| ||||||
 |
 |
| ||||
| ||||||
|
Воронин ВикторЯБЛОКИ. РАЙ
|
|
| ||
|
СЦ. 1 На сей раз погоня происходит вечером, в большом городе. На улицах, переулках, бульварах и широких проспектах. Свет уличных фонарей, фар, светофоров, неона реклам и огоньков сигарет сливается в единую симфонию света, бликами отраженную в мокром асфальте осеннего города, какофония звуков которого растворяется в дожде. Иван Викторович бежит вдоль, поперек, навстречу и наперерез. Бежит против всяких правил установленных традициями, светофорами, разметками, барьерами и парапетами. За ним как за сверхзвуковым самолетом, поднимается звуковая волна из криков, проклятий, визга тормозов, грохота столкнувшихся машин, сирен и истерических свистов постовых с нелепыми лицами. Подчиняясь законам погони, сквозь волну хаоса, удваивая, утраивая, удесятеряя ее наконец, бегут те, кто за ним гонится. Бегут, оставляя после себя свалки опрокинутых и опрокинутого, сбитых и сбитого, рассыпанных и рассыпанного. Их, преследователей, на сей раз, семеро. Эдакая "Великолепная семерка". Первый - маленький, толстенький, аккуратненький, вспотевший и очень резвый мужчина лет пятидесяти, с лысиной, в безукоризненном костюме и с большим пистолетом, из которого он иногда постреливает, чтобы рассеять толпу. Второй - одноглазый гигант. Он вдвое выше первого и полная его противоположность. Грязный, лохматый, угловатый зверь с огромными волосатыми ручищами. Люди разбегаются от одного его вида, но горе не расторопным, попавшим ему под руку. Третий - на фоне второго - просто неопрятен, хотя и порядочная свинья. Это зверек с ножом. Эдакий провинциальный бандит с жестоко глупым лицом. Лицом бультерьера. Четвертая - а это женщина - уставшая от девичества, крепкая, сильная, уверенная в себе, красавица крестьянка, с кулацкой хитрецой и обрезом. Пятая и шестая - тоже женщины и очень похожи, хотя и не сестры, а может и сестры. Они стройны, ярко накрашенные кошки. Красавицами их назвать трудно. У них маленькие пистолетики, видимо газовые. Седьмой - последний, это мужик. Мужик во всем. И в его мужицких руках, мужицкий дробовик. Вот эти самые семь человек, создавшие волею судьбы крепкий, сбитый коллектив, имеющий внутренний порядок и субординацию, что выражается в том, что бегут они строго по порядку, соблюдая дистанцию и нарушая установленные правила лишь в исключительных случаях, объединенные общей идеей - догнать, и есть основа основ этой погони. Ведь если никто ни за кем не гонится, то и нет смысла убегать. Остальные, случайно обиженные - не в счет. Гнаться за Иваном Викторовичем, гнаться за гением убегания, могут только самые обиженные, самые стойкие. Ведь он парит в своем, сшитом по последней моде плаще, он не расслабляет галстук, он уверено сжимает в руке тяжелый саквояж и улыбается новичкам погони. |
|
| ||
|
СЦ. 2 Забежав в гулкий подземный переход, он слышит музыку. Останавливается. Окруженные дюжиной слушателей, две флейты и гобой, нежно так рассказывают о нищенстве студентов консерватории. Рассказывают так искренне и так убедительно, что обшитый красным бархатом футляр флейты помалу, но верно наполняется мелочью. Ее бросают в основном равнодушные к музыке проходящие мимо. Тем, кто слушает музыку некогда рыться в кошельках. Да и разве можно слушая великую, живую музыку, думать о деньгах? Нет! А играя великую музыку, можно? Нет! И поэтому флейты уносятся в вечность, но гобой, сентиментальный и одинокий гобой, все - таки поглядывает на футляр. Видимо он самый голодный. Об этом говорит его исхудавшее, прыщавое лицо. Иван, забыв о погоне летит за флейтами в вечность. Семерка, ворвавшись в переход, пробегает мимо, вернее где - то внизу, на земле. Они не замечают стоящего рядом с музыкантами и улетевшего с музыкой Ивана. Грохот погони стихает и всем пространством вновь овладевает музыка. Иван закуривает и, унося с собой мелодию, идет к метро. |
|
| ||
|
СЦ. 3 На эскалаторе, думая о своем, он смотрит на лица поднимающихся: мужские, женские, глупые и озабоченные, в общем самые разные, интересные и не очень. Одно из них привлекает его внимание, уж очень оно серьезно и сосредоточенно. Да это же глава семерки! Их взгляды встречаются, Иван улыбнувшись, приветствует его и начинает торопливо спускаться. Толстячек, растерявшись на секунду, указывает на него остальным и вся компания устремляется на не работающую среднюю полосу. Последний помогает перелезть дамам. Преодолев эскалатор, Иван бежит к вагонам. Они не выпуская его из вида - тоже. Электронный голос объявляет о закрытии дверей. Иван заскакивает в вагон. Поезд набирает ход. Перегон впереди долгий, можно расслабится и он прислоняется лицом к прохладному стеклу. Нежное пение флейт, возвращаясь, вытесняет грохот поезда. Когда все это началось? И воспоминания возвращают его в прошлое. |
|
| ||
|
СЦ. 4 Это было очень давно. Солнечный, августовский вечер в провинциальном городке. Семилетний Ванечка в окружении пацанов постарше, получает последние инструкции. - Да знаю! Сам знаю! - отмахивается он. Вожак стайки кладет руку ему на плечо: - Знаешь так поехали! - Поехали, только вы дайте мне тыблаки натыбзить. - Дадим! Дадим! - подтверждают все. Они подходят к солидному забору. Все, забравшись, усаживаются, а Ванька прыгает в сад и собирает яблоки. Собирает сочный паданец со знанием дела, не торопясь и подолгу выбирая. - Ну быстрей, дядя Ваня, быстрей! - торопят его пацаны, держа наготове рогатки направленные на застекленную веранду. Ванька залезает наконец на забор, с набитой яблоками запазухой. - Огонь! - командует он - Смерть Баргамоту! Изрешеченная веранда стонет звоном стекла, а из дома выскакивает здоровенный Баргамот - мужик в галифе и грязной, засаленной майке. Пацаны, попрыгав с забора, бегут, а Ванька, последний, оглядывается на разъяренного Баргамота и с испуганным лицом, придерживая яблоки, отставая, увлекает его за собой. Остальные, разметавшись в разные стороны, собираются по одному на краю оврага в который Ванька увлекает Баргамота. В овраге он устраивает спектакль тореадора. Извиваясь, юля, он играет с разъяренным быком. Играет, смеется и приговаривает: - Дяденька! Дяденька, я не бил веранду, я только яблок набрал! С земли, дяденька, с земли! Стекла я не бил! Эта издевка разжигает быка до потери самоконтроля, а Ванька, под восторженное улюлюканье публики, которая давится со смеху, успевает, буквально выскальзывая у Баргамота из рук, в оправдание того, что он только воровал яблоки, еще и бросаться ими. Бык в бессилии останавливается. Ванька тоже останавливается и начинает как ни в чем не бывало грызть яблоко. Баргамот напрягается и делает последний рывок. А тореадор, сгруппировавшись, просто приседает на его пути и несчастный Баргамот, вскинув беспомощно руки и пролетев несколько шагов, плашмя зарывается в землю. Бык повержен! Ванька победно поднимается, отряхивается и, поглядев на жертву своего коварства, спокойно откусывает яблоко и машет восторженной публике. Разбившийся Баргамот плачет, жуя землю. Ваньке становится жалко его и он бросает ему большое, красивое яблоко, кусает с хрустом свое, и поднимается к благодарной публике. Когда ребенок, впервые, осознанно делает добро, в нем умирает ангел. Пацаны восторженно встречают героя, а предводитель шайки, обняв его обещает подарить половину военного бинокля. У второй разбилась линза и он ее отпилил, но и в одну видно здорово! Ванька счастлив. Он победно раздает яблоки, а самое, самое прячет. ГЛАВАРЬ: Полинке? ВАНЬКА: Ага. ГЛАВАРЬ: Вон она. Неподалеку, переминаясь с ноги на ногу, стоит девчонка с косичками. ВАНЬКА: Ну я пошел. ГЛАВАРЬ: За биноклем заходи. ВАНЬКА: Вечером. Идем Тишка. Огненно рыжий Тишка, понурив голову, идет за ним и вслед им несутся издевки о женихе и невесте, которые скоро, одним жестом, прекращает главарь шайки. |
|
| ||
|
