- Николаич, а не зажечь ли нам свечечки в шандалах? - предложил ККШ, разливая игристое вино в хрустальные бокалы.

- Отчего бы и нет, Константиныч, - любезно согласился АНЖ, поправляя шелковый бант на крахмальной манишке, залитой "Червлено мицне".

- Тока я дворецкого отпустил, а самому мне западло-с, - вздохнул ККШ, раскуривая папиросу "Давидофф".

- На вшивость проверяешь, начальничек. Тоже мне, шестеру нашел! Да по моим сценариям семь фильмов в натуре отсняли!

- Видел, видел. "Особенности национальной зевоты" в семи сериях. Ооо-а-а, - деликатно прикрыл рот рукой ККШ. - Прошу пардона.

- Хамить изволите, - укорил АНЖ. - А кто твоему "Одноглазому" второе место на конкурсе дал? Может, Стругацкий?

- Ладно, мон шер, не гони. Во-первых, всем известно, что за Стругацкого голосовал не ты, а Гусев. А во-вторых, ты меня с первым местом прокатил, а потом еще взял пятьдесят зеленых кусков на промоушен "Пизшего нилотажа"... или как там его... И где твоя убойная реклама?

- Как где?! Разуй глаза, Константиныч!

АНЖ резво выскочил из-за стола, сдернул с окна тяжелый голландский гобелен 17-го века и многозначительно ткнул пальцем в сторону Кремля: на фоне багряного заката над Красной площадью проплывало нечто сигароподобное.

- Хм... Тучка надвигается, - флегматично констатировал ККШ.

- Что?! - взвился АНЖ. - Если это тучка, то я Винни-Пух недострелянный! У тебя бинокль есть? Хотя бы театральный?

- Обижаете, месье! Сами вы... театрал терпсихорнутый! У меня серьезные оптические приборы, - ККШ достал из секретера увесистый черный бинокль с выгравированной золотом надписью "Кутузову от Очакова: гляди в оба".

- Смотри-смотри!

ККШ неспешно приблизил к глазам окуляры и разглядел стилизованный под шприц дирижабль "Баян", из игольчатого носа которого проливался небольшой дождик.

- А чой-то эта дура течет, как перед случкой? - удивился ККШ. - Только не гнуси, мон ами, что башлей на ремонт недостает.

- Это так задумано. Чистый квази-псевдоэфедрин из иглы брызжет, - не без гордости пояснил АНЖ. - За нашей рекламой по всему центру города наркоманы с ведрами бегают. Только они не знают, что этот квази-псевдоэфедрин спецом для такого дела большие головы из Академии наук сварганили. Нос им закапывать можно, а вот мулька из него не варится. Свертывается родимая, как договоры по разоружению. Дирижабль, между прочим, из Америки выписали, своим ходом прибыл, по дороге "Низший пилотаж" рекламировал. Голландцы уже права на перевод запросили.

- Ладно, убедил, - благосклонно согласился ККШ. - Замнем эту гнилую тему. Кто старое помянет, тому недремлющий глаз вон. Дакор?

- Константиныч, не откажи в просьбе, - воспрял духом АНЖ.

- Да-да? Же вуз экут внематочно-c, - кивнул головой ККШ.

- Собственно говоря, речь идет о пустяковой сумме... Каких-нибудь пару тысяч баксиков...

- Фасильман! В смысле легко-с... А на что?

- На призы для Арт-Лито.

- О-о-о, - сокрушенно протянул ККШ. - Нет уж, увольте, блин! Я и так полмиллиона в эту бездонную бочку забашлял-с.

- Все на дело пошло, все на дело! - прижал руки к груди АНЖ. - На плавучий лагерь ЛИТО все пошло, вот те крест! Ты же знаешь, "Адмирал Нах" под это мероприятие зафрахтовали. Завтра в круиз по Ботническому заливу из Питера отплываем. Сегодня в полночь отбываю поездом в порт. Поехали, а? Для тебя каюту-люкс припасли, отец родной! Я такое отгрохал - закачаешься! Завтра "Баян" вылетает из Москвы в Санкт-Петербург по маршруту Радищева, а потом он по плану должен наш круизер обогнать и за день до прибытия в Стокгольм разбросать над городом анонс о визите русской культурной миссии.

