|
|
Субботний блик науки № 14
Сказка дядюшки Матиаша
Ясно, что с дождя все начинается!
К полудню дождь разошелся в нешуточную силу — дядюшка Матиаш уж целый час как заточен его потоками под козырьком автобусной остановки. Впрочем, автобусы тут останавливались когда-то ранее, теперь же действующую остановку перенесли за квартал — следом за концентрацией потенциальных пассажиров — но старый козырек и скамейку, где когда-то ожидали общественного транспорта, с тротуара все не убирают. Да, ходить пешком, забывая зонт, в это время года непозволительно накладно: дождь способен сильно затянуть пятнадцатиминутный переход.
— Не возражаете? — спросил кто-то со стороны шума капель.
— Чему? — пробормотал Матиаш, занятый подготовкой текста своей журнальной колонки (ноутбук — удобная вещь, когда не забыт).
— Что я тут размещусь на лавочке, — проскрипел голос.
— Да, пожалуйста, нет проблем! — Матиаш перевел взгляд на говорившего: немолодой незнакомец в неожиданном для этого времени года плаще, складывая зонт-трость, шагнул на сухое пятно тротуара под козырьком и присел на скамейку, ближе к другому ее концу.
Особенных идей для колонки не было, ведь ничего знатного не произошло: в очередной раз нашли Атлантиду (в какой стране ее только не побывало!), подготовили к запуску созданный на частные деньги космический проект, который теперь должен достичь высоты полета в 100 км дважды за две недели, чтобы выиграть приз, а также несколько сообщений, монотонно жующих генетическую тему. «Пусто!» — думал по этому поводу Матиаш.
— Эх, нет научных новостей сегодня! — вдруг заявил пришелец, напоминая интонациями и скрипучим тембром голоса Шерлока Холмса из классического советского телефильма.
Дядюшка повернул голову: кандидат в собеседники по-прежнему сидел на скамейке, поставив свой зонт-трость между коленями. Он оперся на рукоятку подбородком и смотрел почему-то (или он не к Матиашу обращается?) прямо перед собой, в даль, на пустую дождливую улицу, через нее, на заборчик дома, что напротив. А может и дальше, но точно не в космос. Да хоть бы он и глядел в дядюшкину сторону — ему не увидать, что там на экране ноутбука: далековато, да и ракурс не тот. «При чем здесь наука? Совпадение? Странно. Может это он о погоде? Может из университета? А, да просто любитель поболтать», — думал Матиаш.
— Ага! — буркнул он в ответ и отвернулся к ноутбуку, решив, что все ж про Атлантиду интересно: Платон, диалоги, греки, одержимые поисковики.
— А знаете, это ведь очень жаль! — сделал вывод незнакомец.
— Почему? — вновь повернулся дядюшка.
— Так беда для вашей науки, — собеседнику явно наскучила улица, он смотрел теперь на Матиаша взглядом психотерапевта, уставившись прямо в левый глаз.
— Ну новостей-то не совсем нет, это нет особо заметных. Так что, не беда. — возразил Матиаш.
— Только так кажется. Вот сегодня нет заметных, завтра нет, через месяц нет. Что тогда?
— Не бывает.
— Почему ж не бывает. Я вот слежу за ними, за новостями науки. И уж который год ничего нового нет. А так — именно что мелочи. Журналистам приходится самим выдумывать сенсации, чтобы хоть какой-то материал был.
— Их право, не устраивать же научную цензуру, — предположил дядюшка Матиаш, а в разуме его мелькнуло: «Наверное, с журналистского факультета».
Незнакомец замолк, не ответив. По улице, просушив две узкие полоски шоссе, проехал автомобиль. Дождь не прекращался — он мгновенно сожрал следы колес, а потом шелестел, стекая по козырьку, шумел, лопая пузыри на поверхности лужи, образовавшейся возле тротуарной бровки.
«Итак, Атлантида, „Критий“ и „Тимей“, — диалоги Платона, беспокоящие умы уже две с лишним тысячи лет», — перебирал в уме ключи к колонке наш дядюшка.
— Цензура не нужна и ученым, — вдруг продолжил обладатель зонта-трости. — С цензурой вообще пусто и нудно было бы, что ускорило бы конец.
— Конец чего? — удивился Матиаш.
— Конец науки!
