Братья Катаевы настоятельно рекомендуют далеким от моря женщинам и просто недалеким морякам начать знакомство с 9-й главой с этого места >>>

    Александр Николаевич Житинский, гладко выбритый и слегка припудренный, с тщательно напомаженными бровями, принимал гостей, стоя на капитанском мостике тяжелого авианесущего крейсера "Адмирал Нахимов" в крахмальном парадном мундире с бахромчатыми эполетами и высокой фуражке с вензелем "АНЖ", вышитым по белому околышу золотым позументом.

    Первой прибыла из далекой Сибири на транспортном высокоплане Т-200 инструктор диверсионной роты ЛИТО Светлана Епифанова под кодовым именем Санни. Выполнив в затяжном прыжке тридцать три сальто-мортале, она послала Житинскому воздушный поцелуй, на предельно допустимой высоте раскрыла десантный парашют Д-5 серии 2, применив прибор КАП-ЗП с длиной шланга 0,24 метра, плавно опустилась под разноцветным 28-угольным куполом на носовой трамплин авианосца и, ловко отцепив свободный конец подвесной системы, пустила гигантский шелковый цветок за аварийный барьер по ветру.

    Вслед за ней на двухместном Харриере с двигателем Роллс-Ройс Пегас  Mk 103 показались израильские ассы Линор и Лиза. Они продемонстрировали классическую фигуру "колокол": за пару километров до авианосца разогнались на минимальной высоте, выжали штурвал на себя, задрав нос на 80-85 градусов, а рычаг газа свели на ноль. Самолет тихо завис прямо над капитанским мостиком и тотчас резко клюнул носом  -  в тот же момент из-под фюзеляжа вырвалась управляемая ракета AIM-9 "Сайдуиндер". Не долетев до Житинского каких-нибудь ста метров (ни один мускул не дрогнул на суровом сфинктере старого морского волка),  ракета взорвалась пестрым облаком конфетти. "Зассанки!" - добродушно ухмыльнулся капитан, обеими руками выковыривая из ушей и носа кусочки разноцветной бумаги. Тем временем, "Харриер" на форсаже со снижением спокойно сделал разворот Хербста, в горизонтальном положении затормозил над посадочной площадкой, повернул все четыре сопла вниз и медленно опустился на палубу.

    Следующей появилась на истребителе Су-37К испытательница ОКБ имени Сухого Игристого Ирина Терентьева по кличке Жена. Выпустив цельноповоротное заднее оперение, она продемонстрировала сложнейшую фигуру высшего пилотажа "Чакра": самолет резко забросил нос, подпрыгнул, остановился в воздухе, кувырнулся назад, добавил газа, помахал передним горизонтальным оперением, развернулся носом вниз и вперед и как ни в чем ни бывало приземлился на палубу, походя вцепившись гаком в трос аэрофинишера.

    Капитан мягко поаплодировал Жене ладонями, затянутыми в белые перчатки, и пристально всмотрелся в горизонт в ожидании нового гостя. Прошло несколько минут, но никто не появлялся. Задержка становилась неприличной... Неожиданно Житинский почувствовал на глазах мягкие пушистые лапки - это была Наталья Павлова по прозвищу Мартышка, дочь известной балерины Анны Павловой и не менее известного Кинг-Конга.

- А ты откуда взялась?! - он не смог скрыть удивления.

- Прилетела с авиабазы Авиано на невидимке F-117, - доложила Мартышка, шутливо прикладывая к голове вместо руки хвост.

- Да, недооценили мы ваше американское "вундерваффе", - признался Житинский. - Иначе как "хромым карликом" и не называли, а гляди ж ты...

- Я вам "кобру Пугачева" изобразила, а вы и не видели! - расхохоталась Мартышка.

- Молодец, спускайся на палубу, - панибратски потрепал ее Житинский по шерстке. - Всем! Слушай мою команду: принайтовать летательные аппараты по-штормовому и строиться на палубе по форме одежды номер ноль - трусы вскатку. Да, чуть не забыл:  взять на складе промасленную ветошь. Будете натирать боеголовки противокорабельным крылатым ракетам "Гранит". Вопросы есть?

    Вместо ответа Санни, Линор, Лиза, Жена и Мартышка с немым вопросом в глазах показали пальцами на что-то за спиной Житинского - он резко обернулся и увидел надвигающуюся на авианосец гигантскую бело-голубую ледяную грудь, сверкающую подтаивающим соском.

