|
|
Воскресные сказки с Дмитрием Дейчем № 105
Windows
Сперва под водой оказалась нижняя линейка закладок, включая кнопку «Старт» и ярлычки открытых окон «Фотошопа», «Иллюстратора» и офисных приложений. Вода прибывала быстро, судя по всему — откуда-то снизу. Верхняя кромка подрагивала и слегка пенилась, как это бывает с жидкостью в кастрюле, которую недавно поставили на огонь.
На всякий случай я отодвинулся подальше: было ясно, что монитор вот-вот накроется, как и подобает нормальному бытовому электроприбору, облитому кофе или попавшему под струю противопожарного распылителя. Все знают историю парня из «IBM», которому изуродовало лицо осколками, а ведь он всего лишь промахнулся на пару сантиметров, выжимая мокрую тряпку.
Я наблюдал буйство стихий круглыми совиными глазами, пытаясь унять внезапное головокружение.
— Откуда хлещет? — пробормотал я, и на всякий случай заглянул под стол. Под столом, как и следовало предполагать — ничего, кроме пыльного клубка проводов и осколка старой пластмассовой линейки. Даже не знаю что я ожидал там найти. Шланг? Канистру? Резервуар? Насос?
Пахло пылью и старыми носками.
Я выпростал голову и слепо уставился на экран, который к тому времени наполнился водой наполовину. Теперь он напоминал аквариум в духе Дали или Магритта.
Почему чёртова коробка не искрится, не горит синим пламенем, не пускает весёлые клубы дыма? — до меня не доходило, я не врубался — пока не случилось нечто, расставившее всё по местам.
Или — наоборот — окончательно перевернувшее с ног на голову.
На моих глазах панель инструментов «Фотошопа» намокла, отклеилась, и поплыла по течению подобно опавшему листику.
Не знаю что удержало меня от соблазна выскочить наружу и с тихим воем пробежать по коридорам рекламного агентства.
Вероятнее всего — любопытство.
Я никогда не считал любопытство пороком. В подавляющем большинстве случаев, когда другими двигали желание, страсть, жадность, страх или похоть, мною двигало тихое помешательство, не описанное в специальных медицинских журналах.
Помните бессмертное полотно Бюллова «Последний день Помпеи»? Все бегут с перекошенными лицами, летят и рушатся гигантские раскалённые камни, течёт лава, перекрывая пути к отступлению, несчастные помпейцы молятся, падают навзничь, погибают у нас на глазах, и только на периферии, на самом краюшке холста, один-одинёшенек — стоит человечек с разинутым ртом и выпученными глазами. Кое-кто мог бы подумать, что он перепугался до усрачки и уже не способен ни бежать, ни вопить, как прочие-остальные.
Ничего подобного.
Меня не проведёшь, я точно знаю в чём тут дело, узнаю выражение лица — смесь жадности и любопытства: ему, этому человечку, мешает бояться и бежать, очертя голову — некое властное чувство, волшебное, древнее, как мир, побуждение.
Он забыл о том, что сейчас умрёт.
Ему не до этого.
С раскрытым ртом, изумлённо, почти восхищённо я наблюдал за тем, как на дне плоского экрана NEC выросло нечто, напоминающее мох или кораллы, а в воде, продолжающей прибывать, появились мелкие блёстки, чешуйки или песчинки, едва различимые по отдельности, но в совокупности образующие смутное концентрическое движение — внутри, за стеклом. Но самые удивительное происходило с картинкой, которую я каких-то две минуты назад пытался привести в божеский вид или — пользуясь дизайнерским слэнгом — «отфотошопить».
На фотографии — Милена Родович, звезда местного рекламного бизнеса: прищурившись, протягивает зрителю яблоко. Не рукой, всем телом: на, ешь. В улыбке — обещание: будет вкусно.
Я как раз собирался почистить фон за левым плечом, сгладив обычные после цифровой съёмки шероховатости и приглушив тон. Если бы не наводнение, я бы теперь аккуратно обводил контур, чтобы — после — слегка размыть задник.
Но как только первые стремительные буруны добрались до её лодыжек, Милена отслоилась от удерживавшего её фона и выпустила из рук яблоко, которое медленно, как в невесомости, поплыло вниз, силой неземного тяготения притянутое нижним бордюром интерфейса. Яблоко ударилось о бордюр, подпрыгнуло, подняв небольшое облачко почти настоящего придонного песка, и упокоилось на дне. Милена открыла рот, изо рта её полетела стайка весёлых пузырьков, устремившихся вверх, к свету.