— Как это? В новостях — конец науки? — дядюшка в удивлении захлопнул ноутбук. «Не, точно с философского», — подумал он: внезапная фундаментальность суждений собеседника располагала к такому заключению.
— Конец — в отсутствии новостей! — незнакомец явно был доволен эффектом от своих высказываний.
— Я бы сказал так, — продолжил он, — новости — внешняя сторона процесса. В науке уже которое десятилетие не происходит ничего действительно нового.
— Ну а вот это? — дядюшка погрозил незнакомцу ноутбуком. Впрочем, это было не предупреждением о расправе ударными средствами, а демонстрацией последних достижений науки.
— Бросьте, — махнул рукой собеседник. — Этот компьютер на самом деле из области технологии, к науке не очень относящейся. Все, что в нем есть научного, было открыто еще в начале прошлого века. Просто на доведение фундаментальных идей до прикладных технологий потребовались десятилетия. А вот нового фундаментального за эти самые десятилетия ничего не появилось. Последнее, что было — Теория Относительности Эйнштейна да квантовая механика. Но всему этому уже сто лет. Да, старые идеи еще можно шлифовать некоторое время, но нового ничего не происходит.
«Наверное, он с исторического. Или, опять же, любитель поболтать», — снова предположил в уме дядюшка Матиаш, а вслух возразил:
— Геном?
— Да Бог с вами, какой геном! Сами же знаете: геном только прочитан, сказки о расшифровке вынуждены сочинять научные обозреватели, чтобы хоть какую-то фундаментальность придать обычному технологическому достижению. А расшифруют ли его — пока совсем не ясно.
— Ага, понятно, что спутники, зонды космические и ускорители — тоже технологии, — попытался предсказать мнение обладателя зонта-трости дядюшка.
— Так и есть, просто сейчас и журналисты, и сами ученые, превратившиеся скорее в менеджеров от науки, пытаются придумать хоть что-то, отдаленно похожее на фундаментальное открытие. Но на поверку все их как бы открытия сильно смахивают друг на друга по мнимому размаху, отличаясь лишь тематикой.
— Это как посмотреть, — Матиаш не желал возражать и, так как дождь наметил тенденцию к ослабеванию, поинтересовался, дабы успеть выяснить точку зрения собеседника:
— Так почему конец науки?
— Нет фундаментальных открытий, а значит нет ничего, что может и дальше оправдывать существование науки в глазах общества. В ответ на вопрос: «А чем вы там занимаетесь на наши денежки?» — от ученых все чаще слышно: «Да вы не поймете, это сложно! Просто доверьтесь нам!». Но будут ли верить именно в науку? Я вам скажу: нет, не будут. Если еще лет десять-пятнадцать не появится чего-то фундаментального, сравнимого по масштабу хотя бы с Теорией Относительности, то ученым — крышка: наступит второе Средневековье. Потому как эксплуатируя исключительно веру, науке не удастся конкурировать с куда более древним и масштабным явлением — религией. А уж последняя возьмет свое, доказав, что от научного знания больше вреда. В общем — новая инквизиция, суды, костры. История, знаете ли, развивается циклично — вспомните эллинистическую культуру в Европе. Так вот, та наука тоже надоела в свое время отсутствием значимых прорывов. Темные века похоронили ее на тысячу лет.
— Какой кошмар! — искренне удивился дядюшка Матиаш. «Бред. Кого только не встретишь в старой автобусной остановке! — подумал он. — Теперь понятно, он — клирик! А может и кардинал!»
— Кошмар? Увольте — это прогноз! Нет открытий — нет науки. Одна только математика с философией и останутся, — заключил подозреваемый в кардинальстве.
Дождь затих и перестал. В озарившемся солнцем небе повисла радуга. Дядюшка Матиаш сидел задумавшись: «Вот мне и для колонки сгодится материал». Незнакомец поднялся и шагнул из-под козырька, окинув взглядом улицу, как обычно пустую:
— Но где же автобус?
— Автобус? — отозвался дядюшка Матиаш. — Автобус не ходит здесь: остановку давно перенесли на соседнюю улицу.
И они разошлись: дядюшка Матиаш, убрав ноутбук в сумку, — домой, а человек с зонтом-тростью — куда-то в другую сторону.
12.06.2004
Теги: футурология
|
Ваш отзыв автору
|
|
|
