Преданья старины глубокой

Первые выпуски своей колонки я хотел бы посвятить людям, фотографиям, книгам, явлениям, в наиболее заметной степени повлиявшим на меня как на фотографа-любителя. Во-первых, мне и самому интересно попытаться хотя бы в общих чертах восстановить хронологию своего увлечения фотографией, где-то даже предаться ностальгии. Во-вторых, думаю, что и вам, уважаемые читатели, будет интересно и полезно познакомиться со всей этой историей — ведь нельзя же исключать, что творчество тех или иных мастеров, перечисленных мной, или же те или иные книги, упомянутые мной, вызовут отклик и у вас в душе. Ну, и в-третьих, мне, конечно же, хочется отдать дань уважения тем, кто волей или неволей поучаствовал в приобщении меня к фотографии. Окажись я под влиянием других людей — все могло бы сложиться совершенно иначе, и никому не известно, какой сценарий был бы лучше.

Начну с того, что профессиональным фотокорреспондентом был мой двоюродный дед, дядя Витя — Виктор Анатольевич Чиликин, брат моей бабушки по отцовской линии. Полковник в отставке и ветеран Великой Отечественной, он работал в штабе Варшавского договора, много ездил по миру, сотрудничал с множеством различных газет. Нечасто, но все же регулярно дядя Витя заезжал в гости к бабушке (где я, будучи ребенком, дневал и ночевал). Ну и всякий раз при встрече он рассказывал мне что-нибудь про азы фотографии. Слова «выдержка», «диафрагма», «экспозиция», «светочувствительность», «глубина резкости» и им подобные, таким образом, мне знакомы сызмальства.

Мой отец в молодые годы тоже немало фотографировал — как любитель. У нас в семейном архиве — целая большая коробка сделанных им черно-белых фотографий, много цветных слайдов. Помню, что уже даже в ту пору, когда мы с родителями переехали от бабушек-дедушек в отдельную квартиру, отец временами закрывался в темной ванной комнате наедине с тусклой красной лампой — и там проявлял пленку, печатал фотографии… Снимал он на «Зенит-Е», а еще раньше, когда меня не было и в проекте, у него была, если я не ошибаюсь, «Смена-6».

На один из дней рождения — кажется, это было в младшем школьном возрасте — тетя, сестра отца, подарила мне фотоаппарат «Агат-18». Тот самый, что красуется на картинке, иллюстрирующей предыдущую колонку. Это примитивное, чисто механическое — и посему не требующее никаких батареек — изделие советской промышленности позволяет снимать по 72 «половинчатых» (формата 18×24 мм) кадра на обычную 35-миллиметровую пленку (кассеты которой, если кто вдруг не помнит, рассчитаны чаще всего на 36 — хотя бывает и другое количество — полных кадров формата 36×24 мм). Аппарат сей, имеющий размеры современной «мыльницы», относится к классу шкальных — это означает, что фокусировку, то есть наводку на резкость, нужно осуществлять при помощи шкалы расстояний, нанесенной рядом с объективом. Параметры экспозиции тоже устанавливаются исключительно вручную. Это в наши дни производители «мыльниц» развратили пользователей умной автоматикой — думать не надо, знай себе нажимай на кнопку… А советская действительность, при всей своей неуклюжести, в противоположность сегодняшнему обществу потребления все-таки как-то способствовала развитию в человеке творческого начала. Вспомнить хотя бы многомиллионную численность армии радиолюбителей, к коим и я когда-то себя причислял… Ну да ладно, не будем отвлекаться.

Самая массовая советская зеркалка «Зенит-Е» (за всю историю выпущено более 8 млн экземпляров данной модели, что является мировым рекордом), которой, напомню, в свое время фотографировал отец, по своим характеристикам тоже далека от сегодняшних фотоаппаратов. В том смысле, что там тоже нет никакой автоматики. На резкость уже можно, конечно, как и во всех зеркалках, наводиться, глядя в видоискатель, что по сравнению со шкальными фотоаппаратами, разумеется, намного более удобно и наглядно — но все равно это называется «ручная фокусировка» в противоположность современному «автофокусу». Параметры экспозиции — выдержку и диафрагму — фотограф тоже должен выбирать сам. В этом ему помогает встроенный в камеру экспонометр (не связанный с объективом, а значит, менее точный, чем современные устройства TTL-экспозамера — эта аббревиатура расшифровывается как through the lens, «сквозь объектив») — но, опять же, ничего не навязывая, а просто информируя. Никаких автоматических режимов. Опять же, чистая механика — никакой хитроумной электроники и, соответственно, никаких батареек питания. Вечным «источником питания» для экспонометра служит непосредственно датчик освещенности, по принципу работы аналогичный современным солнечным батареям.

Несмотря на то, что современные цифровые фотоаппараты — это, по сути дела, те же компьютеры (картинка, проецирующаяся линзами объектива на светочувствительную матрицу, перед записью на флеш-карту в виде JPEG-файла претерпевает огромное количество разнообразных сложных преобразований), тем людям, которые держали в руках технику, подобную описанной выше, ну или хотя бы не слишком часто прогуливали уроки физики в школе, гораздо проще принять для себя тот факт, что фотоаппарат, в сущности — это не какая-то монструозная и обладающая таинственным интеллектом «вещь в себе», а всего лишь инструмент. В вырожденном случае фотоаппаратом может являться вообще простая коробка с маленьким отверстием в передней стенке и укрепленным на внутренней стороне задней стенки светочувствительным материалом. Сомневающиеся могут погуглить в «Яндексе» (ну, или пояндексить в «Гугле», кому что ближе) по запросам «камера-обскура», «стеноп» и «пинхол». Хотя, я уверен, сомневающихся среди читателей «ИнфоБума» меньше, чем тех, кто в юношеские годы сам мастерил фотокамеры из спичечных коробков и прочих подручных материалов. :-)

Ну а, привыкнув рассматривать фотоаппарат как полезный инструмент в растущих из нужного места руках, становится проще принять для себя другую очевидную истину — что фотографирует не фотоаппарат, а фотограф. Поэтому большинство холиваров в духе «цифра vs. пленка», «зеркалки vs. компакты», «Canon vs. Nikon» и т. д. — пустая трата времени. Гораздо лучше занять это время творчеством, непосредственно съемкой. Пользы для человечества будет гораздо больше.

На этой оптимистичной ноте позвольте мне раскланяться. Нет, нашу беседу мы только начали — но мне не хотелось бы сваливать в кучу множество разнородных размышлений. Обязательно продолжим на следующей неделе.