Полковник Окунь (Часть 1)

1.

— Это что, — сказал полковник Окунь, — вот у нас в Забайкалье после войны такой случай был…

— Извини, отец, — перебил его человек в кепке, — не в обиду… нам бы выпить-закусить… обожди с мемуаром…

— Пусть говорит, — сказала хозяйка.

— Пусть, пусть говорит, — заволновались все.

Полковник широко развёл руками: мол, публика просит…

— А дело было, — откашлявшись, продолжил он, — между Читой и Петровском или между Петровском и Краснокаменском, а может и вовсе по дороге в Балей… Я отвечал за безопасность железнодорожных перевозок по всей области, такая должность была. Ни минуты покоя: то там, то тут, вся жизнь на рельсах. Помню, в каждом крупном городе — отдельная квартира, служебный ЗИС, и прочие привилегии. Жизнь, сами понимаете, сумбурная, но — стремительная и нескучная. По крайней мере так мне это представлялось — по молодости. И вот как-то раз вызывает меня секретарь облисполкома по фамилии Мыльный, его пять лет спустя посадили, уже не помню за что. Украл где-то… у нас тогда ещё строго с этим было. Вот уже в шестидесятых…

— Отвлекаешься, — напомнил ему прежний человек в кепке, и полковник оскалился:

— А ты меня не перебивай, не паси, милчеловек… не отвлекаюсь, а ворошу прошлое. Память — она вроде костерка, тут загорится, там — заполыхает… Не нравится — иди покури на улицу. Ну вот… Вызывает и говорит: «Владислав Генадьевич, у нас ЧП. Выручай.» Что случилось? И тут входит его секретарша, прельстительнейшая дама… Я бы такую… в театр, пожалуй, пригласил… Она потом за какого-то инженера вышла. Вобщем, у них там такая мутотень приключилась: скорый поезд с опечатанным сейфом вошёл в туннель, а из туннеля вышел уже без сейфа. Такая вот удивительная похеровина, да…

— Прям как в кино про гангстеров, — не выдержал кто-то из слушателей.

— Ну ё, какие, дыть, гангстеры в Забайкалье?..

— Верно, — кивнул полковник, — никаких гангстеров в Забайкалье, конечно, не было (в мои годы — по крайней мере), но случай — выдающийся. Там ведь была охрана, в курьерском вагоне — два человека, вооружённых как полагается. Сейчас вот тоже милиция с автоматами ходить стала, а лет десять назад вы бы милиционера с автоматом на улице не увидели. Но в пятидесятых это было нормально: развелось бандюганов — после войны. Работа в милиции или в органах была делом опасным. Сейчас милицию боятся, но не уважают, а в моё время было иначе. Нас никогда не любили, чего греха таить, но уважали. Уважали, и… как бы это сказать… понимали. Не все, конечно… Но многие.

И вот, стоят передо мной два гаврика: молодые ребята, лет по двадцать. Глаза — честные-пречестные. Вижу: не врут. Но ведь и сейф — не иголка. Его вчетвером в вагон загружают, такой, падла, тяжёлый.

— Здесь дети, — предупредил кто-то.

— Не падла, дети… Просто очень тяжёлый сейф. С деньгами и ценными бумагами. Как его на полном ходу из вагона вытащить? Вот ты бы как вытащил?

Человек в кепке пожал плечами: мне, мол, почём знать? Пожал плечами и отвернулся.

— Вот и я не знаю, — сказал полковник Окунь, и сгрёб на тарелку остатки еврейского салата — с чесночком, тёртым сыром и майонезом.

— Вы грибочки, грибочки берите, — подсказала хозяйка.

— А какие грибы в Забайкалье были! — сказал полковник, — Любо-дорого посмотреть! Теперь такие уже и не растут.

— Радиация грибы портит, — задумчиво пробормотала хозяйка. — Теперь всё вокруг радиоактивное.