- Это тебе не "Титаник"! - заорал Житинский что было мочи, но было поздно: страшный удар потряс корабль, от названия на борту отвалились четыре последние буквы, и капитан "Адмирала Наха" полетел вниз головой в морскую пучину...

- Потоп, потоп, - услышал Житинский сквозь толщу воды голоса.

- Я не потоп! - возмущенно пробулькал он в ответ.

- Да проснись же ты! Потоп, тебе говорят.

    Житинский открыл глаза и увидел над собой студенистое лицо проводницы, на котором плясали ломаными солнечными зайчиками отсветы от воды. Он заглянул в окно: вокруг поезда расстилалось спокойное озеро, из которого местами торчали одинокие березки.

- Что случилось? - спросил он, потягиваясь.

- В Пиетари патопп. Навотнение, - сказал Саша Малюков, который сидел в обнимку с Катей у окна. В отдалении от них полулежала хмурая Лера-Амазонка (она же - вновь обретшая себя дочь ирландского патриота в подполье Василиса Хаттабовна).

- Говорят, какой-то авианосец пытался зайти в устье Невы и порушил водосдерживающую дамбу на входе в Финский залив, - пояснила Катя. - Случайно, не ваш круизер?

- Хм... Похоже, - озадаченно пожал плечами Житинский. - А где этот? Как его? Маска?

- Его еще ночью ссадили с поезда со сломанной шеей, - ответила Катя.

- Как же его угораздило? - спросил Житинский, с трудом припоминая события прошлой ночи.

- Ви на нико уппали с верхни полки, - подсказал САМ.

- Какая грустная история! - Житинский озадаченно поскреб волосатую грудь под расстегнутой рубашкой. - А вы что такая потерянная? - подмигнул он Василисе. - Я вам случайно не сломал ваш... электроприбор?

- Его пришлось выбросить, - ответила за Алису Катя с серьезным видом.

- Я вам возмещу, - Житинский виновато приложил ладони к груди. - Только у меня с наличными туго... А хотите, я вам что-нибудь из своих вещей подарю? Бритву, например?

- Вот уж спасибо! - хмыкнула Алиса.

- Ну, тогда сломайте вы мне тоже что-нибудь.

- А вот это непеременно! - оживилась Алиса. - Только не сейчас. Немного попозже. Если с вами не случится чего-нибудь худшего.

- Мне на самом деле жутко неудобно, - вздохнул Житинский. - Я же знаю, как бережно женщины относятся к своим вещам.

- Особенно к таким! - добавила Алиса, горько всхлипнув.

- Серьезно, Лерочка, что я для вас могу сделать?

- Пригласите в круиз мою подругу. Я хочу, чтобы она тоже поехала, - заявила Алиса.

- Только я без профессора Малюкова не согласна, - выдвинула условие Катя.

- Милые мои, дорогие, я бы с удовольствием, но вы сами подумайте, в каком я окажусь положении! - запричитал Житинский. - Я ведь всем своим барышням сказал, чтобы мужей дома оставили щи помешивать и детишкам сопли подтирать, а тут вы с кавалером, да еще с таким знатным. Да они меня на тампоны разорвут!

- Сто зе делат? - пожал плечами Саша Малюков.

- Переквалифицируйся из управдомов в управ-дамы, - хмыкнула Алиса. - Был САМом, будешь САМкой.

- Этто не реалистицно... этто... - Малюков запнулся, поймав на себе красноречивый взгляд Кати. - Но ради лубви... Мы роздены стоп кафку сделат билию!

- Вот-вот, - одобрила Алиса. - Так бы и сразу. Эта тихоня любого козерога в рогалик свернет.

- Вас... Сер... Тьфу! Лера! Прекрати устраивать сцены ревности! - возмутилась Катя.

- А действительно, тезка, - вмешался Житинский. - Переодевайтесь в девушку, и все дела. Неужели, вам никогда не хотелось побыть в женской ш... коже? Или, на худой конец, в женской юбке?

- На худой конес не хотелос, - с достоинством ответил САМ. - Но я пасттараюс.

- Шестое купе с вещами на выход! - послышался крик проводницы. - Эвакуируемся на лодках.

