|
|
Субботний религиозно-философский семинар с Эдгаром Лейтаном № 25
Размышление религиоведческое о природе, роде и свободе
| |
Много говорят о Просвещении и желают больше света. Бог мой, какой же от него прок, если у людей вообще нет глаз, или же они нарочно закрывают те, что имеют?
Г. Х. Лихтенберг, Афоризмы (1796-1799 гг.) |
Помню, как в детстве меня всё притягивали «лючки» — канализационные и прочие ведущие в подземные полости отверстия, тёмные, таинственные, словно сулящие неведомые открытия. Несколько позже, когда я в детстве же и отрочестве увлёкся на даче рыбалкой, меня продолжали манить те же глубины, только на сей раз подводные. Водяные растения, всякие мелкие водоплавающие твари и в особенности рыбы надолго захватили моё воображение, являясь отголосками в любом пруду, луже или ручейке, сопровождая своими образами нередко даже во сне.
Постепенно образовалось нечто вроде молчаливого душевного союза с обитателями глубин, сделавшимися под влиянием чтения книг и статей Карла-Густава Юнга символами происходящих в душевной материи «алхимических» изменений. Их сновидческое проявление то предвосхищало грядущие важные события, то предостерегало от опрометчивых шагов, а то и являлось симптомом болезненных недомоганий или, наоборот, преддверием почти нечаянной радости. Тем же стал для меня на земле со своими неподвижными или юркими насельниками — Лес, таивший сокровенные, неисследимые для мира взрослых утехи.
Может, именно по причиной этой рано пробудившейся, особой притягательности для меня тайн медленно растущей, копошащейся и скользящей в водах живой природы довелось смладу заняться естественными науками. Хотелось делать открытия, и не просто какие-нибудь, но непременно — великие!
То, что волею последовавших собственных решений и стечением трудноотвратимых обстоятельств жизнь повернулась несколько иначе, дела в целом не меняло. Любопытство к «природе природствующей» (natura naturans) сменилось пристальным вниманием к комплементарным дополнениям «природы»: к культуре, истории, откровению, наконец — к природе человека с её неисчислимыми составляющими.
Меня всегда занимал классический, — кажется, древнеримских времён ещё, — вопрос: «Кто посторожит сторожей?» С исследуемых объектов, какими бы они ни были, внимание постепенно всё больше направляется на того, КТО исследует, кто жаждет, мечтает или иными сильными чувствами одержим. Честолюбивое детское желание познать непременно весь окружающий мир сменилось более скромным целеполаганием — постепенно познавать познающего.
Бросилось в глаза любопытное явление: в аристотелевской «Физике» (если уж плясать совсем от печки...) всё сущее разделяется то, что существует само по себе (по «природе», «natura») и то, что предполагает другие причины своего бытия — «искусство» (tehne, отсюда позже — «техника») или «совпадение» (tyhe). В древнегреческом понятии «тюхэ» (буквально, «попадание», то есть совпадение, случайность) скрыта одна из значительнейших мифологем Древнего мира, мифологема Судьбы, являющаяся ключевой не только для книг великого Стагирита, но и удивительным образом дожившая до наших дней, несмотря на христианизацию, а также на потуги секуляризма Нового времени искоренить всё, что рационально необъяснимо.
В известном культовом фильме на религиозную тематику, «Остров», представляющим весь набор узнаваемых православных аллюзий и клише и потому особенно интересном в качестве своеобразной «энциклопедии» или антологии русского народного православия с его верованиями, кроме всего прочего, имеется следующий эпизод.
Главный герой картины, бывший душегуб, а ныне монастырский истопник, юродивый и прозорливый старец-чудотворец велит пришедшей к нему беременной девахе, желающей получить «благословение» на аборт, непременно ребёночка родить и вырастить. На её слёзные возражения, что мол с дитём никто замуж не возьмёт, старец говорит, что так и так никто не возьмёт, дескать, поскольку «на роду написано»!
Человеку, внимательно размышляющему над религиозной и философской тематикой, а также знакомому с официальным церковным учением, с христианскими Писаниями и Преданием, не может не броситься в глаза эта странность. Удивительно в устах православного пастыря это слово о предрешёном, то есть «заранее написанном» пути конкретного человека, и написанном не где-нибудь, а «на роду». То есть старцу, которому по его прозорливости Бог открывает сокровенное, становится ясна именно «судьба» человека, по определению безличная, ибо связанная с «родом-племенем».
