|
|
Субботний религиозно-философский семинар с Эдгаром Лейтаном № 23
Нужна ли нам ксенология: заметки востоковеда-любителя
| |
Новое оледененье — оледененье рабства наползает на глобус... Утром уже не встать с карачек
И. А. Бродский, Стихи о зимней кампании 1980-го года |
В своей в 1978 году подобно нежданному грому грянувшей книге «Ориентализм» американский литературовед палестинского происхождения Эдвард Саид шокировал учёную и околонаучную общественность качественно новой оценкой путей европейского востоковедения. В этом не без накала страсти написанном научно-популярном историческом обзоре автор называет определяемое им явление «ориентализмом» и пытается доказать, что последний представляет собой органическую составную часть общеевропейского дискурса, связанного со специфической системой властных структур. Ориентализм якобы является наследником колониальной системы, призванным идеологически обслуживать и оправдывать претензию «Запада» на господство, в том числе и в области культурной и научной. Согласно мысли Саида, развитие в Европе и Америке востоковедных дисциплин связано изначально с колониальными, экспансионистскими интересами западных стран в ближневосточных, южноазиатских и прочих регионах.
Несмотря на эклектичный и, в целом, дилетантский характер книги, она нашла самый широкий отклик, развязав до сих пор не прекращающуюся дискуссию об идентичности так называемого «востоковедения». Превознося ли автора до небес за глубину прозрения или справедливо критикуя за тенденциозный подбор доказательных материалов и неправомерную широту обобщений, все последующие труды на подобные темы никак не могут не ссылаться на книжку Эдварда Саида.
Подобно рухнувшим 11 сентября башням-близнецам на Манхэттэне, по словам ведущих политиков, в корне «изменивших мир», так и публикация Саида изменила размышления востоковедения о самом себе. С ней можно спорить, многое не принимать, но — невозможно делать вид, что этой публикации не было. Результатом последовавших многочисленных дискуссий вокруг затронутых в книге вопросов была со времён богослова, культуролога и политика Эрнста Трёлча (Ernst Troeltsch) до сих пор не решённая проблема «культурного плюрализма»: универсальны ли критерии понимания «чужого», разработанные академическим востоковедением и вообще европейской гуманитарной мыслью?
Обычный, «среднестатистический» читатель научно-популярной литературы или интернетовских публикаций вполне может задаться вопросом — ну а ему-то до всех этих «изменений дискурса» какое дело? Но тут, по-видимому, не всё так просто, каким хочет казаться нашему современнику, привыкшему к крайним упрощениям, исключающим любого рода придаточные предложения, вводимые союзами «но», «однако» и т. п.
Предпочитающее не видеть нюансы (или же действительно их не замечющее), статистически усреднённое мнение массы таких читателей образует пресловутое «общественное мнение», некогда, в достопамятные советские времена чеканно выражаемое знаменитыми газетными формулами «всенародного осуждения»: «Я Пастернака (или Солженицына, или Ахматову) не читал, но считаю своим долгом заявить...» Возможно, времена в какой-то мере и изменились, но мне думается, что, по слову одного известного анекдота — «люди всё те же»! Всё так же подвержены страсти с видом знатоков судить о том, о чём не имеют понятия или же что понимают поверхностно-превратно.
Таковы немцы, за кружкой пива с готовностью выдающие рецепт об улучшении экономики или «обустройстве» России. Таковы русские, перепевающие старую песенку о закате «гнилого Запада» и «возрождении России». Таковы мы все, считающие ислам по своей сути «агрессивной религией», а индийцев или «страшными язычниками» или же, наоборот, «просветлёнными мудрецами-йогинами». Примеры можно было бы бесконечно умножать...
Как признанные среди нас знатоки каких-либо предметов, так и возомнившие о себе незнайки — все мы, по-видимому, в некоторой мере страдаем этой тягой к формульному упрощению, не уважающей знаки препинания, как например запятые в придаточных предложениях, причастных оборотах, а особенно многоточия. Это и понятно — множество придаточных может создать впечатление стилистической тяжеловесности и неудобочитаемости, а многоточия как бы выражают неуверенность сочинителя в им же самим высказанных и в письменную форму облечённых мыслях. Рассуждающий слишком «длинно» и витиевато рискует прослыть занудой, а хлёстко, пусть и неправомерно обобщающий, будет считаться записным острословом.
Однако то, что представляется преимуществом в ситуации дружеского застолья, может сыграть весьма роковую роль, став разделяемым «большинством» мнением. Растиражированные СМИ мнения «властителей дум», охватывая «общественность», подобно тому как пламя вспыхивает в стоге сена, приводит к духовным пандемиям страха и ненависти — двух адских близнецов. Чем иначе объяснить волны насилия, прокатившиеся после 11 сентября в Америке по отношению к людям восточного вида, а в России взрывами ненависти в отношении «могущественного врага Державы» в лице Грузии?
Давайте вновь вернёмся в широкую область наук о «Востоке», которая наверняка кажется многим из нас такой далёкой от жизни и необязательной. Нет чтобы «дело делать»! — как любили выражатся представители левой интеллигенции в России примерно столетие назад перед тем, как «сходить в народ» или кинуть очередную бомбу во имя счастья будущих поколений...
Безусловно, «дело» академических учёных, вычитывающих разночтения в только что открытых рукописях или издающих древние надписи, иного рода, нежели занятия врачей, хлеборобов, шахтёров... Чем бы ни был в своё время вызван интерес к Востоку и расцвет академического востоковедения в Европе (и в России): колониальными ли устремлениями европейских правительств, желанием раздуть пожар мировой революции в Тибете и Индии со стороны правительства советского, — всё это служило постепенному накоплению знаний о «другом». Как бы он ни оценивался — в качестве потенциального союзника или опасного врага. Ведь и медицина, и физика тоже развивались из весьма противоречивых посылок — из желания познать природу, победить болезни, но и из стремления создать новые виды оружия...
В гуманитарных знаниях о «Востоке» пришло время углублённой рефлексии не столько уже над самим предметом, сколько над методами, а самое главное — на субъектом этих наук, человеком западной цивилизации, и глубинными причинами такого неистребимого интереса к «другому». Пришла пора понимания того, что мнившаяся ясно очерченной граница между «своим» и «чужим» на поверку оказывается зыбкой, разделяющей не только цивилизации, племена, народы и языки, но и людей вроде бы самых близких, в пределах одной культуры, одной семьи. И что границы «ксенологии» (гипотетической науки о чужом), в конечном итоге, пролегают в сердце каждого человека. Слова дельфийского оракула, — «познай самого себя!» — как нельзя более актуальны в наш после 11 сентября «настоящий, некалендарный» 21-й век.
В новом свете сияют и древние библейские метафоры: о человеческом сердце как «органе познания», а также неразрывность «слова» (евр. «dabar») и «дела». Думается, что по внешности такие «неактуальные» востоковедные и вообще гуманитарные науки, занимающиеся прежде всего «словом» в его многообразных воплощениях, не только не исчерпали себя, но даже ещё и отдалённо не явили всего своего творческого потенциала: преобразующего умы и вместе с тем весь мир «дела». Дело и — делание, — учёных-востоковедов, а также всех гуманитариев — по возможности не поднимать кверху лапки перед железной поступью диктата экономики, но осмысливать развитие «человековедческих» знаний как фундаментальное условие дальнейшего существования всего человеческого рода. В том числе и его физического выживания. Впрочем, для этого надо быть ещё и философом...
02.05.2009
Теги: наука
общество
|
Ваш отзыв автору
|
|
|