    Катя с САМом помогли Житинскому нагрузиться стульями и похватили под руки кандыбающую на обе ноги Алису. У выхода из вагона их поджидала, выпуская синие облачки дыма, тарахтящая на холостом ходу моторка. На руле сидел беззубый мужичонка в сплющенной шапке-ушанке а-ля дед Мазай. Через минуту лодка, нагруженная железнодорожными "зайцами", уже глиссировала на полных оборотах по гладкой и прямой водной аллее, усаженной по обе стороны ажурными железными столбами. Обдуваемый весенними ветрами, Житинский стоял с широко расставленными ногами на носу и, просветлев лицом, выводил густым басом сквозь рык мотора:

    Бежал из Москвы темной ночью,
    В Кремле он за правду стоял.
    А в Питере видит воочью:
    Пред ним расплескался Байкал!

    На горизонте показались, вставая из воды серо-кирпичным островом,  резные контуры Северной Венеции.

- Ямщик, вези в "Сайгон"! - скомандовал Житинский.

- Кудой?! - ощерился мужичок в добродушной улыбке.

- В кафе за Московским вокзалом. Там обычно наша тусовка собирается.  Буду им столичную молодежь представлять.

    В кафе "Сайгон" на круглых стоячих столиках, вырастающих из воды на длинных трубчатых ножках, восседали, подобно Будде в цветке лотоса, лучшие представители Санкт-Петербуржского литературного бомонда: фантаст-маньерист Борис Стругацкий, эссеист-выпендрист Андрей Битов, поэт-пост-эстет Виктор Кривулин, великий этрусский писатель Михаил Чулаки и их ученик, культовый писатель, культуртрегер, культурист и просто качок Сап-Са-Дэ. Под потолком раскачивался на люстре запрыгнувший подальше от водной стихии пушистый рыжий котенок.

- Давно сидим, почтенные сеньоры? - поприветствовал их Александр Николаевич с медленно вплывающей в кафе моторной гондолы.

- О, сам маэстро Житинский! - оживились люди на столиках. - А мы тут с ночи заседаем. Только собрались расходиться, дамбу прорвало.

- Ждете отлива? А я вам из Москвы привез способных девушек и профессора-филолога. Прошу любить и жаловать. Ну что, удивите молодежь чем-нибудь новеньким?

- Я только что закончил рок-оперу для моего муз-проекта "Кукумофобия", - торжественно сообщил Сап-Са-Дэ, расчесывая пятерней свалявшийся белокурый чуб. - Она мне приснилась прямо здесь, на столике, - он с достоинством встал, вытянул руку и, покачиваясь на шаткой поверхности, торжественно объявил. - "Суворов в городах". Опера в полутора частях с четырьмя вступлениями, тремя полуфиналами, двумя финалами и одним концом. Вступление первого полуфинала первой полу-части. К Суворову пришли дэвы...

- Суворов - это тот, который "Ледокол М"? - неожиданно спросил Стругацкий.

- А... - запнулся Сап-Са-Дэ.

- Не "Ледокол М", а "День М", - поправил всезнающий Кривулин.

- А "Ледокол" на какую букву? - попытался уточнить Стругацкий.

- Если атомный, то на "Л", - подсказала Алиса.

- Ленин, что ли? - догадался Чулаки.

- "Лидакол" напесал Резунн, - выдал справку профессор Малюков.

- Товарищи, дайте человеку закончить, - вступился за  юного поэта Житинский.

- Да, продолжайте, - распорядился Битов. - Все остальные молчат и внимательно слушают. Итак, "Ленин в городах"...

- Не Ленин, а Суворов, - хмуро поправил Сап-Са-Дэ.

    Он глубоко вдохнул, расправил широкие плечи, надул мощную грудь и тягуче запел бархатистым тенором:

У меня была лялька из поселка Аустерлиц, 
она имела много разных лиц, 
и под каким-то там лицом 
она меня назвала полководцем 
она меня назвала полкоземцем 
она меня назвала полкогазцем 
она меня назвала кровавым пострельцом! 

Но дэвы мне сказали, что все будет хорошо, 
все будет зер-гут, доктор подтвердил, 
и я еще смогу люби-и-ить. 

У меня была вдовушка из города Монпелье 
она сосала монпасье, стоя на голове, 
а еще она варила яйца Фаберже 
в каком-то там гараже, 
в каком-то там блиндаже, 
в каком-то там неглиже, 
в каком-то там заброшенном дзоте! 

