|
|
Субботний религиозно-философский семинар с Эдгаром Лейтаном № 29
О своём уставе в чужом монастыре: паноптикум наблюдений
| |
«Я неверующий», — сказал я. «Но православный неверующий?» — забеспокоился старый Ш. И услышав «да», успокоился.
М. Л. Гаспаров, Записки и выписки |
Обучая меня в детстве правильному отношению к отдельным домашним животным, моя покойная бабушка, помнится, нередко проницательно рассуждала об их природных свойствах. В память запали её предостережения, что у собаки «язык чистый, а шерсть поганая», а у кошки наоборот — «язык поганый, зато шерсть чистая». Этой же интуиции соответствуют мои личные наблюдения, что кошки даже в православные храмы вхожи, чуть не в алтарь. Собакам, как имеющим «поганую», то есть «языческую» шерсть, вход туда строго заказан. Зато собакам вполне можно довериться по части врачевания колото-резаных ран, полагаясь на целебные особенности «чистого» языка друзей человека.
«Поганость» же кошачьего языка якобы подтверждается случаями воспаления полизанных багирами ранок. На помощь народной мудрости со временем приходили сведения из области естественных наук, научно утверждающие антисептические свойства собачьей слюны и патогенность кошачьей. И так далее. Народный обиход здесь причудливо переплетается с популярной ритуалистикой, находя подтверждение у оракулов современных богов — данных священной Науки.
Сходное чувство прикровенной сакральности эзотерических знаний я некогда испытал, случайно наткнувшись, бродя по Петербургу, на церковную лавку в каком-то православном храме, где, кроме всего прочего, содержался богатый набор «православных благовоний». То были самые разные душистые масла или их смеси, одно перечисление названий который давало своего рода введение в сакральную географию христианского Востока. Было тут масло «вифлеемское», «синайское», «иерусалимское», «византийское» и даже «пасхальное». Мелкие скляночки с душистыми субстанциями до сих пор лежат в моём рабочем столе, распространяя лёгкие восточные ароматы.
Некогда мне доводилось беседовать с одной русской православной дамой, склонной к православной эзотерике. Так вот она утверждала, что каждой религии свойствен только ей одной присущий запах, а также источники этого запаха. И если ближневосточный ладан — это стопроцентное «Православие», то сандаловые курительные палочки — уже индуизм в чистом виде. А потом я вычитал в какой-то книжке А. Кураева, почему курительные палочки противопоказаны христианину. Оказывается, их делают из коровьего навоза. Вот вам! Трудно придумать что-то более гадкое...
Почему-то мне это последнее обвинение злосчастных индусов в ритуальной нечистоте, замешанной на навозе, напомнило римские пасквили в адрес ранних христиан, где общинные агапы (трапезы братской любви) подавались римскому любителю смачных остростей как свальный грех, а причащение Христовa Тела и Крови — как каннибализм. Сходные обвинения в людоедстве и питии крови невинноубиенных христианских младенцев встречаются, уже позже, с христианской стороны — в адрес иудеев.
В современной, но всё ещё довольно архаично-католической Австрии, особенно в отдельных областях (здесь следует специально упомянуть Тироль) до наших дней дожил культ местночтимого «блаженного Андрюшеньки Риннского» (seliger Anderle von Rinn), невинного младенца из деревушки близ Иннсбрука, якобы похищенного и убитого иудеями, всё с той же кровавой ритуальной целью. Культ был до последних десятилетий очень популярным, и лишь специальный декрет тогдашнего епархиального архиерея владыки Р. Штехера положил (официальный) конец этой амбивалентной традиции.
Постепенно все эти разрозненные воспоминания, наблюдения и факты стали связываться в одно целое. Которое, в свою очередь, наводило на размышления сравнительно-религиоведческого свойства. Я стал постепенно с горечью понимать, что в своих популярных проявлениях христианство, хотя и провозглашает своё коренное отличие от «язычества», в сознании многих своих адептов вряд ли чем-то так уж сильно отличается от прочих религий. Тот же сонм «богов», та же сложная система запретов-табу, основанная на противопоставлении «сакрального-профанному» и «ритуально чистого-нечистому». И тот же всегдашний, универсальный метод ошельмовывания идейных противников путём обвинения их в безнравственности и противоестественных обычаях.
Вспоминается несколько дней назад услышанные от одного приятеля (богослова по образованию) сведения о недавнем социологическом опросе, проведённом среди итальянцев, в стране, которую российскому обывателю сложно вообразить иначе, как оплотом, бастионом римского католичества. Так вот, на вопрос, к кому из небесных заступников итальянцы предпочитают обращаться в трудные времена, респонденты отвечали, естественно, каждый по-своему. Но статистический подсчёт голосов этих благочестивых католиков свидетельствовал, что Иисус Христос среди адресатов молитвенных обращений — на шестом месте (sic!).