СЦ. 5 Вот и станция. Семерка, изготовившись у дверей, наблюдает за тем как Иван, не обращая на них никакого внимания, заигрывает с симпатичной девушкой. А когда двери открываются, он резко выскакивает и бежит вдоль вагонов. Они начинают отставать. Забегая в вагоны и выскакивая из них, он устраивает им ловушку. Двери заперты, поезд трогается, он стоит на перроне и машет им рукой. Они проезжая мимо него, в порядке очередности, грозят ему кулаками. Наконец можно облегченно вздохнуть, перекурить, а потом позавтракать, пообедать и поужинать в одном лице. Метро выталкивает Ивана Викторовича на привокзальную площадь. |
|
| ||
|
СЦ. 6 В маленькой рюмочной никого нет. Барменша треплется по телефону, не обращая на вошедшего клиента никакого внимания. Иван, глядя на нее в упор, ждет какое-то время, но она не реагирует. ИВАН: Мадам! Я спешу! ОНА: (в телефон) Сщас Тань, тут пришел какой то... (ему) Ну че, и не подождать что-ли? ИВАН: Я могу ждать сколько угодно, но будут ли ждать мои друзья, которые минут через пять разнесут этот хлев, я не гарантирую. Поэтому, солнце мое! (берет у нее трубку) Тань, я те перезвоню (кладет) Быстро! Что-нибудь укусить и рюмку коньяка! Она, нарочито не торопясь, наливает ему рюмку. Глоток благородного эля взбадривает его. ИВАН: Хороший коньяк. Бутылку с собой! Она ставит перед ним бутерброды, достает из буфета бутылку, и тут крик: Вот он! Иван залпом выпивает рюмку, перепрыгивает через стойку, берет у остолбеневший барменши бутылку из рук и бросается в подсобку. ОНА: А деньги?! ИВАН: Я же предупреждал, что спешу! Приняв воинственную позу, она собирается возразить, но как щепка, на полуслове снесена волной наступающей семерки. |
|
| ||
|
СЦ. 7 Пробежав вокзал, Иван выскакивает на перроны. Перроны которые кишат: приехавшими и уезжающими, проводившими и провожающими, торговцами: цветов, фруктов, пирогов и пива. А также: чемоданами, сумками, тюками, милиционерами, мешками, носильщиками, коробками, баулами, тележками и железнодорожниками. С появлением здесь нашей компании, все это начинает двигаться быстрей и хаотичней чем обычно. К тому же сопровождается грохотом: падения, опрокидывания и сталкивания. А так же: криками, паровозными гудками и выстрелами. Иван пометавшись по перрону и выбрав направление, устремляется к отходящему поезду. Перед самым концом платформы, он таки успевает заскочить в последний вагон. Преследователи добежав до конца перрона в установленном порядке, грозят кулаками в след удаляющемуся поезду. |
|
| ||
|
СЦ. 8 Вагон. В тамбуре его , как старого знакомого, встречает проводница. Милая добрая женщина неопределенного возраста. Во всех последующих cценах в поездах проводница она же. ПРОВОДНИЦА: Ой! Здрасте! ИВАН (отдышавшись): Здравствуй Солнце! Ресторан уже открыт? ПРОВОДНИЦА: Открыт. ИВАН: Как поживаешь? ПРОВОДНИЦА: Никак. ИВАН (подает ей большое, красивое яблоко): Зря. ПРОВОДНИЦА (берет яблоко): Спасибо! Теперь уже лучше! |
|
| ||
|
СЦ. 9 Вагон - ресторан. Клиентов еще нет. Иван садится и закуривает. Входит моряк. Бывший моряк. Поношенный китель, раскисшая фуражка, но якоря блестят как рында на флагмане под парами. Старый пират без попугая. Пьян как полагается. Оглядевшись, он сразу подходит к столику Ивана. ПИРАТ: Швартуюсь? Иван кивает и пират швартуется. Возникает официант. Сухощавый, услужливый и вообще весь такой сладкий как эклер. ПИРАТ: Выпить! ИВАН: Коньяк! ПИРАТ: Коньяк! ИВАН: Два первых, вторых и десерт! ОФИЦИАНТ: У нас есть... ПИРАТ: На свой вкус! ОФИЦИАНТ: Слушаюсь! ПИРАТ (раскуривая трубку): Я капитан! Будишь моим первым помошником! ИВАН: Так точно, Капитан! Проворный официант расставляет бокалы и разливает коньяк. Пьют молча. ПИРАТ: Повторим! ИВАН: Всегда! Пьют. ИВАН: Кеп! Курс? ПИРАТ: Норд, Норд, Вест! ИВАН: Добрый курс! ПИРАТ: Согласно фрахту! ИВАН (подошедшему официанту): Когда у нас первая остановка? ОФИЦИАНТ (глядя на часы): Через час двадцать. Иван расслабившись, наливает и откидывается на спинку. ИВАН: По третьей Кеп! ПИРАТ: Полный вперед! За соседним столиком рассаживается компания подростков, трое ребят и милая девчонка. Счастливые от отсутствия родительской опеки, они озираясь достают из сумки пиво. Девчонка замечает пристальный взгляд Ивана и улыбнувшись ему, заговорщически подмигивает. Иван улыбается и подмигивает в ответ - понимаю, таким же был. Да и сейчас такой же. |
|
| ||
|
СЦ. 10 Школа. Кабинет физики. Идет урок. Учитель - неопрятный, лысый, суетливый мужичек, ругаясь и откусывая, время от времени, огромный бутерброд, пытается запустить какой - то электрический аппарат. Класс монотонно гудит тихими беседами. На камчатке, на расставленных в ряд стульях, лежат Ванька и его закадычный друг, огненно рыжий Тишка. Им уже по семнадцать и они курят и пьют пиво. ТИШКА: Да не дыми ты так, Бутерброд же словит! ИВАН (разгоняя рукой дым): Полина на шухере...Да и пофиг... ТИШКА: Тебе то пофиг, а меня батя, до смерти запорет. ИВАН: А ты задницу мылом смазывай. ТИШКА: Зачем? ИВАН (смеется): Чтоб ремень скользил. Не так больно будет. ТИШКА: Дурак ты, дядя Ваня! Все веселишься, вот из школы выгонят... ИВАН: Не выгонят! Побоятся. ТИШКА: Почему? ИВАН: Дед как напьется, говорит, что танк с постамента снимет и разнесет эту школу в щепки. Он во время войны танкистом был. ТИШКА: Сильно! ИВАН: Да, дед у меня крутой, мать говорит, что отец в него, жил бы с нами, выпорол бы... Как твой. ТИШКА: Слушай Вань, а где он? ИВАН: Не знаю, я его и в глаза то никогда не видел. Учитель, отчаявшись запустить машину, окидывает злобным взглядом класс. Полинка - уже девушка, но по прежнему с косичками, напряженно глядя на учителя, тихонько стучит по парте курильщиков. Класс притих, но Ванька с Тишкой ничего не замечая, продолжают мирно беседовать, попыхивая сигарками. Учитель, заметив дым, наливается кровью. Полинка, сильнее бьет по парте и шепчет: Ваня! Ваня шухер! Бутерброд вас засек. Бутерброд со всей силы бьет указкой по кафедре, и указка разлетается в щепки. Электрическая машина вдруг начинает страшно гудеть и искрить. Учитель, отшатнувшись, истерически орет: - Одисеев! Я убью тебя! Убью!!! Он бросается через класс к намеченной жертве. Ванька вскакивает на парту и Бутерброд пытается сделать тоже самое, но падает, поднимается и пытается поймать его, опрокидывая все на своем пути. Под общий смех Ванька, покружив, выскакивает из класса. |
|
| ||
|
СЦ. 11 Вагон - ресторан. Через час с лишним, стол завален посудой. После многочисленных: "Полный вперед", "Самый полный", "Полнейший" и "Форсаж" уснувший капитан доверил судно первому помощнику. Иван допивает коньяк. ИВАН: Спи спокойно, Кеп. Я принял вахту. Захмелевший, он забывает об остановке и когда в ресторан, с криком "Вот он!" врывается семерка, лишь в последнюю секунду, он успевает схватить свой саквояж и броситься к выходу. Официант, требует денег, бежит за ним, а проснувшийся от шума старый пират хватает его за грудки требуя объяснений. Семерка напирает в узком проходе, но капитан стоек. Наконец образовывается свалка, которая позволяет первому помощнику оторваться на несколько вагонов. Качаясь на стрелках, состав только набирает скорость. Откос высок, но прыгать надо и Иван прыгает. Состав, прощаясь с ним, дает гудок и набирает ход. |
|
| ||
|
СЦ. 12 Иван, удачно приземлившись, бежит к лесу. Из окна поезда по нему начинают палить из имеющегося у семерки арсенала. Всего то пять стволов, но у страха глаза велики. Ивану кажется, что палят из каждого окна и из автоматов, на крыше каждого вагона по станковому пулемету, и последний венчает гаубица. Грохот и свистящий снаряд, заглушая трескотню пулеметов, взрыв землю, ложится где-то рядом. А в лесу спасительный туман. Неприятно когда стреляют, даже если хотят только напугать, сбить дыхание. Иван вообще не любит когда стреляют. Визгом снаряда оказался визг тормозов. Они выжали стоп-кран. Спасительный, туманный лес неожиданно кончается через двадцать шагов берегом реки. Но "рояль в кустах" в виде челнока преспокойно покоится на берегу в ожидании героя. Иван, посвященный пиратом в моряки, командует себе "Полный вперед!" и пускается в плавание. Быстрое течение, прячет его в тумане. Он слышит крики и выстрелы с берега и не обращает на них никакого внимания. По законам драматургии, второго "рояля" быть не может, и он отдается провидению. А провидение, управляемое течением, вынесло Ивана Викторовича из речушки в полноводную реку, река в море, а море в океан. |