Если бы это была просто «нестыковка» в фильме, можно было бы пропустить со вздохом, отнеся за счёт недоработок режиссёра. Так ведь нет же, подобные утверждения мне приходилось то и дело встречать в различных церковных брошюрах, содержащих поучения почитаемых старцев или примеры их советов конкретным людям.
Если заглянем в словарь С. С. Аверинцева «София-Логос», то прочитаем там, что «Судьба не только скрыта от человеческого ума..., не просто скрыта в некоей темноте, но сама есть темнота, не высветленная никаким смыслом... именно в качестве несвободы». А тут получается, что православный старец, прозрев эту судьбу, даёт совет, как из безнадёжной данности («на роду написано», что никто замуж не возьмёт) извлечь по возможности лучшее (ребёночек — «будет в старости утешение»). Так и выходит, почти что согласно пресловутому тезису философствующей троицы «Гегель-Энгельс-Ленин» о «свободе», которая есть «осознанная необходимость» — только с небольшим довеском вовремя принятого, по подсказке провидца, правильного решения.
Известна ещё одна родовая детерминация, автором которой никак не может быть традиционно мыслимый христианский Бог: создавший человека свободным и эту свободу уважающий. Она связана прежде всего со «звёздами», и подспудная вера в неё многих наших современников выражается в повальном увлечении популярными элементами астрологии, вроде знаков Зодиака и прочим в этом роде. Можно сколь угодно говорить о «простой моде», но ведь само явление моды о чём-то свидетельствует, не так ли? Симптоматично это по видимости бесконфликтное соседство бытового язычества с бытовым же христианством.
Вера в роль «звёзд», вернее, созвездий и их взаимного расположения, была общераспространённой в Античности данностью общественного сознания. Недаром отсюда страстное сопротивление этому убеждению великих раннехристианских авторов и вера христианских общин первых столетий в то, что крещение во Христа «смывает» начертания звёзд.
Во фразе «на роду написано» зашифровано ещё одно подспудное коллективное убеждение, как кажется, наиболее характерное для восточнославянских народов, и подтверждаемое, например, нашим повседневным речевым узусом в отношении родственников: «Своя кровь». Здесь безусловная интуиция важности для нас рода и взаимной нашей связанности на родовом уровне. Всё бы неплохо... Однако это не может не обернуться как бы «запрограммированным недоразвитием», недооценкой отдельной человеческой личности, теряющей свои контуры во влажно-утробной мгле родовой первоматерии. Вспомним такие традиционные константы русского сознания, как общинность, а если уж совсем заострить — то веру в коллективную ответственность и коллективную кару. Не отсюда ли гонения на целые народы и преследования «членов семей»... Не здесь ли следует искать причину пронизанности современных российских «вертикалей власти» метастазами собственных родовых структур, что именуется в просторечии «кумовством»?..
Таинственна окружающая нас с самого детства природа, соделывающая каждое своё явление энигмой, загадкой, символом, указующим на Иное. Хорошо понимали это древние, пытавшиеся таинственное Иное с помощью различных техник угадать. Интуитивно чувствует это ребёнок. Понимали это и русские символисты начала 20 века. Однако всякий символ амбивалентен: вспомним исследования великого швейцарского психолога! Разными сторонами одной медали предстают символические пары: «община-личность», «безличная судьба-Божий промысел», «детерминированность-свобода»...
Думается, весьма характерны наши теперешние беды, связанные с традиционным русским недоверием к личности (как кажется, величайшему достижению всей христианской цивилизации) и вечным нашим тяготением к родообщинным формам, а в пределе своём переадресация этой неизбывной тяги Государству.
Христианская же община, в которой «несть ни эллина ни иудея», а родовые отношения заменены, в идеале, духовными, похоже, так и остаётся для современной России недостижимым идеалом, где весть Христа о свободе человека заменена «христианством» в своей конкретно-исторической форме, ставшей «религией» наряду с другими. И где материальная данность рода с его надличностной судьбой (волею Государства) безнадёжно заменила идею личной ответственности каждого отдельного человека в его соработничестве с Божией волей.
17.05.2009
Теги: религия
философия
|
Ваш отзыв автору
|
|
|