- Мерси боку, Николаич. Но, во-первых, я так мелко не плаваю, - с достоинством изрек ККШ. -  В-полуторых, у вашего корыта сильно фраерское погоняло.

- Так ведь бывший авианосец, не "Титаник" какой-нибудь дырявый, прости господи!

- Ну-ну. А позвольте узнать, яйца он случайно не несет?

- Едем, Константиныч! Шампанское будет, девочки. А в Стокгольме пришвартуемся - и с корабля на бал.

- Да мне здесь скоро, бля, на бал, - с достоинством возразил ККШ. - Новый президент в Кремле молодым писателям стрелку забил.  Брататься будем-с.

- Везет тебе, Константиныч! Молод, богат, знаменит. А мне только и остается, что красиво встретить старость. Отслюнявь хоть тысченку, - снова взмолился АНЖ.

- Миль пардон, Николаич, но призы ты сам себе сделай. Ручками, ручками! Грамоты нашлепай на цветастом принтере, да и все-с.

- А рамки? А рамки как же? Самому из бревен лобзиком выпиливать? Не губи, благодетель! - АНЖ, прослезившись, рухнул на колени.

- Ну пооолно тебе, Николаич, - засмущался ККШ. - Ты ж пахан русской литеры! Ну встань, встань, любезный. Будут тебе рамки. Я вот давеча на свалке отличные деревяшки от стульев видал. Шерше ля фанера!

Серхио лежал на тахте и покуривал сигару, флегматично сплевывая кусочки табачного листа в потолок,  Катя сидела у его ног на полу и грызла ногти (у себя на руках), в очередной раз оплакивая свою невезучесть.

- Ох, вы стулья, мои стулья, - запричитала Катя, всхлипывая. - Ну, хоть один завалященький алмазик... Эх, вы стулья, мои стулья. Стулья новые, дубовые, да лапчатые...

- Что-что? - неожиданно вскочил Серхио с тахты, роняя пепел на махровые тапочки.

- Стулья новые, - неуверенно повторила Катя. - Дубовые...

- И?

- И ла... ла... ла... лааапчатые, - белугой разревелась Катя.

- Вот именно! Дай я тебя поцелую, солнце мое сопливое! - радостно завопил Серхио, чмокая Катю в прилизанную макушку. - Ножки-то мы и не проверили!

- Да? Ты думаешь, там могут быть бриллианты? - робко улыбнулась сквозь слезы Катя.

- Конечно! А где же им еще быть, если в сиденьях нет? В ножки, в ножки кланяйся!

Около одиннадцати часов вечера они подкатили на тани-окиной "Оке" к арке шаповаловского дома. Серхио не успел заглушить мотор, как из темного двора вышли под неоновый фонарь сам вальяжный Константин Константинович и нагруженный двумя вязанками деревяшек сгорбленный Александр Николаевич, на шее у которого в довершение всего болтались хомутом рамки от сидений.

- Кажется, мы опоздали, - шмыгнула носиком Катя.

- Лучше поздно, чем никому, как говорила моя бабушка, - утешил ее Серхио. - Посмотрим, что эти достойные мэтры намереваются предпринять.

Шаповалов распахнул огромную черную пасть багажного отделения впереди стоящего "Кадиллака", и Житинский с облегчением сгрузил свою ношу. Они уселись в автомобиль и двинулись вперед по Садовому кольцу. "Ну что, братаны, поиграем в салочки?" - Серхио рванул вслед за ними. Через двадцать минут они подкатили к Ленинградскому вокзалу. Шаповалов помог Житинскому снова нагрузиться дровами, троекратно расцеловал его и отъехал.

- Скорее, по следам живого классика, пока не потеряли! - скомандовал Серхио, выскакивая из машины.

- По-моему, он собирается ехать в Питер, - констатировала Катя без энтузиазма в голосе.