|
| ||
|
СЦ. 13 Темно и лишь тонкая, тонкая полоска яркого света посреди экрана, и напряженное дыхание совсем рядом. ГОЛОС ПОЛИНЫ: Ну мам! Перестань за мной шпионить. Мне просто не спится... Я читаю, думаю, мечтаю... ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Интересно о чем? ПОЛИНА: Что о чем? МАМА: О чем мечтаешь? ПОЛИНА: Мам. Ну поговорим об этом днем. МАМА: Поговорим. Обязательно поговорим. И вместе с твоим отцом. Ладно спи. ПОЛИНА: Спокойной ночи, мам. МАМА: Да уж. Хлопает дверь, шаги, тишина. Только напряженное дыхание рядом. Щелкает выключатель и свет полоски становится бледным. Медленно раскрывается створка бельевого шкафа и на экране возникает улыбающееся лицо, совсем юной и прекрасной ночной мечтательницы. Это Полина. Косичек с лентами давно нет. Она открывает шкаф для того, чтобы выпустить из него свою мечту, которой оказывается, вполне конкретный и совершенно голый Иван Викторович, скрючившийся среди пальто и платьев. ИВАН: Ушла? ПОЛИНА: Ушла. ИВАН: Думаешь она уснет? ПОЛИНА: Навряд ли, уже утро. ИВААН: Как утро (смотрит в окно)? Точно утро. ПОЛИНА: Ты так громко смеешься, и меня рассмешил... Да еще эта старая кровать скрипит... (вздох сожаления) Если б она не проснулась, мы могли бы быть вместе до девяти, а теперь она будет прислушиваться... Ты любишь меня? Он уже почти одетый обнимает ее. ИВАН: Полина... Целуются. ПОЛИНА: Ты не убежишь? ИВАН: ... ПОЛИНА: Убежишь. ИВАН: Вместе убежим. ПОЛИНА: ... Нет! ... Ты не убежишь от меня. ИВАН: Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел ... Первый луч майского солнца врывается в комнату и обрисовывает под легким шелком юное тело. Иван наслаждается зрелищем. ПОЛИНА: От меня не уйдешь. Если любишь, не уйдешь ... Я лиса! ИВАН: Люблю!... ПОЛИНА: От моей любви не уйдешь. Она будет как тень, всегда идти за тобой... Как тень! Страстный поцелуй. Окно закрывается. Иван, оглядевшись, машет последний раз окну в котором она - лиса и уходит. Сразу за углом дома, группа ребят. КРИК: Вот он!.. Я же говорил, что он здесь! Погоня. |
|
| ||
|
СЦ. 14 Утро. Далекий гудок океанского парохода, будит продрогшего моряка в туманном океане. Иван, проснувшись, на сколько позволяет туман, как заправский шкипер оглядывает океан. А густой туман, позволяет на десятую кабельтова - то есть немного. Зуб на зуб не попадает, и руки трясутся от холода. Сначала долго не раскрыть пачку сигарет, потом также трудно прикурить. Наконец, полная, жадная затяжка все успокаивает. Раскрыв саквояж, достает коньяк и раскупоривает. Иван: Ну, будь здоров Иван Викторович! Не болей дорогой! Коньяк обжигает. Иван встряхивается и сигаретка выскользнув из стылых пальцев, падает в воду. Как заядлый курильщик, он знает цену табаку, когда впереди неизвестность, и посему с сожалением смотрит на удаляющийся окурок. Достав новую сигарету, прикуривает и пересчитывает оставшиеся. Немного. Прячет пачку во внутреннем кармане и отхлебнув еще коньяка, отдает себе полный отчет в бессмысленности каких либо действий, и ложится в дрейф. Если бы даже были весла, грести все равно некуда и Иван, устроившись поудобней, закрывает глаза. |
|
| ||
|
Тишина и туман. ДЕВИЧИЙ ГОЛОС: Ты любишь меня? МУЖСКОЙ: Очень! ДЕВИЧИЙ: Я тоже очень! МУЖСКОЙ: ... Когда наконец кончится этот туман? ДЕВИЧИЙ: Ты знаешь, а мне он нравится. Из - за него у меня такое чувство, что мы только вдвоем, на всей земле ... Только вдвоем, понимаешь? И больше ... Резкий пароходный гудок разрывает эту идиллию. Иван вздрогнув, садится и видит перед собой борт огромного, океанского парохода. Только борт, остальное теряется в тумане. ДЕВИЧИЙ ГОЛОС: ... как остров, необитаемый ... И только для ... Гудок. Сразу еще один и более пронзительный у самого уха. с другой стороны, такой же борт. Утлый челнок, буквально зажат расходящимися пароходами. Иван встает и начинает взывать о помощи, но его заглушают, не прекращающиеся гудки. Появляется дурацкая, кабацкая музыка, крики и смех. Все это нарастает между гудками. Иван Викторович кричит, что есть силы, но в простуженном горле, быстро срывается голос и он уже беспомощно хрипит. Отчаявшись и чуть не плача, он садится и достает сигареты. С палубы, сквозь музыку и смех слышится: Кажется кто то звал на помощь! (смех) Ну тогда бросьте спасательный круг! (снова смех) Бросайте! Веселый смех и круг бросают. И самое удивительное то, что он попадает по назначению. Чуть не упав в воду, Иван удерживается и удерживает, зачерпнувшую воды лодку. Наверху музыка и смех, а он не прийдя еще в себя от этой бомбардировки, с тоской, смотрит на пачку сигарет, которая мерно покачиваясь в каких - нибудь трех шагах от него, в этом узком коридоре из стальных бортов океанских пароходов, потихоньку набирает воды и тонет. В полном отчаяние Иван смотрит вверх и тут - О, чудо! Королевский окурок, украшенный губной помадой, падает прямо ему в руки. Есть Бог на свете. Затяжка полной грудью, вторая, третья... Пароходы удаляются, музыка и смех тоже, гудки уже не так пронзительны и наконец все стихает. Снова туман и тишина. |
|
| ||
|
СЦ. 15 Панорама. Туманное утро в средней полосе. Поля, леса, холмы и хутор. Иван Викторович, попыхивая папироской, любуется этим утренним пейзажем, в триплекс боевого танка. Затушив папироску, он командует, огненно рыжему механику, сидящему за рычагами. ИВАН: Полный вперед! Форсаж Тишка! ТИШКА: Подведешь ты меня под монастырь Ваня, ой подведешь. ИВАН: Да не ной ты, как баба! Заводи! Тишка заводит и направляет взревевший танк на полном форсаже, к хутору. Иван изготавливается у открытого люка. Тишка резко осаживает машину и Иван выскочив, прыгает за забор. Железный Тишка спокоен как его танк. Выстрелы. Иван вниз головой, ныряет в люк. ИВАН: Гони Тишка! И Тишка гонит. Ревущий танк несется по проселку, а из хутора в погоню за ним выезжает "Нива". Тишка невозмутимо ведет машину, а счастливый Иван, перебирает украденные яблоки, приникает к триплексу. ИВАН: Тишка поднажми, за нами хвост. ТИШКА: На чем? ИВАН: "Нива". ТИШКА: Понял. И танк сворачивает на поле и давит капусту. "Нива" наперерез другой дорогой. ТИШКА: Тебе, дядя Ваня, надо свой сад посадить, может успокоишься. Хотя ты если сад посадишь, то сам у себя яблоки воровать начнешь. ИВАН: Давай к реке Тишка! Она мелкая, но они там сядут. ТИШКА: Тебя когда-нибудь пристрелят. Добегаешься... И за что?! За какие то вонючие яблоки! ИВАН: Сам вонючий! К реке давай, а то перехватят. Тишка резко осаживает машину и Иван от неожиданности ударяется лбом. ИВАН: Ты чего? Совсем очумел?! ТИШКА: А ничего! Надоел ты мне Ваня! Он направляет танк на "Ниву" и теперь все наоборот. "Нива" застревает на капустном поле и двое незадачливых преследователей, выскочив из нее, как зайцы, уносятся в разные стороны, ибо надвигается танк. |
|
| ||
|
СЦ. 16 По прежнему туманно, холодно и одиноко, а Иван Викторович никогда не любил одиночество. Мучаясь отсутствием табака, время от времени он забывается и очнувшись, каждый раз отхлебывает коньяк, который уже перестает согревать. Начинает темнеть. Проснувшись в очередной раз в полной темноте, окончательно продрогший, он видит над собой небо усыпанное звездами. Он допивает коньяк и бросает бутылку за борт. Бутылка исчезает в темноте, но привычного "бултых" - нет. Вместо него глухое "бум". Иван поднимается, пытаясь что - то разглядеть и видит в далеке мерцание огонька. Лодка резко упирается в берег и Иван, чуть не упав, берет саквояж и спрыгивает. Под ним земля. Твердая, поросшая густой травой земля и впереди огонек. |
|
| ||
|