Она испуганно посмотрела на меня и закричала.
Звука я не услышал.
Но она кричала — там, под водой, за стеклом монитора, на этот счёт у меня не было ни малейших сомнений. Я придвинулся ближе и уставился на неё, не в силах оторвать глаз от происходящего, слишком ошеломлённый, чтобы предпринять хоть что-нибудь.
Она тонула.
Кромка воды добралась до верхнего края экрана и теперь лишь между бордюром картинки и «потолком» внутреннего пространства оставалась узенькая пустая полоска. Милена взмахнула руками и медленно — увы, слишком медленно — поплыла вверх, навстречу спасению.
Я взвыл и принялся лупить по клавиатуре, беспорядочно открывая и закрывая дополнительные панели. Попытался подтолкнуть Милену курсором мышки и ненароком порвал острой стрелкой рукав белоснежной блузки, которую — после долгих споров, переходящих в вооружённое столкновение — выбрал стилист Фима для этой фотосессии.
Милена ненавидела белое.
Фима настаивал.
Моё мнение традиционно оставалось за бортом дискуссии, хотя именно мне предстояло принимать окончательные цветовые решения.
Милена собиралась делать вторую степень по социологии, но не могла приступить, пока — по собственному её выражению — не «обналичит капитал». Ещё пару лет, и она не сможет больше зарабатывать рекламными съёмками, а учёба стоит денег. И вот теперь, прямо у меня на глазах она тонула, поднимаясь выше и выше, а вода прибывала быстрее: в считанные мгновения она заполнила собою всё пустое пространство.
Наконец, Милена добралась до верхней границы экрана и в панике принялась стучать маленькими кулачками в потолок. Она извивалась и звала на помощь. Она была прекрасна, как бывает прекрасна только гибнущая на твоих глазах молодая женщина, зарабатывающая на жизнь виртуальными тиражами превосходного генетического материала. Молодость, свежесть, минимум косметики. Блеск в глазах — не фальшивый, не наигранный, натуральный — от природы.
Милена снималась в рекламе косметики «Фавн»: по телевизору всё ещё шла последняя серия — о чудесных свойствах губной помады «Фавн-плюс», где псевдовикторианская девушка (намёк на Алису) попадала в магазин улыбок и долго выбирала подходящую, покуда продавец (архетип Мудрого Старца в исполнении заслуженного, но несколько заезженного любимца публики Марка Зильбермана), не произносил сакральную фразу: А как же «Фавн»? После чего искомая улыбка прирастала к лицу, юбка пугающе сокращалась на глазах у зрителей и псевдовикторианские локоны превращались в уродливую причёску из арсенала Барби.
Тут меня осенило. Повинуясь наитию, большим пальцем я нажал на клавишу «Alt», а указательным — на «Tab». Добрый старый «Alt-Tab», палочка-выручалочка проворных офисных разгильдяев, поднаторевших в ежедневном на@бывании Старшего Брата.
Ты что это, #username, в тетрис режешься (порнуху качаешь? в чате висишь? в ЖЖ зажигаешь?).
Кто («Alt-Tab»), я? Ни в коем разе, ваше пр-сх-дство!
Да уж, знавал я асов альт-таба… но об этом — в другой раз…
На глаза вовремя попался голубенький ярлычок текстового редактора.
— «Word» твою мать!!! — заорал я, и мигом перетащил обмякшую красавицу в окошко с текстом, сохранил файл и закрыл его.
Как только я сделал это, изображение на экране перекосило — в одну и в другую сторону, окошко погасло, загорелось снова, демонстрируя разнообразные предупреждающие надписи одна другой предупредительнее, я попытался перехватить инициативу, но тут компьютер взвыл и вырубился окончательно.
На всякий случай я осторожно нажал на кнопку «Пуск».
Никакой реакции.
Почему-то это меня не удивило и не расстроило. Я вздохнул и принялся названивать сисадмину, у которого, как водится, был перманентный обеденный перерыв.