- А ты когда-нибудь там была?

- Ни разу, - призналась Катя.

- Стыдитесь, девушка! Теперь у вас будет уникальная возможность поцеловать "Аврору" в легендарное дуло.

- Мы что, едем в Питер? Без вещей? Без сменной одежды?! - ужаснулась Катя.

- Да, и к тому же, представьте себе, без билетов, - задорно рассмеялся Серхио.

- Хорошо хоть, я всегда с моей "лапой", - Катя бережно поправила на плече сумку с лэп-топом. - А какой у нас план?

- Берем стулья, а потом уже мосты и банки. Кстати, наш великий прозаик тоже, кажется, едет зайцем, - констатировал Серхио, лавируя между людей с чемоданами по направлению к кассе, возле окошка которой Житинский гневно потрясывал вязанками мебельного хлама.

Неразборчиво матернувшись, Житинский просунул голову в окошко, схватил кассиршу за шею, смачно чмокнул в губы и побежал прочь.

- А это еще зачем? - недоуменно закричала покрасневшая кассирша в микрофон.

- Чтобы время даром не терять, родная! - ответил Житинский, не оборачиваясь.

Серхио и Катя припустились за ним, держась на коротком расстоянии. Из вокзального репродуктора доносились гулкие аккорды "Элегии Массне". Житинский резво подскочил к первому вагону поезда "Москва-Санкт-Петербург" и с ходу запыханно обратился к пожилой проводнице с колобкообразным туловищем, округлившимся, должно быть, от долгого катания по железной дороге:

- Девушка, возьмите до Питера!

- Где ты был, когда я была девушкой, мальчик? - проводница расправила усилием воли жировые складки на щеках и пробуравила Житинского оловянно сверкнувшими глазами. - Тебе скока годков-то?

- Я вас немного постарше. Мне девятнадцать, - подольстился он, заправляя под кепку седые вихры. - Так что, берете?

- Не могу, - задушевно приложила проводница руку к холмистой груди. - У меня Мик Джаггер едет.

- О, вот и чудесно! - радостно подпрыгнул Житинский, роняя стульные ножки. - Я был первым, кто про него в СССР в журнале "Знамя революции" написал.

- Ну и что? - почему-то не впечатлилась проводница.

- Как что?! Я ему как отец родной.

- Много вас отцов таких! Небось, бросил мальчика, когда тот еще в коляске пел, а теперь в мягкое купе пристраиваешься. А ну, мотай отсюда, па-па-ша! - неожиданно побагровела от злости тетка.

- Да нет, вы не поняли, я фигурально...

- Чеши, чеши, фигурист! - замахнулась она, как дубинкой, коротким древком сигнального флажка.

- Дурында! - чмокнув проводницу в носик, Житинский подбежал ко второму вагону, у которого стояла проводница покруглее прежней. - У вас Джаггер не едет? - с разбегу нашелся он.

- Нет.

- Вот и...

- У нас "Депеш мод" в полном составе.

- Как это в полном, когда меня там нет?! - возмутился Житинский.

- А вы, извините, кто сами будете? - осторожно поинтересовалась проводница.

- Я - рок-дилетант! - Житинский картинно отставил ногу, выпятил грудь и лихо заломил кепку на затылок.

- Кто-кто?

- Отец-основатель рока в легкой и тяжелой весовых категориях. Теоретик жанра. Это я всех рокеров в люди вывел. - Читали мои "Записки рок-дилетанта"?

- Не-е-ет...

- Так берите меня с собой - я вам все по памяти расскажу.

- Я бы с удовольствием, милый, но у них момент деликатный, пойми ты, - вздохнула проводница, доверительно переходя на "ты". - У них вокалист с иглы второй месяц слазиет, из-за этого специально в Россию поехали, тут мол с иглами дефицит. Ан нет, в Москву партия гуманитарных пришла, теперь бегут мальчики в Питер, может там получится. Нельзя их тревожить сейчас. Вдруг, ты их вместо иглы на пробку подсадишь?