ЧАСТЬ ВТОРАЯРАЙСЦ. 17 Огоньком оказывается свет из большого окна дома, контуры которого теряются в ночи. Иван подходит к дверям. Никаких звонков. Он стучит и дверь сама, чуть скрипнув, открывается. Постучав для верности об косяк, он идет на свет. Перед ним большая комната. У противоположной стены растоплен камин и никого не видно. ИВАН (охрипшим голосом): Есть тут кто? Из глубокого кресла встает женщина. ИВАН: Добрый вечер. Простите я... ОНА: Наконец! Иди скорей сюда, к камину, согрейся. Она подходит к нему и взяв под руки подводит к камину. Забрав саквояж, помогает снять плащ и усаживает в теплое, мягкое кресло. ОНА: Совсем простыл. Грейся, я сейчас принесу теплый коньяк с медом. ИВАН: Можно сигарету? Она берет с камина пачку сигарет и дает ему прикурить. Он жадно затягивается. Она, улыбнувшись, накрывает его пледом и уходит. Ему все равно - что? где? и кто? Главное тепло, сухо, есть сигареты, и кто бы она не была, она обещала теплый коньяк с медом. Он не успевает докурить, как она приносит обещанное. Присев у кресла, она подает чашку. Он делает несколько глотков и дрожь проходит, а она так и сидит не отрывая от него глаз. ОНА: Лучше? ИВАН: Да. ОНА: Согрелся? ИВАН: Да. Теперь можно ее рассмотреть. Поняв его желание, она встает и делает шаг назад. Но рассмотреть ее ,почему-то, очень трудно. |
|
| ||
|
Понятно что она стройная, что в длинном светлом платье, волосы распущенны и ложатся на плечи, что на спокойном, красивом лице играет кокетливая улыбка. Возраст ее тоже невозможно определить, ни двадцать, ни тридцать. Хотя впрочем, это и не нужно. Не нужно потому, что не важно. В ней есть что-то другое, и более важное чем возраст. Что-то непонятное, таинственное, странное, неуловимое, страшное и вечное. Что-то такое, что подчиняет и при этом требует властности, унижает и возвеличивает, заставляет робеть и разжигает любопытство. Она стоит, дает себя рассмотреть и ждет вопрос. ИВАН: Кто вы? ОНА (улыбается): Разве это имеет значение? ИВАН: ... Не имеет. Но ведь и правда, какое это имеет значение! Она снова присев к нему, берет его руку и смотрит на него нежно, по матерински. ОНА: Ни надо никаких вопросов. Ни к чему это. Допивай, я пойду постелю тебе. ИВАН: Я хочу здесь. ОНА: Там тоже тепло. Он смотрит на нее и доверяет. ОНА: Тебе надо выспаться и вообще отдохнуть. Допивай. Она уходит, а Иван закуривает и смотрит в огонь. Как легко и просто. |
|
| ||
|
СЦ. 18 Спальная. Иван, укутанный в пуховые одеяла, лежит на огромной кровати. Она сидит рядом. ИВАН: Не хватает сказочки? ОНА: В следующий раз. Уже поздно и пора спать. Спокойной ночи. Она целует его в лоб, встает, выключает свет и выходит. |
|
| ||
|
СЦ. 19 Солнечный день середины августа. По аллеям яблоневого сада, идут: Иван Викторович и главный из семерки преследователей. ГЛАВНЫЙ: Селекция, молодой человек, это больше чем, сухая, академическая наука... Селекция... я бы сказал - жизнь... Кипучая жизнь, со всеми ее проявлениями... Вот, кстати, яркий пример! (он указывает на яблоню) Это апогей наливов! Белые, золотые - все чушь! Этот сорт, по этой классификации будет бриллиантовым. Но... но к сожалению, в отличии от бриллиантов, плоды этого дерева, увядают в один, два дня. ИВАН: Да, да профессор! Я сталкивался с этой проблемой! ПРОФЕССОР: Тогда, коллега, Вы должны меня понять... Понять почему я развиваю эту область, постольку - поскольку, здесь меня интересуют, лишь отдельные аспекты. ИВАН: Безусловно профессор! ПРОФЕССОР: Ну а сейчас, дорогой коллега, мы приближаемся, к святая святых, моей лаборатории. Заметьте, я называю этот чудный сад не иначе как лаборатория... Эстетический аспект, моей деятельности, является для меня... Как бы это точнее сформулировать... ИВАН: Необходимым приложением к главному! ПРОФЕССОР: Да, да, мой друг! Это очень точно. Необходимое приложение, к моей творческой лаборатории. Очень точно!... Вот мы и пришли. Перед ними, совсем молодая яблоня с большими красивыми плодами. ПРОФЕССОР: Скажу Вам по секрету, я называю это дерево "Древо жизни". Это первый урожай. ИВАН: Фантастика! Я неверю своим глазам! Профессор, Вы Гений! ПРОФЕССОР: Ну что Вы, дорогой друг! Я всего лишь рядовой селекционер... Правда отдавший тридцать лет любимому делу. ИВАН: О! Не скромничайте профессор! Плоды этих тридцати лет перед нами... И я считаю, что вы вполне заслуживаете звания "Академика"! ПРОФЕССОР: Истинный ученый всегда скромен. ИВАН: Вы правы, профессор, но это еще больше доказывает ваши права, на это звание! ПРОФЕССОР: Благодарю Вас Дорогой Друг! Но перейдем-те, наконец, к делу. ИВАН: Да, да я весь внимание. ПРОФЕССОР: Так вот... Насыщенность этих плодов, витаминами группы... |
|
| ||
|
СЦ. 20 РАЙ Иван просыпается далеко за полдень. За окном слышен детский смех, который и разбудил его. Понежившись он встает, накидывает халат и закурив подходит к окну. Перед ним прекрасный яблоневый сад. Седой старик возится с деревьями, а мальчишка (тот который был тореадором) мешает ему. Крадет яблоки, роняет стремянку, в общем проказничает. Но старик, никак не реагирует, на его проказы. Иван, заглядевшись, не замечает, что роняет пепел на ковер. Входит она и дневной свет озаряет ее. Днем она намного прекрасней, но ее по прежнему трудно рассмотреть. Оценить. ОНА: Добрый день. ИВАН: ... ОНА: Как спалось? ИВАН: Как в могиле. ОНА: И как в могиле? ИВАН: Незнаю. ОНА: Значит все прекрасно. ИВАН: Наверно. Она подходит совсем близко, почти касается его. ОНА: Нравится? ИВАН: Прекрасный сад. ОНА: Он твой. ИВАН: ... Вот так раз, и мой? ОНА: Твой. ИВАН: Ну спасибо. ОНА: Не за что. Она направляется к выходу. ОНА: Спускайся, скоро будем обедать. Завтрак ты проспал. Выходит. |
|
| ||
|
СЦ. 21 Обед. В уютной столовой, великолепно сервированной, большой, круглый стол. Мальчишка, как все дети, ковыряется в своей тарелке. Старик, спокойно разжевывает каждый кусок. Она почти не ест, и лишь Иван Викторович, с удовольствием воздает должное ее кулинарным способностям. Она предлагает ему и то и это, он все пробует и все хвалит. Старик наливает себе очередной бокал вина. МАЛЬЧИК: Ты снова пьешь много вина! Опять уснешь после обеда. Старик демонстративно выпивает бокал до дна и сразу наливает следующий. СТАРИК: Мне все равно. Я старый. МАЛЬЧИК: А мне не все равно. Мне будет скучно. Сделай мне яблоко. Старик выбирает яблоко и начинает его чистить. СТАРИК: Когда хочу, тогда и сплю. Я старый. Он на самом деле очень старый, но яблоко чистит быстро и ловко. Потом он нарезает его дольками , а мальчишка ест их у него с ножа. |
|
| ||
|
СЦ. 22 В саду. Хозяйка и Иван Викторович идут по саду. ОНА: Почему ты все время оглядываешься? ИВАН: Привычка. ОНА: Дурацкая привычка. ИВАН: Дурацкая конечно, но иногда выручает. ОНА: Отвыкай. Здесь за тобой никто гоняться не будет. ИВАН (оглянувшись): Гарантируешь? ОНА: Гарантирую... Можешь расслабиться. Здесь нет врагов. Только друзья... ИВАН: Поначалу все друзья. ОНА: Сам виноват. ИВАН:... А сад не ухожен. ОНА: Да. Вот ты и будешь за ним ухаживать. ИВАН: Я?! ОНА: Ты! Теперь это твой сад. Я ведь подарила его тебе. ИВАН: Чем же я обязан такой щедрости? ОНА: Да ничем. Просто подарила и все. ИВАН: Это не серьезно... Слишком все просто... Всю жизнь мечтал иметь такой сад и на тебе, Иван Викторович, на блюдечке... ОНА: Каждая мечта, должна когда -нибудь осуществится. ИВАН: Должна, но ... ОНА: Что но? ИВАН: ... Знаешь, я совсем недавно, решил наконец, сам посадить свой сад ... Достал семена, правда несколько сомнительным путем, и вот благодаря цепи нелепых событий попадаю в сад мечты и его очаровательная хозяйка, дарит мне свой сад... И видимо вместе с собой! Не верю! ОНА: Какая самонадеянность! Обо мне речь не идет! А вот насчет сада прийдеться поверить. ИВАН: Хотелось бы уж тогда, все сразу... ОНА: Хоти. ИВАН: ... Кто ты? ОНА: Мы же договорились, что это не имеет никакого значения. ИВАН: Договорились, но ... ОНА: Никаких но!... И потом я уверена, что тебе здесь нравиться. Ведь ты чертовски устал и тебе пора отдохнуть, а лучшего места для отдыха тебе не найти. Вот и отдыхай, набирайся сил... Может захочешь остаться совсем... Ну посуди сам. Никто за тобой не гонится, возись с утра до вечера в саду, выпивай по вечерам свой коньяк с медом, а перед сном... я буду читать тебе сказки... ИВАН: Только сказки? ОНА: Об этом позже. Так вот, по вечерам сказки, а утром, прекрасно выспавшись и вкусно позавтракав снова сад... Тишина... Идиллия... ИВАН: Прямо таки "Райская жизнь". ОНА: Ну да, конечно райская. Это же райский сад... И какие могут быть вопросы в райском саду? Никаких! Ни к чему это... Пустое... ИВАН: И долго? ОНА: Что долго? ИВАН: Долго так будет? ОНА: Да хоть вечность. Как захочешь. ИВАН: Вечность?! ОНА: Ну да