|
|
Субботний религиозно-философский семинар с Эдгаром Лейтаном № 18
Несколько слов в защиту джихада: великопостное примечание
| |
Увлекла вас страсть к умножению, пока не навестили вы могилы.
Коран (102,1-2): Охота к умножению (Ат-Такасур) |
Как многим из нас, наверное, известно, особенности восприятия каких бы то ни было текстов большинством наших собратьев по человеческой расе состоит в следующем. Подобно быку, яростно реагирующему на красный плат в руках тореадора, мы реагируем на некие ключевые слова-раздражители в читаемом или слышимом (ведь текст может быть и устным сообщением, не правда ли?). Внимание наше настолько поглощается подступающими к горлу эмоциями, что ни о каком трезвом, деловом прочтении текста в это мгновение и речи быть не может.
А между тем каждый термин: общественно-политический, религиозный, научный, — любой, — растиражированный не всегда и не совсем беспристрастными средствами массовой информации, как правило, обладает своей собственной историей и контекстами правомерного употреблeния, вне которых он вполне может превратиться в собственную противоположность.
Вероятно, все слышали или читали в газетах слово «джихад», но редко кто задумывался об истинной семантике понятия. Кроме разве знатоков арабского языка, который и обогатил западное медийное пространство этим выразительным словом. В умах обывателей плетётся, конечно, не цепочка семантических или исторически-богословских ассоциаций, а возникают сочные конкретные картинки. В данном случаем — образы бородатых боевиков устрашающего для европейца восточного вида, с криком «такбира» (то есть величания Бога — «Аллаaху акбар!») бросающиеся в битву с «неверными», что-нибудь там взрывающие и тому подобное.
По поводу «джихада» в последние годы настолько много пишется, — как серьёзных академических исследований, так и всякой журналистской ерунды, — что давать в этом очерке подробную энциклопедическую справку имеет мало смысла. Скажем только, что дословно это понятие обозначает «усилие», а именно, «на пути Богa» (фии-сабиили-ллахи), в борьбе за религиозную веру.
Различают «малый» и «великий» джихад. Малый как раз подразумевает защиту этой самой веры (ислама) и борьбу за его распространение, порой с оружием в руках. Великий джихад заключается в невидимой «внутренней брани» духовного подвижника, за обуздание своей животной души (нафс), её «огненное» очищение и приближение мистика к Богу.
История данного богословского понятия, с коранических времён и до наших дней, неоднозначна, а порою полна интерпретаций, которые западному обывателю (под «западным» будем здесь иметь в виду, удобства ради, некоего виртуального среднестатистического немусульманина) вполне могут показаться одиозными.
Нередко джихад приравнивается к терроризму. То, что терроризм как подлое, предательски-злодейское убийство невинных гражданских лиц практически единогласно осуждается исламскими религиозными авторитетами большинства юридических школ-мазхабов, в западных СМИ, как правило, замалчивается. Терроризм намеренно выставляется как лицо ислама. Подобные утверждения ушли недалеко от высказываний, что-де «каждый итальянец состоит в мафии», «каждый немец сухой и бездушный педант», а «каждый русский — пьяница».
Джихад в западных средствах массовой информации нередко называется «священной войной». Это представляет собой очередное упрощение, сдвигающее понятия, а порой и серьёзную ошибку. Для обозначения «войны» в арабоязычной традиции существуют другие слова (будь то «харб» или «киталь»). То, что западному читателю западных же СМИ наиболее трудно понять и принять, это то, что «джихад» в исламе обозначает не войну, а предприятие по установлению мира для всего человечества. Мира, конечно, в исламском смысле, когда высшим авторитетом является Закон Бога.
Проблема мне видится ещё и в том, что «ислама как такового» просто не существует! Говорить об «исламской традиции» представляется такой же примитивизацией, как и заявлять, что, дескать, «христианство считает...». В исламе не существует всемирно признанного авторитета в религиозно-политической сфере. Имеются разные школы религиозного права, весьма различно излагающие те или иные утверждения Писания (Корана) и Традиции. Да и на уровне «фольклорном» различий между суровым исламом аравийских ваххабитов и красочной религией мусульман Южной Азии никак не меньше, нежели между швейцарскими кальвинистами и бразильскими римо-католиками.
Что касается Европы, то не грех вспомнить понятие «справедливой войны», восходящее к греческим стоикам, подхваченное и развитое Августином и позже систематизированное схоластикой в лице её великого представителя Фомы Аквинского. Оно долгое время так или иначе определяло политическую мотивацию государств и государей, считавших себя христианскими. Один из критериев такой войны заключается в «законной Власти», а целью объявляется установление мира.
Ныне на «Западе» не существует более «христианских государств» и христианского же целеполагания в сфере большой политики, как и «божественного права» государей. Секуляризм считается единственным приемлемым для человечества путём. Кажется, так. Но задавали ли многие из нас себе вопрос, не является ли нынешнее и в немалой мере раздутое СМИ цивилизационное противостояние западного и исламского типов цивилизаций «просто» конфликтом двух альтернативных проектов глобализма?
Символом секулярного западного глобализма являются лично для меня когда-то виденные на берегах Ганга, в предгорьях Гималаев величественные древние скалы, испоганенные рекламой Кока-Колы. Пусть это просто некий яркий образ. Но его всепроникающая агрессивность налицо.
Я не думаю, что проект глобального переустройства мира в духе деятелей Билдербергского клуба сулит такой уж мир и процветание большей части человечества. Как-то всё это уж очень сильно пахнет кровью очередных миллионов человеческих «щепок»... Pax americana (мир по-американски) как преддверие «нового мирового порядка» представляется мне одним из видоизменений древней римской имперской идеи, которая по определению была эскизом уже тогда намечавшейся глобализации мира. Развившие эту идею государства, ставшие христианскими, при всех тяготах жизни для отдельных своих граждан давали по крайней мере иерархию смыслов, в том числе и высокого (божественного) предназначения жизни каждого отдельного человека. Но это уже заслуга не столько государств, сколько христианского учения.
Нынешний глобальный секуляризм лишил человечество и этого смыслообразующего фактора. По сути, борьба исламской и западной цивилизаций, при всём множественном переплетении причин, сводится к борьбе «пассионарной» религиозности с агрессивной же идеологией секулярного консумеризма. Как показывает история, победителями выходят обычно религиозные «пассионарии» (пользуясь здесь термином, введённым Л. Н. Гумилёвым). Просто потому, что и в смерти им видится смысл, которого не может себе представить обмирщённое сознание, уверенное, что должно и будет наслаждаться зeмными благами вечно.
Для человека, настроенного по-христиански, плодотворной представляется исламская по языковому происхождению идея «великого джихада». Впрочем, христианин, достойный этого имени, и живёт таким «внутренним усилием», воюя с самим собой, вернее, с животной частью своего душевного существа. Смею предположить, что, подвизаясь на этом поприще, как-то постепенно отвыкаешь искать врагов извне. Кстати, не таковы ли и цели христианского Великого Поста, предваряющего некий Светлый Праздник?
Смею также предположить, что договориться между собой людям религиозным (если только они не являются фанатиками, а скорее «мистиками»), вероятно, легче, нежели религиозным с убеждёнными материалистами. Просто больше исходных общих точек для диалога.
А диалог представляется ныне вопиющей необходимостью. Лишь внимательно изучая «языковые коды» друг друга, отказавшись от газетно-штампованных упрощений, человечество имеет шанс наконец-то взяться за ум. Только возьмётся ли?..
28.03.2009
Теги: глобализм
ислам
христианство
|
Ваш отзыв автору
|
|
|