- Э-эх... - горько вздохнул Житинский. - Хотел я тебя поцеловать, а теперь... Плюнуть в тебя, что ли, на прощание?

Троекратно расплевавшись с проводницей, Житинский подбежал к следующему вагону:

- У вас Джаггер не едет?

- Нет, - отвечала ему проводница пошаровиднее прежних.

- А может, "Пинк Флоид" в расширенном составе?

- Нет.

- А Стинг?

- Нет.

- А Пол Маккартни?

- Нет.

- А какой-нибудь двойник Элвиса Пресли?

- Нет, вроде...

- Тогда у вас еду я! Вот десять долларов...

- Разбежался! - возмущенно перебила его проводница. - Талант не продается! У нас "Иванушки-интернэшнл" все места в вагоне скупили. У них медовый месячник с самой Бритни Спирз.

- Бритни... кто? - озадаченно переспросил Житинский.

- Я те ктокну! А ну, пшел отсюдова! - вдруг рассвирепела проводница.

- Ну и оставайся нецелованной! - попрощался с ней Житинский. - Сука... Сука... Сука... - подбежал он, задыхаясь, к четвертому вагону.

- Что?! - пошла розово-голубыми пятнами объемная, как сам земной шар, и приплюснутая с полюсов, как тыква, проводница.

- Су... Су... Сукачев!!! Я... я... Это я... Я Сукачев!

- Кто? - искоса глянула на него проводница с сомнением.

- Гарик, Гарик Сукачев, можно просто Гоша-Сучок. Не верите? Я докажу... А-а-а я ми-лаго узнаю, а-а-а да па кал-готкам! - заорал Житинский что было мочи, - Ну что, слышала?

- Не ори, а то рожу! - расплылась проводница в добродушной улыбке. - Певун, значит, это и хорошо. А то у всех кто-то интересный едет, только у меня писака какой-то непропечатанный...

- Писатель? - насторожился Житинский.

- Да так, шелупонь интернетная. Заходи, заходи. И денег не возьму! Дай помогу тебе с дровами-то...

- Это не дрова, - серьезно сказал Житинский, передавая проводнице груз. - Это барабанные палочки из редких пород секвойи. Селекционный набор.

- Ух ты!

- Осторожнее, они хрупкие, как ископаемые яйца динозавра...

- А зачем их купать?

- Кого?!

- Ну, яйца динозавра.

- Да не "купать", а "копать", дуреха! - Житинский хлопнул проводницу по студенистому заду, подсаживая ее на ступеньку.

- Ой, рассмешил! - загоготала проводница, игриво лягаясь ногой-тумбочкой.

Катя и Серхио многозначительно переглянулись.

- И что нам теперь остается? - печально шмыгнула носиком Катя. - Сказать, что мы "Маша и медведи"?

- Будем действовать наверняка, - решительно заявил Серхио. - Сколько времени до отправления поезда?

- Десять минут.

- Побежали!

Серхио схватил Катю за руку и потащил ее на вокзал, к женскому туалету.

- Ты куда? - заслонила собой дверь Катя. - Ты теперь  прямо противоположного пола!

- Да хоть бы и криво, - Серхио затолкал Катю в кабинку. - Раздевайся!

- Нашел время...

- Не остри! Будем меняться одеждой, - заявил Серхио, стаскивая с себя джинсы. - Давай сюда свое платье.

- Зачем?

- Я буду соблазнять Житинского.

- А я кого? Проводницу?!

- Ты будешь примерной девочкой а-ля гарсон в джинсиках и рубашечке. Но не забудь стащить у моего кавалера его замечательные деревяшки, пока я буду его отвлекать.

- А почему бы мне не поотвлекать Житинского, раз уж я женщина?

- Вот потому и "низ-зя". Тебе опасно доверять. Ты можешь увлечься. А мне ничего не грозит.

- Ты собственник!

- Ладно, об этом потом. Врубай "мобилу", подключайся к сети и заходи на страницу Житинского... Сохраняй его фейс и открывай в "Фотошопе". Отлично, теперь дай я... - Серхио наскоро подрисовал Житинскому высокую папаху, черные усы и кучерявую бороду.  - Все, бежим обратно.