Можно только догадываться (у меня нет, к сожалению, конкретных сведений), кому предпочитает молиться среднестатистический итальянец в годину испытаний. Наверное, обращается к св. Антонию Падуанскому, к св. Христофору, к Мадонне, неаполитанцы наверняка к св. Дженнаро (Януарию). А вот Сын Божий — занимает не очень почётное шестое место. Интересно было бы провести такой социологический опрос в России. Скоре всего, на первое место бы вышел Николай-Угодник, святитель Мирликийский...
Факты о «православных благовониях» поколебались в своей идеологической выверенности, когда я постепенно узнавал, что использование всяких душистых масел популярно везде на Востоке, и не только на Ближнем. А уж более чем «православным» розовым маслом — пропах весь Иран-Персия (отнюдь не «православная» страна), являясь крупнейшим в мире производителем такового. Курение же смолистыми веществами типа ладана широко распространено на всём Востоке, мне доводилось встречать его среди мусульман Ливана (а у аравийских бедуинов это вообще один из древнейших обычаев) и даже в индуистских храмах на юге Индии, у тамилов.
А об амбивалентности ладана свидетельствует хотя бы такой этнографический «факт», что ладан не только «очищает воздух», по версии христианствующих эзотериков, но, по популярным мусульманским воззрениям, даёт приют некоторым видам джиннов.
Не знаю, у каких авторов диакон Андрей Кураев выкопал сведения, что курительные душистые палочки делаются индусами из навоза. А если бы даже было и так — коровий навоз, как и всякий продукт из кoровы (за исключением мяса, естественно) считается в индуизме ритуально чистым. Налицо явное нежелание поглубже узнать, чем то или иное явление культурной или религиозной жизни обусловлено. Меркой же тенденциозной оценки является спекуляция на подсознательных страхах «своей» аудитории, неискушённой встречей с «чужим». Раз навоз — значит, что-то нечисто. Кому другому, как не бесам, можно молиться с подобными «свечками»? Логика — «убейся тапком»! Иные факты, например об использовании традиционных индусских курительных субстанций индийскими христианами во время христианской Литургии, просто замалчиваются.
Подобное подозрительно-пугливое отношение к «чужому» свойственно не только всякому естественному, «языческому» чувству человека, которое всех мгновенно классифицирует по признаку «родной-чужой». В случае путей развития исторического христинства оно осложняется давним запретом иметь сношения, а тем более молиться совместно с еретиками, то есть людьми, вера которых отлична от нашей, понимаемой, конечно, как единственно правильная. Какая бы историческая христианская конфессия эту правильность ни определяла: византийское православие, римское католичество или т. н. дохалкидонские Церкви...
Запрет на communicatio in sacris, т. е. на «общение во святыне» между Римской Церковью и Православием (это уже после окончательного исторического разделения) был попеременно то ослабляем, то вновь ужесточаем, пока, наконец, окончательно не возобладал, если я правильно помню, в 18-м веке.
Что уж тут говорить об общении христиан с «язычниками»! Споры о допустимости или нет (скорее это) совместного вкушения пищи с кришнаитами, кажется, до сих пор происходят как в медиа-пространстве, так и в вещественности жизни. Некогда в 1980-е мне даже доводилось читать о безусловости сектантского характера «Общества Сознания Кришны» в какой-то советской брошюрке. В доказательство их изуверства приводилось то, что в виде особого обряда существует обычай благочестивого вкушения воды, оставшейся от омовения ног Учителя, в виде «прасада». Когда-то меня это забавляло (но отнюдь не приводило в ужас), а потом я понял, почему такой обычай существует. И ещё я понял всю мудрость народного присловья: «В чужой монастырь со своим уставом не лезь». Когда подавлено желание всех мерять по мерке «единственно верного учения», каковым бы оно ни было, взору могут вдруг открыться грани, о каких ты и не подозревал.
Из всех приведённых разнородных наблюдений следует печальный для меня лично вывод. Вероятно, двух тысяч лет было мало, чтобы Христова Весть фундаментально изменила «естественного человека» в его природных представлениях. По словам одного из модных сейчас в неофитской среде церковных Отцов, кажется, Никиты Стифата, многие «во Христа крестились, но не облеклись». Всё так же умами людей (пусть и считающих себя христианами) верховодят не весть-опыт о реальности Царства Божия, где каждый человек — ближний, а всё те же древние боги, подвигающие их ненавидеть чужака, а любить только «своё» как «единственно» верное и допустимое. Если подобного рода идеологическое умонастроение, спаренное с крайним невежеством, охватывает массы, то налицо душевная пандемия, могущая обернуться большoй кровью.
14.06.2009
Теги: религия
|
Ваш отзыв автору
|
|
|