— И методы расследования совсем другие, — добавил Окунь, — напридумывали приборов: один в темноте видит, другой — температуру тела определяет, третий — по крошечному клочку кожи преступника вычисляет. А тогда? Ничего у нас не было: глаза и уши. И голова, на которой всё это крепится. Вобщем, я у ребят спрашиваю: «что было-то?» Они: «чертовщина какая то, Владислав Генадьевич». «Но сейф-то был?» «Был, — отвечают паршивцы, — в туннель заехали, свет мигнул, сейф сгинул.» Ну не хрень?

— Хрень, — подтвердили слушатели.

— Хрень, — сказал полковник Окунь, и взял на вилку мокрый, из банки, гриб. — Вот так и сообщил я товарищу Мыльному: хрень какая то, даже докладывать стыдно. Не говоря о том, чтобы в протокол занести. Просто вечера какие-то на хуторе близ Диканьки. Ну, на всякий случай милиционеров этих мы арестовали, конечно. Они не обиделись, всё ведь понятно: до выяснения обстоятельств. Мы вам верим, ребята. Вы не могли сейф этот на полном ходу из вагона выкинуть — силёнок не хватило бы, но ведь что-то случилось, а что — мы не знаем. Вот пока не узнаем, посидите тут тихонько. Мы даже радио им в камеру поставили. И газету «Советский спорт» принесли…

На следующий день уже другие хлопцы поехали. Этих я сам выбирал. Фронтовики: Семёныч — разведчик, до Берлина дошёл, и второй, не упомню уже имени — лётчик бывший. Хороший парень. Я, честно говоря, не думал, что со вторым сейфом та же история выйдет. Никто не думал. Бомба-то в ту же воронку не падает, всем известно…

— Что, снова? — охнул кто-то.

— Та же история — тютелька в тютельку. Поезд вошёл в туннель, свет мигнул, сейф пропал. Ну что ты будешь делать? На третий день я усилил охрану. Вместо двух человек отправил шестерых. Причём, двое из них сидели прямо на этом сейфе, прямо на нём. И что вы думаете?

— Упёрли?

— Так точно. Вышли из туннеля, те двое сидят на жопах и глазами лупают. Никто так и не понял что произошло. Ну, конечно, история паршивая, хотя третий сейф пустым был. Деньги мы послали самолётом — бережёного бог бережёт. А на четвёртый день я решил, что и самого сейфа не будет в вагоне. Охрана есть, а сейфа нет. И — посмотрим что будет. Вот и посмотрели.

Полковник замолчал и достал из пачки папиросу. Хозяйка протянула ему спички, и он глубоко затянулся, покачивая головой.

— И что было? — не выдержал кто-то. Окунь выдохнул сизое облако дыма и закашлялся. Слушатели замерли в ожидании. Наконец, он сказал:

— Курьерский вагон идёт последним в составе. В туннель поезд вошёл целиком, а вышел — на один вагон короче. Почта, восемь человек охраны — всё пропало.

— Но потом-то вагон нашёлся? Люди нашлись?

— Люди, вагон — всё сгинуло.

Кто-то из детей заплакал. Человек в кепке засмеялся:

— Кого вы слушаете? Госссподибожетымой! Это же сериал «Секретные материалы», второй сезон, двадцать первая серия.

— Правда что ли? — охнула хозяйка.

Полковник посмотрел на неё, потом на человека в кепке, внимательно оглядел слушателей, и вдруг рассмеялся:

— А вы и уши развесили!

Все облегчённо вздохнули, зашевелились, загомонили.

— А курочку почему никто не кушает? — взволновалась хозяйка.

Откушали курочки. После были холодные закуски, фрукты, затем — пироги и крепкий краснодарский чай. Выпив чаю, засобирались: время было позднее. Кто-то надеялся успеть на последний автобус, кто-то побрякивал мелочью, прикидывая хватит ли на такси.

Вскоре за столом остались двое — полковник Окунь и давешний его собеседник в кепке. Хозяйка на кухне гремела посудой. Оба медленно тянули чай, не глядя друг на друга.

— Напрасно вы так, Владислав Генадьевич.

