|
|
Обертоны по вторникам с Борисом Лифановским № 10
Машина времени
| |
Куда полезнее изучать не книги, а людей.
Ларошфуко |
Около года назад мне захотелось приобрести запись оперы Римского-Корсакова «Царская невеста». В моем любимом «Всесоюзном» на Ленинском проспекте в Москве обнаружилось две записи этой оперы, сделанных Большим театром. Одна из них была издана в России и датировалась 1943 годом, а другая — какой-то небольшой западной компанией и датировалась 1944 годом. При этом состав исполнителей был абсолютно идентичным. Вероятность того, что Большой театр два года подряд записывал одну и ту же оперу с одними и теми же солистами, стремится к нулю. Поэтому я сделал вывод, что один из издателей ошибся в определении даты записи.
В итоге мной была приобретена запись, изданная в России. А на следующий день я пришел на репетицию «Царской» и обнаружил в партии на своем пульте заметку о том, что запись оперы была сделана все-таки в 1943 году.
Думаю, многие люди и не подозревают о том, что в оркестровых партиях можно найти гораздо больше, чем просто нотный текст. Читать пометки, сделанные в партии артистами оркестра, бывает страшно увлекательно.
Скажем, известно, что великий российский виолончелист Святослав Кнушевицкий на заре своей карьеры лет десять проработал в Большом театре. Но это, если можно так сказать, совершенно «мертвая» информация. Совсем другое дело — прочитать в нотах «Золотого петушка», что во время одной из записей в тридцать каком-то году Кнушевицкий сидел на втором пульте. Т. е. буквально там, где сегодня сижу я. Читая все это, начинаешь, по меньшей мере, ощущать ту самую пресловутую преемственность поколений. И гораздо отчетливей, чем если просто знать, что тот же Кнушевицкий работал в Большом в тридцатые годы. Или Лузанов — в 60-70-е.
Документируется, конечно, не каждый спектакль, а какие-то особенные, не рядовые вещи — к примеру, когда спектакль вывозится на гастроли. Тогда пишут, например, в нотах «Силы судьбы» Верди: «Бейрут, 9/07/1999. Президентский дворец. Дир. Гергиев. И. Залицайло, Б. Лифановский».
В Большом театре в той же «Царской», например, написано про 1000-е исполнение этой оперы. Было это не так давно, кстати, в конце 90-х. Дирижировал Павел Сорокин.
Еще иногда пишут, когда спектакль проходит в присутствии каких-либо важных людей. К примеру, в нотах, по которым играли еще при царе (потому что такие ноты есть и по ним оркестр до сих пор играет), иногда можно встретить, что «играно в присутствии Его Императорского величества Николая Второго». Что самое интересное, про советских лидеров не встречал. А вот про Ельцина и про Путина (а также про тех, кого они приводили) — есть.
Ну, и, конечно, всякая «бытовуха». Которая на момент написания была бытовухой, но, когда время проходит, а ноты остаются — становится историей. Скажем, в Мариинском театре в партии первых скрипок, кажется, «Золота Рейна» Вагнера (не помню, на каком пульте) есть отметки 1913—14 годов — сколько стоили хлеб, спички, свечи и что-то еще. Когда в 2000 году в Мариинке начали ставить «Золото Рейна», коллеги дописали туда цены на все то же в нынешних деньгах. В той же Мариинке в виолончельной партии, кажется, балета «Дон Кихот» (или «Жизели» — уже точно не помню) есть довольно подробная хроника изменения курса доллара, ведущаяся с начала девяностых годов XX века.
Еще есть записи, которые важны лично для меня. Во-первых, в Мариинке, в партии первой валторны в «Пиковой даме» Чайковского полным-полно рисунков моего отца. Во-вторых, не помню сейчас, какой это спектакль, но в партии четвертой валторны в Большом театре есть запись рукой покойного ныне валторниста Александра Колодочки: «12 декабря 1976. Борю привезли из больницы домой». Это по поводу моего рождения. Ну, и в четвертой валторне в «Золотом петушке» рукой тоже уже покойного Ремира Матикяна: «29 марта 2002. Скончался выдающийся валторнист современности Игорь Лифановский».
Читая записи в нотах, постепенно начинаешь понимать, насколько ничего не изменилось за все это время. По большому счету, конечно. Меняются времена, люди в оркестре меняются, певцы, дирижеры — но все-таки что-то остается. Что-то помимо времени и людей. В театре это очень чувствуется — мне так кажется, во всяком случае. Было две больших войны, мир изменился до неузнаваемости, и не в лучшую сторону, да и у тебя самого в жизни все меняется день ото дня. Но почти каждый вечер ты заходишь в эту яму, садишься, в зале темно, свет на пультах, идет увертюра к какой-нибудь «Пиковой» или «Щелкунчику», ты читаешь и понимаешь, что сто лет назад, в 1904 году, на этом же самом месте сидел абсолютно другой человек. И он совсем ничего не знал о том, что начнет происходить со страной буквально через год. А ты все это уже знаешь. Но сидел он здесь же и так же, был так же одет, играете вы оба абсолютно те же ноты, на дирижера смотрите в одних и тех же местах, так же хохмите иногда, так же, как ты, он выходил, наверное, курить в антракте… Вне театра все было по-другому, а в театре — все то же. Все то же самое. Все, как сейчас. Очень интересное ощущение.
Наверное, это и есть настоящая связь времен.
* * *
В качестве иллюстрации сегодняшнего выпуска использована фотография настоящей страницы настоящей скрипичной партии балета «Раймонда» в Большом театре.
Могу предложить вниманию читателей более крупный вариант той же картинки. Весит он 300 КБ.
Так, если хотите, вы сможете прочесть то, что написано на странице после нотного текста.
19.10.2004
Теги: история
музыка
ноты
|
Ваш отзыв автору
|