Но дэвы мне сказали, что все будет хорошо, 
все будет тре-бьен, доктор подтвердил, 
и я еще смогу мечта-а-ать. 

У меня была девушка из-под Сталинграда, 
я ей закрыл котел - она была так рада, 
что подарила мне в награду 
какую-то там отраду, 
какую-то там ограду, 
какую-то там шараду, 
какой-то там заградительный огонь! 

Но дэвы мне сказали, что все будет хорошо, 
все будет пучком, доктор подтвердил, 
и я еще смогу лета-а-ать. 

Не девушка уже из города Бишкека 
на берегу реки читала мне Сенеку, 
ну а потом мне протянула руку, 
и я вошел с ней дважды в одну и ту же реку, 
и я вошел с ней трижды в две разные реки, 
и я вошел четырежды в три бурные притока 
одной и той же полноводной Сыр-Дарьи! 

Но дэвы мне сказали, что все будет хорошо, 
все будет в кайф, доктор... доктор? доктор?! 
Этлоб эль-табиб мен фадла-а-а-а-а-а-ак! 

Сап-Са-Дэ перевел дыхание и объявил:

- Подождите, я опять не понял, к кому, наконец, пришли девы и от кого они ушли. От Суворова к Ленину или от Резуна к кому-то еще? Я считаю, этот момент важен для цельного восприятия произведения, - снова не вытерпел Стругацкий.

- Не девы, а дэвы, - раздраженно выкрикнул Сап-Са-Дэ.

- Они что, француженки? - заинтересовался Житинский.

- Дэвы! Дэвы! Дэвы! - заорал Сап-Са-Дэ. - Духи такие!

- Французские духи? - с невинным видом спросил утонченный Чулаки.

- А-а-а-а-а! - Сап-Са-Дэ оглушил кафе диким криком, затрясся, затопал ногами, рванул на груди тельняшку, солдатиком прыгнул в воду и размашистыми саженками яростно уплыл.

- Ну что ж, товарищ неадекватно воспринимает критику, - с легкой грустью констатировал Битов.

- Эх, горячая молодежь! На него плюнешь - он зашипит, - укоризненно покачал головой Кривулин. - Сейчас я прочту. Посвящение красавице, подбривающей лобок.

- А где же... этот самый... Который в названии? - спросил Житинский.

- Он не в содержании, а в форме. Стихотворение написано в форме подбритого лобка,- пояснил Кривулин.

- Но мы-то этого не видим, - возразил Житинский.

- А вы представьте себе! Моя поэзия не дает готовых ответов, но она развивает воображение, заставляет читателя мыслить.

- Хм... - Житинский глубоко и надолго задумался с блаженной улыбкой на устах.

- Ну что ж, позвольте теперь мне, - деликатно подал голос Стругацкий. - Я вам зачитаю трагедию "Жыды Китай-города".

       Действующие лица.

    Подберезкин Игорь Олегович - зрелый жыд

    Зинаида Ивановна, его жена - жыдовка

    Ваня, их сын - жыденок

    Степанько Николай Фомич - разумный хазар, друг всех жыдов

    Рабинович - сантехник без роду и племени

    Серый человек.

    Кабинет-столовая в квартире академика-жыда Подберезкина. Прямо - напольная золотая менора. Слева - деревянное распятие с прибитой ко лбу Иисуса мезузой. Справа - шкаф со скелетом христианского младенца. Посреди комнаты - стол в форме магендовита, на столе алюминиевый тазик с парной кровью и высокая стопка мацы. Маленький жыденок Ваня играет под столом с берцовой костью православной монашенки. Он одет в черный костюмчик, черную шляпку и круглые очечки в черной оправе. Боком к зрителям установлен огромный черный телевизор. Подберезкин-жыд, жена-жыдовка и друг жыдов Степанько смотрят прямую трансляцию с заседания Государственной Думы.

    П о д б е р е з к и н. Опять эта русская харя выпеглась! Тегпеть его не могу...

    С т е п а н ь к о. Бывают и похуже... Зинаида Ивановна, нацедите мне славянской кровушки пять кубиков, если можно...

    З и н а и д а   И в а н о в н а (опуская в тазик шприц без иглы). Вам в чашку?