Поезд уже тронулся, но двери еще не успели закрыть, когда на площадку четвертого вагона проворно вскочила  рослая женщина в треснувшем по шву платье и следом втянула за руки девушку помельче.

- Куда прете, как лосихи?! - заорала проводница, присев от неожиданности.

- Лейтенант Засулич, - представился Серхио. - А это стажер Грушко.

Катя сдержанно кивнула.

- О... А? И? - только и произнесла проводница.

- ФСБ, - рубанул воздух Серхио, как отрезал. - Стажер, предъявите портрет к опознанию.

Катя раскрыла ноутбук и поднесла экран к глазам проводницы.

- Узнаете?

- Нет... Впервые вижу...

- А теперь? - Серхио закрыл двумя пальцами на портрете Житинского папаху и бороду.

- Неужели... Гарик?! - из глазниц проводницы выскочили изумленные гляделки.

- Нашли себе Гарика, - сокрушенно покачал головой лейтенант. - Он такой же Гарик, как я Шарик. Это сам Осама бин Алладин, известный  международный террорист. От него тротилом не попахивало?

- Я не принюхивалась... А как он пахнет?

- Как старые грязные носки.

- Кажется, был душок, - вспомнила проводница. - А еще он какие-то дрова везет.

- Вот это оно и есть! Куда он положил взрывчатку?

- Под сидение засунул, нехристь.

- Это осложняет дело. Кто с ним в купе?

- Один писатель и чухонец какой-то.

- Тогда так: меня подсадите к Осаме, а стажера - куда-нибудь еще в этом же вагоне.

- Есть! - щелкнула каблуками проводница, прикладывая руку к косынке в горошек.

- Похвальная выправка, - отметил Серхио. - Как вас зовут?

- Капитан жэ-дэ войск Путятина.

- Так держать, капитан!

- Есть! А... а чего держать-то?

- Держите хвост базукой, - потрепал ее по щеке Серхио.

- Полный вперед!

Проводница повела "стажера" на свободное место, а Серхио без промедления проследовал в купе номер шесть, где и застал почтенного мэтра русской литературы за вытаскиванием из тесного кармана пиджака застрявшей бутылки "Мицне". Ему сосредоточенно ассистировали, придерживая пиджачные полы, невзрачного вида молодой человек в громоздких очках и рослый розовощекий блондин.

- О, вот и дамы! - искренне обрадовался Александр Николаевич. - Как же без дам! Девушка, у вас случайно штопора в косметичке не найдется?

- Мазилками не пользуюсь, а лучший инструмент для вскрытия тары давно изобретен матушкой-природой, - Серхио взял двумя пальцами за горлышко бутылку, грациозно отставил одну ногу, упер донышко в колено другой и непринужденно выдавил пробку мизинцем.

- Чисто сработано! - оценил Житинский с видом знатока. - Вы, случайно, не по части проктологии?

- Я по части изящной словесности, - кокетливо заявил Серхио, выдавливая из себя стыдливый румянец.

- А я вас знатт! - вскричал вдруг блондин. - Амасонка! Вы приехат ис Амиерикка. А исо ви упаали со стулов. Как васа колова?

- Спасибо, с коловой все колосо, гав, гав! Сутка, - в тон ему ответил Серхио. - Вы тот самый самобытный суомский самородок по имени CAM?

- Та, та, - радостно закивал головой Саша Малюков. - Я возрасаюс на моя родину. А где васа падрука Олка Аниккина?

- Поищите в соседнем купе, - сказал Серхио, чтобы от него отделаться.

- Спашибо болсое! Я сейсас обязателно поису, - CAM вскочил с места и, напевая "Бесамэ, бесамэ му-у-уцо", скрылся.

- Так вы - та самая распрекрасная Амазонка, активнейший член моего ЛИТО?

И едете со мной в круиз? Дайте я вас расцелую! - Житинский крепко облапил Серхио и лобызнул его в щеку.

- Можно просто Лера, - прохрипел Серхио сдавленной грудной клеткой.

