1. Анна К.

На вид - между за двадцать и под тридцать (как говаривал наш прапор: женский возраст звучит как цена, обратно-пропорциональная качеству товара), так ничего себе, хотя нет, даже очень ничего. Ничего себе - это та, которую из постели бы не выгнал, а тут не всякому загнать, сразу видно. По что это она к нам?

- Извините, я в званиях не разбираюсь...

- Да ничего девушка, садитесь, зачем оно вам в званиях разбираться.

- Ну как же, иногда очень даже к месту.

- Так что у вас?

- Знаете, я так сразу не могу, я можно посижу чуть-чуть. Меня зовут К. Давайте я сразу о деле. Сегодня утром я поняла, что сделала что-то плохое.

- ?

- Знаешь, а не мог бы ты глянуть, у Вас на меня досье нет? Там наверняка должно быть о том, что я натворила.

Странная девушка, очень странная. То "так сразу не могу", то "сразу о деле". И тут же на "ты" перешла... Сумасшедшая, может? Да нет, не похоже, насмотрелся я этих истеричек: нос острый, щеки пухлые, груди болтаются и зад оттопырен. Это я вам как специалист говорю, я преступников и психов по внешнему виду распознаю. Да у нас и пособие такое есть в конторе: "Характерные портреты убийц, воров, мошенников и умалишенных". Очень удобная штука, ее бы надо и в судах ввести: глянул на физиомордию подсудимого, с книжкой сличил, и готово, ничего доказывать не надо... Опять же - гуманизм. Скажем, судят человека за воровство, а по портрету он - маньяк-убийца. Так что, пятьдесят жмуриков на него вешать? Нет уж, врешь, судят-то его за воровство, а вот когда его на мокром возьмут, тогда уж не отвертится. А покуда гуляй, парень, раз на морде написано, что не брал чужого.

Нет, не похожа девка эта на дурную: нос прямой, без вздернутости, щеки чуть впалые, но без ямочек (терпеть не могу эти выбоины!), глаза не на переносице, а весьма аккуратно так расставлены, разрез симметричный, цвет ровный, хороший такой цвет, светло-карий, без мазутных разводов, ресницы чуть длиннее нормы, но видно, из-за туши так кажется, намазаны опять-таки ровно, без гуталинных комьев, усов под носом не наблюдается, губы в меру пухлые, рот великоват малость, но не до ушей, а впрочем, и не великоват вовсе, как раз в аккурат... Хотя знаю, грешен - люблю большой рот. Не знаю почему, пытался найти какие-то истоки, не смог, даже нa Гуимплена никогда не думал, что он урод, более того, он мне всегда казался нормальным в меру симпотным мужиком.

- Что-то не так? - серьезно спросила девушка, не выдержав моего пристального взгляда.

- Даже слишком так, - ответил я задумчиво.

- Не понимаю...

- Я тебе прямо скажу, милая моя. Слишком у тебя лицо правильное, вот что я скажу тебе.

- Что же в этом плохого? - спросила она с вызовом, не смутившись даже, молодец, крепкая девчушка такая.

- Плохого действительно мало, - озадаченно потер я шею. - Подозрительно только очень. Так что, вы говорите, за вами числится?

- Вот это я и хотела у Вас узнать, - перешла она на "вы".

Очень грамотная девушка, тонко этикет понимает...

- Так как зовут тебя, говоришь? - снова перешел я на "ты", на всякий случай сбивая ее с толку.

Девушка гордо промолчала: по всему видать, два раза повторять не привыкла.

- Ладно, смотрим на "К", - я вошел в базу данных...

Вы, небось, понапредставляли себе компьютер весь белый, с синим, как небо, экраном и матовыми слоновой кости клавишами. Представили? Меньше фантастики читать и порнухи смотреть надо! У нас одно время стоял "сын полка" с бабским именем "Мазовия". Наши хохмачи окрестили его "Везувием". Мазовия - Везувий... до сих пор не пойму, чего они так ржали?! Мы даже за бешеные деньги припрягли тогда студентиков писать к нему базу данных. Потом меня начальство погнало ее проверять. Они, стервецы, всунули туда три фотки - мою со стенда, пацана, который программку делал, и голого женского трупа (у прапора на пачку сигарет выменяли). У "Везувия" экран черный, по нему зеленым написано, меня от трупа ни одна экспертиза не отличит. Та коллекция из трех экземпляров так и осталась недополненной, а слова "вошел в базу данных" привились, и все наши теперь так величают эти бесконечные пыльные папки.

- Что там? - нетерпеливо спросила девушка.

- Однако...

- Что??? - побледнела она, неожиданно теряя самообладание.

- Кровосмешение, однако, вырисовывается, гражданочка дорогая.

- Этого не может быть! - закричала она. - У меня... у меня... у меня детей нет!

- А родитель у вас имеется какой-никакой?

- Как вы смеете! - она вскочила и подбежала к двери.

- Куда же вы? Там заперто. У меня дверь, знаете ли, сама запирается, а чтобы отпереть, ключик нужен.

Она застыла в растерянном отчаянии. Лицо ее теперь стало не просто красиво - дьявольски красиво стало ее лицо с пылающими щеками и блестящими, как у рыси, глазами.

- Да вы сядьте, успокойтесь, чего вы вдруг в панику ударились? - охладил я ее. - Это я... кхе... ошибся я малость. В папочку по преступлениям глянул, ошибка вышла, сори, как гритс-ся.

(Ума не приложу, почему у нас везде "Не сори!", а у них "сори" - "извиняйте, мистер-батьку". Надо на досуге поразмыслить над этим лингвистическим феноменом).

- Что все это значит?! - негодующе вопросила девушка.

- Нет, это вы, гражданка "К", доложите мне, что это все значит. Врываетесь, понимаете, в кабинет, называетесь кличкой из одной буквы, тыкаете "лицу при исполнении"! Имя? Фамилия?

- Анна К, - сразу и почти машинально ответила девушка.