вечность. А что тут удивительного? ИВАН: Да ничего. ОНА: Испугался? ИВАН: Нисколько! ОНА: А зря. Все! Хватит об этом. Расскажи мне лучше про цепь нелепостей. ИВАН: Это не интересно. ОНА: Отчего же? Это твое "несколько сомнительным путем", очень даже интригует. ИВАН: Да я просто занял семена, в саду у одного чудака, а он возьми да и передумай... ОНА: Ни с того, ни с сего? ИВАН: Ну да, чудак и есть чудак. У него там было "Древо жизни". ОНА: С него ты и сделал заем? ИВАН: Да. ОНА: Я понимаю почему он передумал... Здесь, кстати, тоже есть "Древо жизни". Не хочешь сделать заем? Она, оглянувшись, показывает на зачахшую яблоню. ИВАН: ... Уж нет. ОНА: Я шучу. Пойдем я покажу тебе дерево, которого не было в саду у того чудака. Она подводит его к красивой яблоне, усыпанной сочными плодами. ОНА: Это "Древо любви"... Такого даже в библейском саду не было... А здесь есть... Я хочу, что бы ты вкусил от него. Она срывает яблоко и падает ему: Ешь! ИВАН: Зачем? ОНА: Я хочу, что бы ты воспылал страстью! ИВАН: К кому? ОНА: Хватит набивать себе цену. Кроме меня, здесь никого нет. Они не видят спрятавшегося за деревьями мальчишку. ИВАН: Это меняет дело. Я вкушаю! ОНА: Ну как? ИВАН: Вкусно. ОНА: Я имею в виду страсть. Воспылал? Иван продолжает есть. ОНА: Я прекрасно знаю, что нравлюсь тебе. Более того, Ты влюблен в меня. Я именно та женщина, о которой, ты мечтал всю жизнь. Так? ИВАН: Прямо-таки день исполнения всех желаний! ОНА: Именно! ИВАН: Все таки, кто же ты?! Она (подходит к нему в плотную): Вместо того, чтобы задавать этот нелепый, неимеющий никакого значения, вопрос, сделай лучше то, что ты всегда делаешь в подобных ситуациях. ИВАН: А что я делаю? ОНА: Наговори мне кучу лживых комплиментов, сделай вид, что ты взволнован. Я подыграю тебе... Ну... Начни глубоко дышать и поедать меня взглядом... Ни так! ИВАН: А как? ОНА: Обычно ты начинаешь с ног. ИВАН: Но у тебя длинное платье! ОНА: Не важно... Вот, вот правильно... Теперь левую руку на талию... ИВАН: На талию... ОНА: Правую... на плечо ... Поверь, мне будет приятно! Ближе... Ближе к шее... Нет! Подожди... А комплименты... про любовь... про всю жизнь... ИВАН: Позже! Про любовь позже... Целует ее. |
|
| ||
|
Старик сидит на веранде и потягивает вино, с которым он не расстается. Подходит мальчишка. СТАРИК: Ты хочешь мне сообщить, что они целуются? МАЛЬЧИК: Откуда ты знаешь? СТАРИК: Неважно... Я много знаю. Я старый. |
|
| ||
|
СЦ. 23 Провинциальный вокзал. Вечер. Поезд уже тронулся и начинает набирать скорость. Иван бежит вдоль вагона, а гонится за ним профессор. Он угрожает пистолетом и настойчиво требует остановится, но Иван не хочет останавливаться и цепляется за поручни вагона, дверь которого открыта. Проводница, помогает ему забраться. ПРОВОДНИЦА: Кто этот человек? Почему он за вами гнался? ИВАН: С чего ты взяла, дорогая, что он за мной гнался? ПРОВОДНИЦА: Но у него был пистолет! ИВАН: Ну что ты, милая! Какой пистолет?! Это был микроскоп. ПРОВОДНИЦА: Микроскоп?! ИВАН: Ну да, самый обыкновенный микроскоп. Мы с ним коллеги, биологи, занимаемся селекцией. И я специально забыл у него свой микроскоп, хотел подарить таким образом, понимаешь? Иван раскрывает саквояж и преподносит ей большое, красивое яблоко. ИВАН: А он, бедняга не понял меня. ПРОВОДНИЦА: А - а, понимаю. Спасибо. ИВАН: Не за что солнышко! Найди ко мне лучше местечко. ПРОВОДНИЦА: У меня только одно свободное место, в четвертом купе. ИВАН: А мне и надо то всего одно. Веди красавица! Она подводит его к купе, дверь которого открыта и оттуда несется брань. ПРОВОДНИЦА: Вот здесь, верхняя полка. Перестаньте ругаться, к вам попутчик! Селекционер! Все трое обитателей купе, изрядно пьяны, но известие, что к ним прибыл "Селекционер" вводит их в состояние героев гоголевского "Ревизора". Состав качнуло на стрелке и на столике заставленном бутылками и пакетами с домашней закуской, одна бутылка опрокидывается и булькая, начинает терять содержимое. Это выводит всех из состояния оцепенения и все трое, мешая друг другу, пытаются ее поднять. Но удается это только Ивану, вовремя подоспевшему на помощь к товарищам. Следует всеобщий вздох облегчения. ПЕРВЫЙ ИЗ ТРОЙКИ: Селекционер значит? ИВАН: Начинающий. ВТОРОЙ: Вот он селекционер, и вот он то нас и рассудит! Третий наливает из спасенной бутылки, стакан и протягивает его Ивану. ТРЕТИЙ: Рассудишь брат? Иван кладет на полку саквояж, снимает плащ и берет стакан. ИВАН: Прийдеться! |
|
| ||
|
СЦ. 24 РАЙ. Вечер в доме. Старик спит в кресле у камина, который всегда растоплен. Иван в другом кресле, курит, пьет и ворошит угли в камине. Входит она и садится на подлокотник его кресла. Они молча смотрят друг на друга, какое-то время, потом Иван не выдержав ее взгляда возвращается к своему занятию. ОНА: Что же было дальше? ИВАН: Дальше?.. Дальше, я пытался их рассудить, но это оказалось не так то просто... А потом я вовсе запутался. ОНА: Вы напились? ИВАН: Ну да. ОНА: Как сейчас? ИВАН: Сейчас... ОНА: Но вы уже выпили целую бутылку? ИВАН: Да... Старик уснул... Сказал что он старый и сразу уснул. А я сижу и допиваю один... Вот. СТАРИК: Я старый и сплю, но все слышу. Вот. ИВАН: Тогда может еще? СТАРИК: Потом. Она встает и помогает старику подняться. СТАРИК: Да, отведи меня в постель. Я на самом деле старый и не могу так много выпить как он. Он молодой. ОНА: За день ты выпил в два раза больше его. СТАРИК: Не ругай меня. Я старый и мне все равно. ОНА: Да, да, ты старый и я не ругаю тебя. Идем. Она уводит старика. |
|
| ||
|
СЦ. 25 Степь. Утро. Поезд останавливается и из вагона, выпихивают троих спорщиков и пытавшегося рассудить их, Ивана. Все четверо еле стоят на ногах, ругаются и грозят отомстить. Им бурно отвечают оставшиеся пассажиры вагона из всех окон, а растерявшееся проводница, вся в слезах, грустно укоряет начинающего селекционера. Поезд трогается и выпихнувший веселую компанию, грозный начальник в форме, закрывает дверь. Иван, вспомнив о том, что забыл саквояж, бежит за поездом и требует возврата своего имущества. Дверь открывается и имущество возвращают. Да так, что саквояж, который он ловит, сбивает его с ног. Подошедшие товарищи помогают ему подняться. Вслед, уходящего поезда, летят проклятия и камни. ПЕРВЫЙ: Вот сволочи! ВТОРОЙ: Чуть не убили человека! ТРЕТИЙ: Ух! Всех бы пострелял! Куркули! ИВАН: Да ладно мужики, хорошо хоть не побили. Делать что будем? Степь кругом. ПЕРВЫЙ: То-то и оно, что степь! Теперь по шпалам. Эх черт, мы ж зла то никому... ВТОРОЙ: Да что теперь то... Жлобье они все, одним словом. ТРЕТИЙ: Селекционер прав! Делать что-то надо! Я вот предлагаю продолжить! ИВАН: Что продолжить? ТРЕТИЙ: Дискуссию нашу продолжить. У меня еще, кое что осталось. Он достает бутылку водки. ВТОРОЙ: У меня тоже. Тоже достает. ИВАН: У меня есть бутылка коньяка. ПЕРВЫЙ: Закуску, жаль всю съели... И взять негде. ВТОРОЙ: Найдем! ПЕРВЫЙ: Где? Иван окидывает взглядом степь. Голая, голая степь до горизонта. ИВАН: Конечно найдем! Здесь грех не найти. |
|
| ||
|