Всю оставшуюся часть рабочего дня мне пришлось уныло слоняться по коридорам — покуда заботливые мастера доламывали мою машину. Ближе к вечеру главный по железу сообщил, что компу крышка. Информацию, вроде, восстановить удаётся — но с большим трудом, в час по чайной ложке.
— Завтра приедет новый, с иголочки, так что — гуляй, художник! В разы мощнее, чем прежний… С тебя коллажик, у тёщи именины послезавтра… Малюсенькую открыточку, вот такусенькую… Ты ведь можешь, когда захочешь?..
— Не вопрос. Мне нужна информация с этого винта. ВСЯ информация. Можешь когда захочешь, фрезеровщик?..
— А то!
Ударили по рукам.
Железо прибыло по расписанию.
Весь следующий день я угробил, инсталлируя графические программы, настраивая их, калибруя монитор и отвечая на панические звонки рекламных менеджеров.
Проекты горели.
Милена — живая-здоровая — раз в пол часа интересовалась состоянием дел, беспокось о том не перерумянили ли мордашку перед съёмками (мне бы её заботы). Я, как всегда, отшучивался, утверждая, что фотошоп всё стерпит. Была бы девочка, остальное — приложится.
В самом деле, раз уж ты занимаешься этим не год и не два, а двадцать лет кряду, и карьера твоя начиналась в незапамятные времена, когда полноценная версия Фотошопа помещалась на флоппи-диск, перефотошопить Серого Волка в Красную Шапочку — всего лишь вопрос техники. И времени.
Пытаясь уследить за всеми деталями текущих рабочих процессов, я почти позабыл о давешнем наводнении, вернее — не то, чтобы позабыл… не хотел думать об этом. Помня о виртуальной копии Милены в формате.doc, я почему-то не спешил отыскать файл, опасаясь найти там… что?
Возможно, я побаивался ответа на этот вопрос.
Возможно, я даже не хотел знать существует ли такой ответ.
Я пережил обеденный перерыв в компании здоровёхонькой Милены, стилиста Фимы и режиссёра их нового шоу по имени Брэд. Ели суси. Целовались, шушукались и хихикали. Ничего из ряда вон выходящего… На всякий случай я спросил Милену что она делала вчера днём между часом и двумя пополудни. Она посмотрела на меня с удивлением и — как мне показалось — с некоторым раздражением:
— Работала, зайка. А ты?
— Я тоже.
Вечером, перед тем как нажать кнопку «ВЫКЛ», я открыл директорию, которую организовал для меня Добрый Доктор Айболит и отыскал в My Documents файл с говорящим названием Untitled.doc. Коллеги часто задают мне вопрос почему я использую PC, а не MAC. Наверное, кому-то это покажется странным, но я люблю Windows. В этом всё дело.
Я кликнул по вордовской иконке и затаил дыхание.
Word мигнул, крякнул и сказал: «Выберите кодировку, которая позволит прочесть документ».
Из длинного списка кодировок я — одну за другой — выбирал подходящую, но в окне предосмотра не появлялось ничего, кроме бесконечных клинописных рядов «*- /1479?ADFILOQTVY\ ^acfhknqsvx {~АГЖЙЛОРУЦЩЫЮ°§¶©ђЃ±≥ ∂єїљј√≈ Ќ-«‘«ЏЁябдзкмпсфчщь¤¤" или " ы dяЏр i ¤ 4Ђ ¤ Uяы».
— Где же ты, красавица? — шептал я, меняя режимы просмотра.
Ничего.
Никого.
Я попробовал заменить расширение файла на.psd, .il, fb2, .avi, .bin, .dat, .mp3 и даже.torrent.
Нет ответа.
Наконец, изрядно утомившись, я сохранил файл без определённого расширения на рабочем столе.
«После изменения расширения, — предупредили меня, — файл может оказаться недоступен. Продолжить операцию?»
Ok.
Завтра попробую снова. Не выйдет — послезавтра. Послепослезавтра.
На следующей неделе.
На всякий случай я переписал файл на флэшку. Будет чем дома заняться.
Времени у нас — хоть отбавляй, дорогая. До скончания века. До завершения кальпы.
В конце концов, если файл не открывается, это вовсе не означает…
…не означает чего?..
Не означает ничего.
Совсем ничего.
13.03.2011
Теги: сказки
|
Ваш отзыв автору
|
|
|