    С т е п а н ь к о. Спасибо, я так, по-простому (принимает от Зинаиды Ивановны шприц и впрыскивает кровь в широко открытый рот).

    П о д б е р е з к и н (с отвращением). Нет, но до чего же мегзопакостная рожа! Настоящий махровый русак!

    Разговор этот идет на фоне телевизионного голоса - спокойного, мелодичного, задушевного: "Я говорю здесь от имени народа. Народ должен знать факты. А факты таковы: минувшей ночью в местечке Мизюзино группа хасидских алигархов заточила пейсы и под корень вырезала спящую общину баркашовцев, сорок с лишним человек. Не пощадили ни женщин, ни стариков, ни детей. Пора положить конец жыдовскому беспределу!" Голос спикера: "Других предложений нет? Ставим вопрос на голосование..."

    П о д б е р е з к и н. Сейчас ведь проголосуют, потсы!

    И в этот момент в квартире гаснет свет.

    П о д б е р е з к и н. Что за чегт! Опять эта русская свинья Рабинович у честных евреев электричество для своего компьютера крадет!

    Из-за кулис слева появляется длинная темная фигура - рослый крепкий человек в сером плаще до пят, с поднятым воротником. Во лбу у него мягким приглушенным светом мерцает рубиновая звезда наподобие кремлевской.

    С е р ы й  ч е л о в е к (зычно). Гражданин Подберезкин Игорь Олегович?

    П о д б е р е з к и н (ошеломленно). Да... Я... А в чем дело? Как вы сюда попали?

    С е р ы й  ч е л о в е к (вручает Подберезкину какую-то бумажку). Получите, распишитесь.

    П о д б е р е з к и н (смотрит в бумажку, но ничего не видит). В чем дело? Что вы мне суете под нос какую-то кривую кириллицу? Вы можете объяснить что-нибудь на простом человеческом иврите?

    С е р ы й ч е л о в е к. Там все сказано.

    Звезда его гаснет, а сам он как бы сливается со стеной и исчезает.

    С т е п а н ь к о. ЧуднО дило!

    П о д б е р е з к и н. Не вижу ни чегта... Зина, где мои линзы?

    З и н а и д а   И в а н о в н а. Дай сюда... (отбирает у мужа бумажку и читает вслух.) "Олигархи Китай-города!.."

    П о д б е р е з к и н  и  С т е п а н ь к о (одновременно). Что-о-о?

    З и н а и д а   И в а н о в н а (после паузы). "Олигархи Китай-города и окрестностей! Вы должны явиться сегодня к десяти часам вечера в ресторан "Славянский базар". Иметь при себе внутренний и заграничный паспорта, чековую книжку, дебетовую и кредитную карты, а также одну смену смокинга или вечернего платья. Наличные деньги, драгоценности, валюту и ключи от квартиры  оставить под ковриком у двери. Олигархи, не подчинившиеся данному распоряжению, будут репрессированы. Лица, самовольно заглянувшие под коврик в отсутствие алигархов, будут подвергнуты обыску и аресту с конфискацией имущества. Начальник Первого Особого отдела КГБ". Подпись неразборчива...

     П о д б е р е з к и н (заметно волнуясь, бегает взад-вперед по комнате и рвет на себе волосы). Пегвый отдел... Славянский базар... Китай-город... Олигагхи... Пегвый отдел...

    С т е п а н ь к о. А что ты, старичок, разволновался? Ты ведь не олигарх, а жыд. И не в Китай-городе живешь, а в Кремле. Да и КГБ давно уже не существует.

    З и н а и д а   И в а н о в н а (возмущенно). Так что же нам, ждать теперь, когда из ФСБ придет бумажка с обращением "Кремлевские жыды"?!

    П о д б е р е з к и н (выдергивая из висков пейсы). То-то и оно, то-то и оно, то-то и оно! Там ведь сказано "Китай-города и окрестностей". И окрестностей! А разницы между олигагхами и жыдами эти русские вагвары вообще не понимают. Куда им с их куриными мозгами!

    З и н а и д а   И в а н о в н а (с дрожью в голосе). Ты думаешь... Нас могут лишить кремлевской прописки?!

    П о д б е р е з к и н (многозначительно поднимая указательный палец с длинным кривым ногтем). Они могут все!

    З и н а и д а  И в а н о в н а (заламывая руки). Николай Фомич, вы умный, вы мудрый, вы член правительства. Посоветуйте, что делать?