СЦ. 26 Ночь. Иван с товарищами, сидят вокруг костра, обгладывают косточки барана, остов которого, допекается над костром. ПЕРВЫЙ: А я мужики, вообще люблю баранину. Жаль соли нет. ВТОРОЙ: Да что соль! Выпивка на исходе. Он пускает по кругу последние пол бутылки. ТРЕТИЙ: Жаль. Хорошо сидим, а взять негде. Степь. ПЕРВЫЙ: Степь. ВТОРОЙ: Да, степь. ИВАН: Бог с ней со степью. Главное сейчас не встречаться с хозяйном отары. ПЕРВЫЙ: Заплатим. ИВАН: Если возьмет. ВТОРОЙ: Смотря сколько дать. ИВАН: Я бывал в этих местах, очень не сговорчивый народ. Водка кончается и пустую бутылку бросают в ночь. Тяжелую, безлунную, степную ночь, мглой окружающую костер. Помолчали. ТРЕТИЙ: Да что вы скисли то? Хорошо ж сидим! Оптимизма не прибавляется, даже наоборот, и аппетит у всех сразу, как то сам с собой, сходит на нет и стараясь не смотреть друг на друга, они прислушиваются к тишине. И происходит именно то, чего они боятся. С диким ревом, освещенный костром и поэтому еще более ужасный, возникает хозяин отары. Тот самый - грязный и лохматый, угловатый зверь, с огромными волосатыми ручищами. Одноглазый гигант, второй из семерки. С огромной дубиной, он налетает на них и кажется размозжит всем головы. Они оцепеневшие от происходящего, даже не соображают бросится в рассыпную, и когда гигант заносит над Иваном дубину, Иван Викторович хватает из костра, здоровую горящую головешку и изловчившись бьет ею великана по лбу. Ослепленное чудовище, взревев еще более страшно, молотит дубиной воздух, а компания, наконец бросается в рассыпную. СЦ. 27 К утру, разбитый и вымотанный, Иван подходит к большой узловой станции. Умывшись, опохмеляется в буфете рюмкой коньяка и бутылку берет с собой. Яичница холодная и не вкусная, а до поезда еще долго. За большими окнами, товарные составы, медленно и быстро, разъезжают в разные стороны. Прошел человек, маленький, толстенький и аккуратненький. Потом пробежал другой - большой и лохматый. Иван хватает саквояж и бросается к выходу. В вестибюле он сталкивается с профессором. Происходит заминка, и когда тот соображает в чем дело и кричит - " Вот он! Держи его!", Иван пролетев мимо, подслеповатого гиганта бросается на пути. Гремят выстрелы, вдогонку летит "Стой!", но он не останавливается и мечется в поисках убежища между двигающимся на разных скоростях составами. Проскакивая под вагонами и перелезая через них он убегает, а они догоняют, продолжая стрелять и кричать " Стой! ". Как всегда на ходу, забирается в пассажирский и отрывается от преследователей. |
|
| ||
|
СЦ. 28 РАЙ. Вечер в доме. Камин догорает. Иван выливает в свой бокал остатки коньяка. ОНА: Ты много пьешь. ИВАН: Мне все равно. Я старый. ОНА: Если будешь столько пить, то не успеешь состарится. ИВАН: А жаль... Хотелось бы стать старым... И мудрым... ОНА: Старость не всегда мудрость. Помолчали. ОНА: Расскажи мне, кто были твои попутчики на сей раз? ИВАН: О! Когда к вечеру, я проснулся на верхней полке, то увидел внизу попа и юную монашку. И знаешь чем они занимались? ОНА: Чем? ИВАН: Играли в карты. |
|
| ||
|
СЦ. 29 В купе. Иван наблюдает за игрой и замечает, что поп дурит монашку. ИВАН: Батюшка! А вы мухлюете! Монашка кинув на Ивана взгляд, краснеет и бросает карты. Иван слезает с верхней полки. ИВАН: Добрый вечер. ПОП: Добрый вечер. ИВАН: Я сейчас умоюсь и мы сыграем. Сыграем, батюшка? ПОП: Сыграем. |
|
| ||
|
СЦ. 30 Вагон. Иван уже умытый, побритый и расчесанный подходит к проводнице. ПРОВОДНИЦА: Проснулись? Чайку? ИВАН: Да, три стаканчика. ПРОВОДНИЦА: Я принесу, идите. ИВАН: Я хотел спросить? ПРОВОДНИЦА: Да? ИВАН: Мне вообще то, в другую сторону надо... Так как мне лучше? ПРОВОДНИЦА: Так что же вы... ИВАН: Выспаться хотелось. ПРОВОДНИЦА: Бывает. В полночь разъезд будет, а часа в три, там встречный проходит, на нем и доедите. ИВАН: Спасибо. |
|
| ||
|
СЦ. 31 РАЙ: Гостиная. ИВАН: Через пару часов, я ободрал его как липку. Он даже проиграл мне свой крест, и когда понял, что отыграться уже не сможет, то стал взывать к моему милосердию. ОНА: Как? Иван: Как всегда. Нес всякую чушь, по поводу образа и подобия. ОНА: Ну а ты? ИВАН: Я? Я сказал ему, что Господь никогда ничего не создавал, по образам и подобиям, и что попы прохиндеи, вроде него, создают Господа, по своему подобию, что бы оправдывать свои грязные делишки и совращать юных монашек. ОНА: И что монашка? ИВАН: Что монашка? Покраснела наверное. ОНА: И всего? ИВАН: А по твоему, она должна бросится мне на шею, в поисках защиты от этого развратника в сутане? ОНА: Да. ИВАН: Может ты и права, но она этого не сделала. ОНА: Странно. ИВАН: Не понимаю? ОНА: Странно, что она этого не сделала... Признайся, все - таки ты кокетничал с ней? ИВАН: Ну если только по привычки... Немного... Но я бы никогда не стал бы ее... Порочить... Если бы конечно, она сама меня об этом не попросила. ОНА: Подлец! Это ты говоришь женщине, которую пытался сегодня соблазнить?! ИВАН: Я? ОНА: Ты! ИВАН: Зачем я тебе все это рассказываю? ОНА: Затем, что мне все это интересно. Что было дальше?.. Ну! ИВАН: Ничего. Я просто физически не мог это сделать. Через четверть часа мне надо было сходить с поезда. ОНА: И ты сошел? ИВАН: Сошел. ОНА: ... Значит, если бы у тебя был час, ты бы это сделал? ИВАН: Ну если бы у меня был целый час... ОНА: Продолжай! ИВАН: Да ты никак ревнуешь? ОНА: Безусловно ревную! Продолжай! ИВАН: Если бы у меня был час, я бы еще и не то сделал. ОНА: Ты, Иван Викторович, хвастун и позер. И не думай, что меня это... ИВАН: Ну? ОНА: ... Ну это же... ИВАН: Успокойся, я так не думаю. Выпьешь? Она берет бокал и допивает. ОНА: Ты так думаешь! ...И ты прав. ...Идем в постель. |
|
| ||
|
СЦ. 32 Тамбур поезда. Иван курит, а поп нервничает. ИВАН: Безусловно батюшка я все верну, что вы проиграли. ПОП: Матерь Божья! Слава тебе Господи! Я знал сынок, что ты добрый человек и истинный христианин. ИВАН: Не совсем. ПОП: Что не совсем? ИВАН: Не совсем истинный. ПОП: Как? ИВАН: Очень просто. Я возвращаю Вам ваше добро, а Вы батюшка, обязуетесь не входить в купе до тех пор, пока я сам из него не выйду. ПОП: ...? ИВАН: По рукам? ПОП: ...Я... это... ИВАН: Ну вот и договорились. Иван бросает сигарету и уходит в вагон, а поп крестится, причитая: Матерь божья! Прости Господи, Бес попутал... Ой Сатана... Распутник... Прости Ты, Господи мя грешного... |
|
| ||
|
СЦ. 33 РАЙ. В саду. ИВАН: У меня такое чувство, что я знаю тебя давно, давно... Или даже знал всегда... Откуда это? ОНА: ... Зачем ты соврал про монашку? ИВАН: ... Я решил, что тебе это будет не интересно. ОНА: Мне это не интересно, но врать, все равно не надо. Хорошо? Иван согласно кивает. ОНА: ...Тебе хорошо со мной? Иван молчит и она подходит ближе, обнимает его и ждет ответа. ИВАН: Не знаю. Для того что бы с кем то было хорошо, нужно хотя бы знать с кем ты... Где ты... ОНА: Ты в райском саду, с женщиной своей мечты! ИВАН: ...В это время, я люблю дождь. Долгий, долгий дождь, который ночью стучит по карнизам. ОНА: Я тоже... Пусть будет дождь. ИВАН: Пусть. Она привлекает его к себе и целует. Долгий поцелуй и начинается долгий, долгий дождь. |
|
| ||
|
СЦ. 34 Вечер. Детская. Дождь равномерно стучит по карнизу. Мальчик, укутанный одеялами, в постели, она сидит рядом и читает ему сказку: ОНА: ...она отделила небо от моря и начала свой одинокий танец над волнами. В своем танце она продвигалась к югу, и за ее спиной возникал ветер, который ей показался вполне пригодным, чтобы начать творение. Обернувшись, она поймала этот северный ветер, сжала его в своих ладонях и перед ее глазами предстал великий змей Офион. Чтобы согреться, Эвринома плясала все неистовей, пока не пробудилось в Офионе желание, и он обвил ее божественные чресла, чтобы обладать ею. Вот почему северный ветер, который также зовется Бореем, оплодотворяет... Она замечает, что мальчик все это время внимательно смотрит на нее и она понимает, что это взгляд мужчины, Офиона, а не ребенка, она сконфужено умолкает, а малыш - мужчина продолжает на нее смотреть. МАЛЬЧИК: Ты очень красивая. ОНА: Что?! МАЛЬЧИК: Можно я тебя поцелую? И он не дождавшись разрешения, поднимается и целует ее. Она прижав его к себе, гладит по голове, потом укладывает и стараясь не смотреть ему в глаза, пытается быть строгой. ОНА: Ну все. Завтра дочитаем, а теперь спать. Она укладывает его, целует в лоб и встает. ОНА: Спать! МАЛЬЧИК: Спокойной ночи. Она желает ему спокойной ночи и выключив свет выходит. Спустившись по лестнице входит в гостиную. Камин, как всегда, растоплен, но в кресле никого нет. Она выходит на веранду. Дождь. Иван и старик сидят за столиком и молча пьют. Она кутается в шаль и садится к Ивану. Он обнимает ее и прижимает к себе. Так они и сидят. А дождь продолжает барабанить по карнизам. |
|
| ||
|
СЦ. 34 Ночь. Идет дождь. Поезд подходит к полустанку, проводница открывает дверь и выпускает Ивана. Он выходит на пустой перрон и поезд сразу трогается. Иван видит в окне монашку. Она робко улыбается и машет ему рукой. Ее лицо уходит в тень рассеченную дождем и он машет ей в след уже не видя ее. Состав набирает скорость. Иван поворачивается спиной и эта история становиться прошлым. Он стоит на месте и не хочет делать шаг в будущее. Замер. Иногда вдруг поймаешь мгновение между прошлым и будущим, и хочется побыть в нем. Побыть не думая. Просто побыть. Поезд стихает в дали и остается дождь. Прошлое ушло, будущее не наступило, а настоящее капает дождем. Капли крупные, назойливые и размеренные как часы. Пора делать шаг в будущее и Иван делает его. |