- А я тоже сетевой писатель, - неожиданно заявил невзрачный молодой человек. - И, между прочим, тоже член ЛИТО имени Стерна.

- Ну и что? - скривился Житинский.

- Как это что?! - удивился молодой человек. - Вы ведь там Председатель.

- Угадайте, кто я?

- Ну вот еще, делать мне нечего, - буркнул Житинский, разливая вино по стаканам.

- А я тоже с вами в круиз еду, - не отставал молодой человек.

- Вас приглашали?

- Так ведь всех "литовцев" звали, вроде...

- Не "вроде", а только особ женского рода, - сказал Житинский, посерьезнев.

- Это почему же такая дискриминация? - плаксиво промямлил очкарик.

- Я вам как своим расскажу, только давайте сначала выпьем за встречу, - поднял стакан Житинский. - Вас, кстати, как зовут, молодой человек?

- Зовите меня Маской, раз не хотите знать, кто я, - очкарик обиженно надулся и залпом осушил стакан.

- Так вот, мои юные друзья, у меня от вас секретов нет: во всем виноват Ленька Делицын, который бросил мне вызов, заявив, что виртуально перетрахал всю женскую половину русской сети.

- Виртуально - это... куда? - полюбопытствовал Серхио.

- Да во все ячейки! - возмущенно воскликнул Житинский, хлопая себя по коленям. - И что мне, старику, оставалось делать?

- Виртуально перетрахать мужскую половину, - выпалил очкарик.

- Вот она, горячая молодежь, - покачал седой головой Житинский. - Таких дров шлангом наломать готовы... Нет, молодой человек, не мужскую и не виртуально! - поднял он указательный палец в поучающем жесте. - И начать я решил с себя...

- Ой, как это?! - неподдельно удивился Серхио.

- Кх... то есть, не с себя, а со своего ЛИТО, - поперхнулся Житинский. - С его лучшей мягкой половины. Для этого я и организовал ПЛЛ - плавучий летний лагерь.

- Но причем здесь литература? - пискнул очкарик.

- Да вот при этой самой, - подмигнул ему Житинский, бесцеремонно кладя ладонь на колено Серхио. - Внимание женщин - один из основных интересов литератора!

- А еще какой? - не унимался оппонент.

- Второй, третий и четвертый - пиво, вино и водка, - констатировал Житинский, разливая "Мицне" по стаканам. - За здоровье сетературы!

- Вы тут хоть всю ночь пейте, а я - на горшок и спать, - заявил Серхио, поднимаясь с места.

Он прошел по коридору, заглянул в последнее купе и увидел такую картину: Катя и САМ, сидя по разные стороны столика, крепко держали друг друга за руки и молча смотрели глаза в глаза.

- Ольга, можно вас на минутку? - сдержанно позвал Серхио.

- Потом, - пропела Катя, не оборачиваясь.

- Мне нужно сказать вам два слова по секрету, - настаивал  Серхио.

- Где болсе двукк коварят вслук, - старательно продекламировал САМ.

- Ладно, сами себя глазами ковыряйте.

Серхио со злостью хлопнул дверью и вернулся в свое купе, чтобы застать там следующую картину: нагрузившийся вином очкарик клевал носом рассыпанные по столику семечки, а мэтр Житинский, по-сократовски набычившись, внушал ему нечто глубокомысленное:

- Мужчины боятся не только, что акула откусит им огурец, когда они будут плыть женским брассом - это когда голова над водой. Нет. Они боятся, что их любимая будет изнасилованна, а потом выяснится, что по согласию.

- А женщина боится всегда, - пробубнил в ответ очкарик. - Что ее никто не пригласит танцевать, что никто не возьмет в жены, что женились на ней не по любви, что муж ей изменит, что узнает о ее измене, что бросит, что некстати  вернется, что она стареет, что морщины, что лекарства не помогут и что гроб будет некрасивый.

- Да, женитьба всегда избыточна. Обычно женятся, чтобы спать голыми. Потом спят в пижаме и ночнушке и забывают, зачем женились.