Полковник закурил, потушил спичку в пепельнице и откинулся на спинку кресла:

— А ты меня не пугай, Витенька. Я пуганый. Годы уже не те, чтобы бояться. Терять нечего: куковать-то осталось недолго…

— Товарищ полковник! — смутился Витенька, — Владислав Генадьевич! Я ведь не о том… я ведь не потому…

— Просто дайте мне, старому, дожить как-нибудь…

— Да ведь вы подписку давали!

— Давал… когда это было?

— Да ведь вы бессрочную подписку давали, Владислав Генадьевич!

Окунь хмыкнул, потушил папиросу и медленно, покряхтывая, встал с места, направился на выход.

— Владислав Генадьевич! — крикнул ему вслед Витенька, — Ну подождите! Ну простите меня ради бога! Давайте, что ли, выпьем…

Окунь обернулся.

— Я ведь вас уважаю! Вы для меня примером были ещё тогда, когда я пацаном зелёным щипачей шугал по вагонам. Вы не думайте, что я вас пугаю или что… просто… порядок такой… нельзя болтать… вы же понимать должны…

Полковник нахмурился, медленно — словно нехотя — вернулся, сел напротив. Налил, и сразу выпил. И снова налил.

— Вот что я скажу тебе, Витенька. Было время, когда для меня это что-то значило — присяга, подписка о неразглашении, вся эта бодяга. А теперь мне просто похуй. Так и передай: Окунь сказал «похуй». Передашь?

Витенька насупился и покачал головой:

— Никак нет, товарищ полковник.

— Ну и хрен с тобой, — в сердцах сказал Окунь и разом опрокинул рюмку.

— Я и отчёта писать не стану. В смысле — напишу, конечно: «выпили, погуляли, разошлись»…

— Что, так и напишешь? — засомневался Окунь.

— Так и напишу, товарищ полковник.

— Ну ладно. Ты… это… извини, дорогой. Я понимаю: служба, то да сё… Сам таким был… покуда вы, черти, страну не просрали… Давай, не сердись…

Выпили. Закурили.

— Я одного понять не могу, — признался Витенька, — куда же всё делось?

— А просрали всё…

— Я не об этом… Вагон, люди? Деньги?

Полковник засмеялся, покачивая головой:

— Что, допуск не позволяет?..

— Не позволяет, Владислав Генадьевич. Я, честно говоря, и не подозревал, не думал… так, кое-что слышал… но всё какие-то намёки, трёп. Слухи. Интересно было бы из первых рук, так сказать…

— Ладно, Витюша. Раз отчёта писать не станешь — расскажу. А хочешь — пиши, ничего нового они там не прочтут. Хуже не будет: из людей, бывших при этом, в живых никого не осталось. Вот разве Швицер Яков Самуилович, но про него в точности всё равно ничего не известно.

— Швицер? Это который японский шпион? Его ж расстреляли!

— Верно. Потому, может, и жив до сих пор… Если от старости не помер. Его, конечно, расстреляли, а лет пятнадцать назад я его встретил — в Израиле, на курорте. На Мёртвом море. Сперва глазам своим не поверил. «Яша, — говорю, — это ты?» «Нет, — говорит, — не я. Меня в пятьдесят втором в расход пустили, перед самой амнистией. Извини, Слава… Показалось тебе.» И пошёл себе. Я его даже догонять не стал. Показалось так показалось… Кому он теперь, чудик старый, нужен…

— Ё-моё!

— Вот именно. А познакомился я с ним в разгар этой самой истории — с пропавшим вагоном. В те годы Швицер был важной персоной: советский Джеймс Бонд и Шерлок Холмс в одном флаконе. Про него даже книжку написали — как он в Японии и в Филлипинах вышивал во время войны. Ну, в книжке он, сам понимаешь, под чужой фамилией значится.

Но мы-то знали. Он был для нас личностью легендарной — из тех, о ком не говорят, но все наслышаны.

И когда история эта приключилась с вагоном, к нам в Забайкалье его направили — выяснять, разбираться. Он к тому времени уже под колпаком был, потому и прислали. Годом раньше прислали бы кого попроще.

Продолжение: часть 2 →