|
| ||
|
СЦ. 35 В здании станции грязно, мрачно и никого нет. Иван подходит к окошку кассира и стучит. Оно открывается. ИВАН: Мне на Москву, ближайший? ГРУБЫЙ ГОЛОС: Под утро будет, если сядешь. Билеты в поезде. И окошко резко захлопывается. ИВАН (стучит): Что значит если сядешь?! Ответа нет и последующие попытки бесполезны. Иван закуривает и садится на лавку. Со скрипом, медленно, открывается дверь и входят трое: провинциальный бандит с лицом бультерьера - третий из семерки, и двое похожих дружков с цепями. Иван, поняв, что значит "если сядешь", решает не любопытствовать о причине их прихода и берет инициативу в свои руки. Он хватает лавку, на которой сидел и бьет ею бультерьера. Тому здорово достается и он падает. Иван бросает лавку в остальных и отмахиваясь саквояжем, пробивается к выходу. Бультерьер приходит в себя, поднимается и орет своим растерявшимся товарищам: Держи его братва! Жирный гусь! Уйдет! Они бросаются за ним. Иван бежит по незнакомым, грязным улицам, этого странного места и банда Бультерьера несется за ним сокращая расстояние. Из-за угла, на бешеной скорости, чуть не сбив Ивана, вылетает грузовик. Иван отскакивает в сторону, но ведь это единственное спасение и он не колеблясь забрасывает саквояж в кузов и догнав машину, залезает на борт. Бультерьер останавливается и раскинув руки останавливает товарищей. БУЛЬТЕРЬЕР: Машину! И быстро! Грузовик летит на ухабах и Иван еле удерживается за борта скачущей машины. Сзади появляются фары и тут Иван Викторович начинает метаться. Они давно за городом и место довольно открытое, а машина преследователей, медленно, но верно сокращает расстояние. Неприятная ситуация. Но вот появляются какие-то деревья, грузовик, чуть сбавив поворачивает и Иван спрыгнув, прячется в кустах. Фары, скользнув по нему на повороте, проносятся мимо. Иван встает, отряхивается и уходит в ночь. |
|
| ||
|
СЦ. 36 Утро. Иван спит на сеновале, в большом сарае. Слышно как подъехала машина, захлопали дверцы, потом звонкий женский голос: Зачем пожаловали?! ГОЛОС БУЛЬТЕРЬЕРА: К тебе тут пришлый не прибился? ЖЕНСКИЙ: А если и прибился, тебе то какое дело? БУЛЬТЕРЬЕР: Он наш! Отдай его! Выстрел и Иван окончательно просыпается. БУЛЬТЕРЬЕР: Ты чего, совсем одурела?! ЖЕНСКИЙ: Я тебе дам одурела! Снова выстрел. БУЛЬТЕРЬЕР: Да кончай ты Кира, я ж серьезно спрашиваю. ЖЕНСКИЙ: А я серьезно отвечаю! Если ко мне кто и прибился, то он уже мой! А теперь вали отсюда! Нету здесь никого! Понял? БУЛЬТЕРЬЕР: Понял, понял, убери пушку то. Если появится, Кира, ты нам маякни. Договорились? ЖЕНСКИЙ: Если появится. А теперь вали пока цел! БУЛЬТЕРЬЕР: Хорошо, хорошо, поехали ребята. Машина уезжает. Иван не зная радоваться ему или огорчаться, оглядев сарай, прячется в сено. Ворота сарая распахиваются и в них появляется Кира. Та самая, красавица крестьянка, четвертая в бригаде преследователей. КИРА: Эй пришлый! Выходи! Иван еще глубже вжимается в сено. КИРА: Выходи говорю! Она стреляет в потолок и на Ивана сыпется труха и щепки. КИРА: Страшно? (мягко) Да не бойся, не обижу! Шуткуя я! Вылезай, покормлю, голодный ведь. Иван поднимается и смотрит на ее вполне миролюбивое лицо. ИВАН: Не выдашь? КИРА: Не выдам. Он слезает с сеновала. Она опускает винтовку, долго и пристально разглядывает его, и когда он начинает так же пристально, снизу вверх разглядывать ее, она отводит взгляд. КИРА: Ничего, симпатичный. ИВАН: Вы находите? КИРА: Нахожу. Зовут то как? ИВАН: Иван Викторович! КИРА: Ну пойдем в дом, Иван Викторович! Есть то хочешь? ИВАН: Хочу. Они проходят большой деревенский двор, заставленный всякой крестьянской техникой, которая в основном поржавела, за исключением, новенького фургончика. За простым, но добротным крестьянским домом, ряды хозяйственных построек. Они входят в дом. |
|
| ||
|
СЦ. 37 В доме. Все здесь, по деревенски добротно, надежно и просто. Иван сидит за большим столом и опорожняет миски с домашними: капустой, огурцами, бужениной, ветчиной и так далее. Бутыль самогона и граненый стакан. Иван все это ест, пьет и закусывает. Кира сидит рядом и по бабьи радуется его аппетиту. КИРА: Ой! Засиделась я тут с тобой, а у меня ж свиньи не кормлены. (встает и повязывает платок) Я тебя запру... Мало ли чего... Сам тут смотри... Но чтоб порядок был... Ну пошла я. ИВАН: ... Он пытается что-то ответить или пообещать, но с полным ртом ему это не удается. |
|
| ||
|
СЦ. 38 Ночь. Спальная. Полная луна освещает постель Киры. Она мечется и не может уснуть. Открыв глаза садится обняв колени. Сидит и смотрит на дверь, на луну, оглядывает свои руки, проводит рукой по руке, плечу, груди... Тяжело вздыхает, потом решительно встает, подходит к двери и осторожно поворачивает ключ в замке, который предательски щелкает. Иван лежит в постели и тоже не спит. Не спит и внимательно наблюдает за дверью, которая отворяется и Кира на цыпочках подходит к нему, останавливается. Иван наблюдает за ней одним глазом и громко сопит. В лунном свете, отчетливо вырисовывается богатство ее фигуры. Она встает на колени у изголовья его постели. КИРА: Вань. Тишина. Кира оглядывается вокруг и несмело кладет руку ему на плечо. КИРА: Вань, а Вань, спишь?.. ИВАН (спокойно): Что? КИРА: Спишь, Вань? ИВАН: Сплю. КИРА: Не спи, а? Иван открывает глаза. КИРА: Мне вот не спится Вань... ИВАН: Тебе же вставать рано, свиней кормить. КИРА: А ну их... Я Вань это... ИВАН: Чего? КИРА: Ну, это я... Ребеночка значит хочу. Она ближе придвигается к нему, ложась грудью на его руку. ИВАН: Прямо сейчас? КИРА: Ага. ИВАН: Где ж я его тебе сейчас возьму? Ночь ведь. КИРА: Да ты не понял меня Вань. Я это... Она и сама не знает чего "это", она не умеет "это" сформулировать и вся волнуясь, поступает так, как велит ей, генетический инстинкт. Она ложится к нему и крепко обняв целует. |
|
| ||
|
СЦ. 39 РАЙ. День. Сад. Иван Викторович собирает, граблями листья, в аккуратные кучки. Умирающие листья сухие и легкие. Даже слабый ветер, играючи, подхватывает их и несет по саду. Иван закуривает. Порыв и еще порыв, легкого ветра и аккуратно собранные кучки редеют, а жухлая трава, расчесанная граблями, вновь покрывается листьями. Иван стоит опершись о грабли, курит и вспоминает... Когда впереди вечность и есть, что вспомнить, стоит ли нервничать из-за какого-то ветра. Докурив, бросает окурок, оглядывает бесконечный сад и улыбнувшись чему-то, продолжает монотонно сгребать листья. |
|
| ||
|
СЦ. 40 День. Свинарник. Вонь, хрюканье и стены, забрызганные навозом. Иван в болотных сапогах и телогрейке, жуя окурок как истинный колхозник, разгребает навоз. Ему все это ужасно не нравится, ну не любо, если не сказать - противно! Он бьет свиней лопатой и вот одна из них, брыкнувшись, плюхается в свои фекалии и разлетевшиеся брызги ужасной жижи попадают Ивану на одежду и даже, даже на лицо! Эти "последние капли" переполняют чашу его терпения, да еще и окурок тухнет. Иван отплевывает бычок и вытерев лицо рукавом грязной фуфайки, бьет сапогом свинью. Кира хлопочущая с поросятами, замечает как Иван бьет любимицу. Заботливо и нежно, вернув поросят матке, она резко меняется и грозная подходит к Ивану. Но увидев его несчастное лицо, на котором размазан навоз, смягчается и коротко командует: "Ступай отсюда!". Иван не просит себя долго уговаривать и Кира бросает ему вслед: "Баню затопи!" |
|
| ||
|
СЦ. 41 В парилке деревенской бани. Иван лежит на пологе, а Кира двумя вениками, макая их время от времени в шайку, парит и натирает его, живописно тряся при этом упругими грудями. ИВАН: Полегче Кира! Полегче! Отшибешь! КИРА: В поселке тебя спрашивали. ИВАН: Кто? КИРА: А шут их знает, один пожилой, поменьше, а второй... ИВАН (садится): Одноглазый и лохматый?! КИРА: Ляг! Вроде так, я не приглядывалась. Некогда мне было. ИВАН (ложится): Эх черт! КИРА: Че им надо то? ИВАН: Да так. КИРА: Если б так, не искали. Уходить буду винтовку в доме оставлю, у входа... На ферме еще обрез есть... Отобьемся! Иван поворачивается и смотрит на Киру. Она сначала смущается своей наготы, а потом резко отворачивает его и потдав пару, начинает молотить вениками. Иван стонет. КИРА: Не пущу!!! |