- Сейчас не в ночнушке, сейчас такие маечки, лямочки спадают с плечиков, - очкарик резкими, но нетвердыми движениями показал на себе, как спадают лямочки. - Поэтому, если женшина спит одна, она сама себя возбуждает.

- Но женятся, чтобы спать голыми, - мэтр был непреклонен. - Еще бывают кошачьи и собачьи свадьбы. Собаки как правило гомосексуальны. Их всегда в стае нечетное количество. Если не веришь, посчитай, - он ткнул указательным пальцем в непроглядную тьму за окном. - Иначе группен-случка невозможна, а они к ней тяготеют.

- Эх, спустить бы на вас собаку Павлова! - покачал головой Серхио. - Отвернитесь - я на верхнюю полку лезу.

- А раздеться, кстати? Вы в чем спите, в ночнушке или в маечке? - предельно вежливо поинтересовался Житинский.

- В свинцовом скафандре, - Серхио запрыгнул наверх. - Потише там дискутируйте.

- По любви свадьбы тоже бывают, - прошептал очкарик, косясь потными линзами на верхнюю полку. - Редко, но бывают. Как в одной сказке. Дозвольте зачитать, - он извлек из кармана брюк помятый листок. - Я ее для летнего лагеря берег, но теперь ладно, все равно уже... Значит, так... Жили-были король и королева. Родилась у них дочка. Выросла. Достигла половой зрелости. Грудь у нее шире плеч, зад при ходьбе аппетитно переваливается.

- Мне кажется, я знаю эту сказку, - демонстративно зевнул Житинский.

- Ой, не думаю, - шмыгнул носом очкарик. - Так вот, принцесса внезапно забеременела. Кто отец - неизвестно. Позор на всю королевскую семью. Король с королевой решили, что выход один: выдать принцессу замуж, а потом, постфактум, ненавязчиво сообщить мужу об интересном положении его жены. Объявили турнир на соискание руки принцессы. Приехали сотни принцев. Король с королевой свели соревнования к тому, чтобы выбрать принца, который бы обожал малышей. Все принцы оказались готовы к дуэлям, ладно вязали венки сонетов, но абсолютно не умели любить чужих детей, этих маленьких плаксивых чудовищ, место которым в холодильнике. Так и осталась бы принцесса старой девой...

- Уж климакс близится, а Гумберта все нет, - ввернул Серхио с верхней полки.

- ... если бы не родила девочку. В тот же день внезапно умирает королева. Овдовевший король решил жениться на собственной дочери. Делов куча. Издал закон, что это разрешено. Хоть и шушукалось пол-королевства, но кое-как замяли. Родился у них сын. Первого ребенка с рождения держали в отдаленных монастырях, но все же просочилась информация, что она безумно красива. Конечно, об этом узнал принц. Разница в возрасте у них пять лет. Ей двацальник, ему пятнашка. Юнец, а за девицами ой-ля-ля!

- Погоди, меня уже воротит с этого кровосмесительного коктейля, - схватился за горло Житинский. - Осталось только им родить еще одну девочку, королю отравить королеву-дочь, жениться на подросшей правнучке и сделать с ней сына, на котором женится бисексуальный принц.

- Если не хотите, не буду досказывать, хотя там вся соль в одной такой детальке. Она в самом конце всплывает и читатель узнает, кто папа ребенка и почему принц может жениться на принцессе, у них же любовь к тому времени полным ходом.

- Занеси эту детальку себе в аналы, а я перебьюсь. Жениться надо в детстве. Тогда все помыслы чисты. Когда обоим лет по пять-шесть. Тогда все по честному, не из-за того, чтобы голыми спать. И свадьбу можно скромненько сыграть. Пригласить ребят со двора и наесться вдоволь мороженого, до гнойной ангины...

- Значит, не понравилась сказочка, - вздохнул очкарик.

- Я тебе прямо скажу: Маска, ты не гений, - потрепал его по щеке Житинский. - И я не гений. И вообще гениев после Пушкина не рождается. Но читающих людей в России много - Русь она знаешь, какая большая? О-го-го! Поэтому для каждого писателя найдется свой читатель. И ты найдешь додика какого-нибудь. А я пойду попысаю.