    С т е п а н ь к о (складывая руки на груди и пожимая плечами). Нам, хазарам, все равно... А впрочем, позвоните Путину. Он, по слухам, все еще имеет влияние на бывший КГБ.

    М а л е н ь к и й  ж ы д е н о к  В а н я (плаксиво). Батяня, а Путин, он за жыдов или алигархов?

    П о д б е р е з к и н. Путин, сынок, за демократию! Где мой секретный телефон? Зина, где секретный телефон, я тебя спрашиваю? Срочно помоги мне найти мой секретный телефон!!!

    З и н а и д а  И в а н о в н а. Гарик, не паникуй. Твой секретный телефон как обычно в секретере.

    П о д б е р е з к и н (выхватывая у жены из рук телефонный аппарат). Алло, администрация президента? Академик Подберезкин. Будьте добры, соедините меня с Владимиром Владимировичем по срочному госудагственному делу. Жду...

    Степанько и Зинаида Ивановна, затаив дыхание, смотрят на замершего в ожидании Подберезкина.

    П о д б е р е з к и н. Где, вы говорите? На "девятке"? (с помрачневшим лицом вешает трубку). Все пропало! Это конец!

    З и н а и д а  И в а н о в н а (в ужасе). Что пропало???

    С т е п а н ь к о (со страхом). Чей конец???

    П о д б е р е з к и н (округляя глаза). Ложитесь в гроб, шлимазалы! Путин в Ленинских Горках встает на горные лыжи. Э-эх, помирать так с музыкой!

    Подберезкин хлопает в ладоши, из-под потолка громко раздается "Хава нагила Хава нагила, хава нагила Хава нагила вэнисмэха..." Подберезкин подхватывает под локоть Степанько и закручивает его в лихом танце. "Хава нагила, хава нагила Хава нагила вэнисмэха..." Зинаида Ивановна какое-то время прихлопывает в такт музыке, а потом становится на четвереньки и потихоньку уползает за кулисы. "Хава нэранэна, хава нэранэна Хава нэранэна вэнисмэха Хава нэранэна, хава нэранэна Хава нэранэна вэнисмэха..." Маленький жыденок Ваня бросает берцовую кость в зрительный зал и бежит за матерью, держась за лацканы пиджачка и пританцовывая. Занавес медленно опускается. "У-р-у, у-р-у а-хим Уру ахим бэлэв самэях Уру ахим бэлэв самэях Уру ахим бэлэв самэях Уру ахим бэлэв самэях Уру ахим, уру ахим Уру ахим бэлэв самэях!"

    Пропев последние слова, Стругацкий по инерции повертел кистями поднятых рук, как в танце, и замер. Секундная тишина была тут же нарушена редкими, но продолжительными апплодисментами и возгласами одобрения, а сверху послышалось возбужденное мяуканье.

- Ой, котик! - воскликнула Катя. - Хорошенький какой... Как его зовут?

- Это Киря-Визард. Он так называется, потому что не простой кот, а ученый, - пояснил Житинский. - Как пойдет налево, так анекдот расскажет. Горе-кот, одним словом... Говорить он так и не научился, зато клавиатуру освоил, со скоростью 100 знаков в минуту лапами топчет.

- Слово предоставляется нашему любимому классику этрусской литературы, - объявил Битов.

- Я вас познакомлю с философским эссе, посвященным этрусской кухне, - Чулаки извлек из кармана брюк измятые листки с пятнами жира. - Колбастит и колбасизм или двенадцатая пузоверть.

