен, конечно, болид с Шумахером за рулем. Но если нужно перевезти миллион домохозяек в миллион мест одновременно, или завоевать господство в воздухе, болидами и супермегаасами эту проблему не решить. Уж больно дорого они обходятся. Да и ставить все на одного Шумахера тоже рискованно, он ведь может и заболеть, как тот китайский летчик из анекдота.

Так что, господа поклонники технического превосходства и апологеты наёмничества, не спешите списывать в утиль народные армии. Расклад может еще тысячи раз измениться, да и на текущий момент не все так однозначно. Будь даже все поголовно солдаты армии Саддама супермегапрофессионалами, им бы не удалось остановить американское вторжение. Скорее столкнувшись с серьезными потерями, янки усилили бы авианалеты, а может и ядерным ударом бы не побрезговали, для установления окончательной демократии в Ираке, как планировали когда-то во Вьетнаме. Более того, самые что ни на есть профессионалы из генералитета, авиации и гвардии Хуссейна, оказали гораздо более вялое сопротивление, чем обычные призывники. Есть мнение, что как истинные профессионалы они выбрали того хозяина, который платит больше, а работать заставляет меньше (точнее только-то и просит, что не делать свою работу).

Но что это в итоге дало американцам, на днях потерявшим пятый вертолет за две недели?