Как только Житинский закрыл за собой дверь, Серхио услышал возле своей головы горячий шопот вскочившего на ноги очкарика:

- Товарищ лейтенант, разрешите представиться!

- Вперед и с песнями, - повернулся к нему Серхио.

- Штатный агент Ухан-33. Я случайно услышал из тамбура ваш разговор с проводницей. Можете на меня полностью рассчитывать. Готов выполнить любые поручения.

- Из какого отдела? - коротко спросил Серхио.

- СОРМ. Подотдел ПЭП - перлюстрации электронной переписки.

- Здесь на задании?

- Никак нет. В отпуске. Узнал из листа ЛИТО о круизе, не выдержал, захотелось увидеть в лицо своих подопечных.

- Скажи лучше, на халявку прокатиться захотел! - строго выговорил Серхио.

- Виноват, готов искупить кровью, - очкарик вжал голову в плечи. - Все равно с круизом прокол вышел. Житинский, наверное, не в мою смену сказал, что только женщин берет, а я, как дурак, проводниц подкупил, чтобы они меня с ним в одно купе посадили. А что с тем... с настоящим Житинским? Продали чеченам в рабство?

- Хуже. Сбросили на парашюте в конголезские джунгли и заставили искать "Потерянный дом".

- Хотя бы жив...

- Не факт. На позывные не отвечает.

- Он тоже наш?

- А как же! Кто не с нами, тот далеко.

- Понял, - кивнул очкарик.

- Слушайте внимательно: я заманю бин Алладина на верхнюю полку и буду его всячески отвлекать подручными сексуальными средствами, а вы берите дрова-взрывчатку из-под его сидения и выносите в купе проводницы.

- Будет сделано!

Слухан-33 за пять секунд разделся, прыгнул под одеяло и тут же засопел, изображая глубокий сон. Вскоре явился расстроенный Житинский: "Что за дела! Спальный вагон, а переспать не с кем". Серхио коротко всхрюкнул-всхрапнул. Житинский тихонько чмокнул воздух перед собой. Серхио в ответ всхрапнул понахрапистее. Житинский осмелел и чмокнул погромче. Серхио сотряс воздух раскатистым храпом - Житинский приблизился и беззастенчиво чмокнул его в пятку.

- Ай, - пискнул Серхио, взбрыкивая ногой.

- Ты сахарная, - задрожал Житинский, страстно вращая в темноте выпученными глазами, как прожекторами.

- Лезь ко мне, озорник, - позвал его Серхио. - Я возьму у тебя интервью.

- Ты хорошо возьмешь? - запыхтел Житинский, карабкаясь наверх.

- Да, да, мой сладкий! Моя карамелька! Сиропчик!

Житинский, наконец, покорил подъем на полку, тяжело плюхнулся на Серхио, опытно вклинился коленом, одновременно задрав подол, и просунул руку между ног.

- Нет, нет, подожди, - нервно заворочался Серхио. - Пусти...

- О-о, - Житинский сжал ладонь, разжал и снова сжал. - Это... Что это?!

- Ой, - попытался вырваться Серхио. - Прекратите смущать девушку. Я привыкла спать с вибратором.

- А где он включается? - Житинский надавил пальцем в поисках кнопки.

- Ааа!

Серхио, не вытерпев, сбросил с себя Житинского - тот, не разжимая руки, полетел с верхней полки на нижнюю. Хлопнула крышка, хрустнули шейные позвонки очкарика, и купе в тот же миг наполнилось тройным душераздирающим криком: Серхио и очкарик орали от невыносимой боли, а Житинский от ужаса: в тусклом лунном свете он увидел внезапно открывшимся третьим глазом, что в руке у него не вибратор! Он попытался выбросить страшный предмет, но пальцы не разжимались, как парализованные. "То ли я окаменел, то ли просто ох...", - подумал Житинский, в ужасе засыпая...

следующая глава >>>