Кочанно, колбасное воспаление, тык заскать - колбастит, коротым страдют могие ноши соргаджане, можно понять. И адже простить. Когда жуется плохо или очень плохо, маса босой вяляется масль, что окрысные народы и государства оволчились против несчастной Этруссии, стремятся уничтожить ее или поработить, отчего и происходят все протори и несварения на Святой Этруси. Колбастит поронасится тык жеж мочительно и тык жеж трудно остопует печению, как сыротит, окоротит, воблатит, наконец. Один мой знамокый рюманист оспилнил невадно оречедной свой до боли недетский труд под навзанием "Рюман с воблатитом". Десвийтельно, тортогедия: жучина объят водонапорной стразью, чохчет лобовно отлить - но аппаратура работает ненормально, и женальный призаборный статр заканчивается припадком воблатита. Вместо назлаждания - проскирбная килька. Хочется поверить в сглот, в перчу, в двенадцатиперстный заворот оцианального генофрукта, но неплаха бы частно вспамить про случайные объятия пряных монад с поморным трупером вприсядку. Кромешечные такие, невидимые гузом куки ибувают большую коровь. Прочины пережеваемой мациональной трагадии тык жеж калоаппетитны. В писках духовочных путей мы всегда забываем про презренную плеть. Ромляне дыровились и валекая омперия пила, потому что станица пира снажбалась водой через свиной водопроход. Поколения гордых победителей Баннилага и Тимдарита получали свиные отправления. И дегенегонорировали в кусце кусцов. Наслойники помутителей Тиглера являют босой досегня лажкую киртану на присыпных пункциях: олигожоры, алкофилы, шкваркоманы составляют десятки и десятки рецептов юнонишества. Промые земфирофреники и пелевтики обрузают фан, на котором неврастатики гывдялят почтительно дворовыми и лолопняют "неподъедимую и календарную". Выбших огуволников отсеять невзоможно, потому что иначе некого привызать под журье. А топом каразмы приращаются в допобие писравительных галерей,  масоубойства и единичные ибуйства ежу не увидляют гикоко, а срастеллы ракаулов тансовятся ненсанцией не шодле меч ан людене. Ну что ж, прудит иные донары, крепратят вьяпство по казонам ташиара, казроют масые древные хеца, водзелают жадкый трем Этрусской рванины с атким же щнатием, как водзевылают воси кошерчные килочки мезли в Герфане или Коленрани. Зукебская или баракская тулькуры даук вреднее власянской. И, пожохе, более жизнестойкие. Стругно, конечно. Но лома ли надоров чезлисче. Сварирались в лочечелюстве. Этрускам тоже стругно лобы тымиравь, но кто петерь псовминает этрусскую стругь?

     Тили-бом! Тили-бом!
     Загорелся пушкин дом!
     Загорелся пушкин дом,
     идет дым столбом!
     Пушкин выскочил!
     Глаза выпучил.
     Бегут Байрон и Рембо
     заливать пушкин дом,
     Заболоцкий - с фонарем,
     Маяковский - со стволом,
     Серый Михалков - с листом.
     Сталин на Ахматовой,
     Брежнев на Довлатове,
     Хрущев на Пастернаке,
     Толстой в автомобиле,
     Бродский как Высоцкий
     в сперме весь и пьян,
     Губерман как Хайам
     с гоем-горем пополам,
     Лорка и Есенин
     не в своей постели,
     Черный с Хармсом на коленях,
     Белла Ахмадуллина -
     под подолом дулина!
     Едут и плюются,
     Пушкина жуют.
     Раз! Раз!
     Раз! Раз!
     Пушкин АС
     закатился и погас!

- Гениально! - заапплодировали сидящие на столиках. - Более того, кон-гениально!

- Раз вам понравилось, прошу скинуться по червончику на памятник баклажану, - воодушевленно заявил Битов.

- В прошлый раз на памятник помидору скидывались. И где он? - недовольно проворчал Кривулин.

- Признаюсь как на духу, - вздохнул Битов. - Я его съел.

- Так ты и памятник баклажану еще в проекте уплетешь! - возмущенно выкрикнул Чулаки. - Где гарантии?

- Гарантий нет, потому что мне всегда хочется кушать. Есть у меня такой недостаток. Вообще, человек - единственное в природе недоделанное существо. Но он сам себя делает при помощи денег. Мне, например, нужны деньги, чтобы нанять секретаря, шофера, адвоката, менеджера, домоправителя, литагента, критика, издателя и читателя. Это все не роскошь, а средство расслабления. То, что не сделаю я, доделают они. Люблю ли я деньги? Обожаю. И не хочу, чтобы их у меня не было хотя бы эпизодически. Так что кончайте демагогию и скидывайтесь поскорее по червончику.

- Интересно, вода холодная? - спросил Стругацкий как бы про себя.

- Пожалуй, я тоже поплыву, - поежился Чулаки.

- Может, в бассейн сплаваем? - предложил Кривулин. - Там вода теплее.

- А нас и вовсе ждет ветер дальних странствий, - воскликнул Житинский. - Мазай, заводи!

следующая глава >>>