|
| ||
|
СЦ. 42 РАЙ. Вечер. Гостиная. Иван стоит у буфета и колдует с бутылками. Хозяйка у камина в кресле. ИВАН: Она мне нравилась... Но это зашло слишком далеко. И поэтому... Впрочем, обстоятельства, не зависящие от ее и моих желаний, и без того, заставили меня в скором времени покинуть ее. ОНА: ... Как трагично. ИВАН: Что ты имеешь в виду? ОНА: Лицемерие. ИВАН: Что? ОНА: ... ИВАН: ... Опять ревнуешь. ОНА: Почему бы и нет. Во всяком случае, мне бы хотелось это испытать. ИВАН: Испытывай. ОНА: Хорошо... Так вот! Ты лицемер Иван Викторович. Лицемер! Ты влюбляешь в себя женщин, доводишь их до каления и сбегаешь... Позже ты упиваешься самовлюбленной грустью. Эдак мило коришь себя за очередное разбитое сердце, а на самом деле, глубоко в душе, ты радуешься тому, что будет, что вспоминать... Потом. Иван подходит с бокалом. ОНА: Я не буду. ИВАН: Ты же сама просила. ОНА: Расхотелось. ИВАН: Зря. По моему получилось, даже очень. ОНА: Не хочу. Она смотрит на него в упор. Иван какое - то время, спокойно пьет из своего бокала, но она упорно ждет, когда же он повернется и он поворачивается. Он до конца выдерживает тяжелый взгляд, которым она его одаривает. Мурашки по спине и испарина на лбу, но он выдерживает, и когда она, грустно улыбнувшись отворачивается, его лицо, всегда готовое к улыбке, становится грустным. ИВАН: ... Ты боишься, что с тобой, я поступлю так же? ОНА (холодно усмехнувшись): Нет. Я этого не боюсь. От меня нельзя уйти... Пока я сама не отпущу. ИВАН: Ух ты! ОНА: Решил сбежать? ИВАН: ... Она по прежнему улыбается, но так холодно, что ему не по себе. Увидев это теплеет. ОНА: Ты сейчас как мальчишка, которого поймали за кражей варенья. (она встает) Спокойной ночи. Иван тоже встает. ОНА: Не надо меня провожать. Я хочу побыть одна. Проводив ее взглядом, Иван выходит в сад. В саду, безлунная и потому темная, темная ночь. Вдали, сквозь деревья, виден костер. Он идет к нему. |
|
| ||
|
СЦ. 43 Спальная. Она стоит у окна и смотрит на мерцающий вдали костер. Ревность оказалась не очень приятным чувством. Сама, вызвала в себе ревность, ради игры, и заигралась так, что не смогла ее побороть. Глупо. Она обижается на саму себя, потом ей становится себя жалко, и слезы сами собой текут. Костер по прежнему мерцает в саду, слезы по прежнему текут, но мысли меняются и вот подумалось о том, что все-таки неплохо быть женщиной, просто женщиной и чувствовать все это - любовь, ревность, разлука... Да разлука. Конечно он не останется, и конечно прийдется его отпустить. Всему свое время. Когда - нибудь он вернется. |
|
| ||
|
СЦ. 44 У костра. Старик, мальчишка и Иван пекут яблоки. Посыпанные сахаром, сочные и горячие, они чертовски вкусны. Из темноты возникает она. Как всегда, в длинном и светлом, как будто подвенечном платье, с наброшенной на плечи шалью, и освещенная костром, она особенно прекрасна, и все трое, конечно же, заглядываются на нее. Она, улыбнувшись на то, какие одинаковые у всех троих взгляды, выдерживает паузу и поворачивается к мальчишке. ОНА: Почему ты не спишь? МАЛЬЧИК (отводит глаза, и обиженно бубнит себе под нос): Ты забыла почитать мне сказку. ОНА: Прости... Пойдем, я почитаю тебе. МАЛЬЧИК: Пойдем. (оставшимся) Спокойной ночи. СТАРИК и ИВАН: Спокойной. Она уводит пацана, и ее платье, еще долго виднеется в темноте сада. ИВАН: Тебе конечно все равно, потому что ты старый? Старик согласно кивает. |
|
| ||
|
СЦ. 45 День. Дом Киры. Иван топит большую русскую печь. Слышно как подъехала машина, захлопали дверцы, потом заговорили трое. Иван, осторожно выглядывает в окно и увидев как эти трое подходят к дому, выругавшись, он начинает спешно собираться, незабывая при этом, завязать галстук. Стук в дверь, затем ее дергают. Иван замирает и глянув на винтовку, ухмыляется. Это не для него. ГОЛОС БУЛЬТЕРЬЕРА: Они на ферме. ПРОФЕССОР: Идемте! Мимо окна проплывают три фигуры, и Иван стараясь не шуметь, идет в чулан и вылезает через маленькое окно. Обогнув дом, заглядывает за угол. Их уже не видно. Он подходит к фургончику, оглядывается еще раз и садится в кабину. Руки дрожат. Он глубоко вздохнув успокаивается, заводит машину и уезжает. |
|
| ||
|
По лесным дорожкам, выезжает на тракт. Далеко внизу, среди полей, виден хутор Киры. Иван глушит двигатель и оттуда слышится стрельба, потом взрыв и хутор уже объят пламенем. ИВАН (улыбнувшись закуривает): Эх Кира, Кира... Заводит машину. |
|
| ||
|
СЦ. 46 Утром его останавливает пост ГАИ. Милиционер, козырнув требует документы. Иван подает их, вылезает из кабины и открывает фургон забитый ящиками с ветчиной высшего сорта. Он удивлен, ибо и сам не знал, что везет, но смекнув, вручает целый ящик блюстителю порядка. Тот сразу отдает документы, так и не успев их проверить. Иван закрыв фургон уезжает, а милиционер бежит на пост и бросается к рации. МИЛИЦИОНЕР: Третий! Третий! Петрович ответь! Это я... |
|
| ||
|
СЦ. 47 Вечер. Старое, провинциальное кладбище. Большие деревья, скромные могилки засыпанные листвой и присущая таким местам тишина и покой. Спокоен и Иван Викторович. Он допивает стакан красного вина, потом наливает его полным и ставит у могилки, которую венчает скромный, деревянный крест. Постояв еще немного, уходит, держа в руке не допитую бутылку. |
|
| ||
|
СЦ. 48 На фургончике, он подъезжает к странному зданию. Кирпичное, серое, длинное и в один этаж. В нем только одно небольшое окошко и широкая дверь. Иван глушит двигатель, допивает вино и выходит из машины. Открывает фургон, который пуст. Стоит одинокий ящик кагора, в котором последний, оставшийся батон ветчины. Иван берет ящик, подходит к широкой двери и стучит ногой. Ему открывает Тишка. Он в белом халате и по прежнему рыжий, но теперь у него, еще богатая рыжая борода. Они не сразу узнают друг друга. ТИШКА: Дядя Ваня?! ИВАН: Ага. А ты это... Он показывает на бороду. ТИШКА: Да бриться надоело. ИВАН: Понятно. Ну пустишь? ТИШКА: Ну да, входи конечно! Сто лет тебя, черта, не видел. Дай обниму что-ли! Иван входит и дверь закрывается. |
|
| ||
|
СЦ. 49 Это морг, а Тишка здесь работает. Они сидят в просторной светлой комнате, за большим, каменным, "разделочным" столом. Выпита не первая бутылка вина. ТИШКА: Ты у матери был? ИВАН: Был. Заросло там все. ТИШКА: Еще бы не заросло. Тебя сколько небыло? ИВАН: Не помню. Помолчали. Выпили. Иван делает не ловкое движение и бутылка опрокидывается. Он пытается ее поймать, но ему это не удается. Тяжелый кагор, разлившись, на видавшем виды, столе, доходит до края и вязкая струя стекает на пол. Белый, кафельный пол. ИВАН: Чего то у меня в последние время, Тишка, все из рук валится. ТИШКА: Вижу. ИВАН: Невезет мне, Тишка... Загнали. ТИШКА: Все бегаешь значит? ИВАН: Ну да. ТИШКА: Ну да! Тебе сколько лет, Ваня?! ИВАН: ... ТИШКА: То-то. Пора старик, головой думать, а не ногами... Все яблоки? ИВАН: Они. ТИШКА: Еще когда говорил, дураку, что надо свой сад посадить. ИВАН: Так я и решил, а оно как - то глупо вышло... ТИШКА: А у тебя иначе и не могло, как только глупо. ИВАН: Наверно ты прав... Замкнутый круг какой-то... Безвыходность... ТИШКА: Выход всегда есть. Хочешь я к примеру, могу тебе укольчик сделать. Уснешь как ангел и никаких проблем. ИВАН: Да иди ты... ТИШКА: А что? Всяко - разно, лучше если я цивильно, по дружбе так сказать, чем дубиной из - за угла... Да и мне знаешь, рабочий материал нужен, молодняка то совсем нет, одно старье, да иной раз алкаш какой околеет. А с таким материалом, я свою диссертацию никогда не допишу. ИВАН: Все душу ищешь? ТИШКА: Ищу. ИВАН: Женится тебе, надо, а то скоро совсем двинешься. ТИШКА: Надо... Это ты прав конечно - женится надо... Да где ж ее, особливо то в этой дыре, жену сыскать? ИВАН: Уезжай. ТИШКА: Куда? Как ты что ли бегать? Нет, Ваня, это не по мне. Лучше налей еще... Добрый кагор. ИВАН: Добрый. Я его на ветчину выменял. Выпили. ТИШКА: А безвыходность твоя, Ваня, это - загнанность... Загнал ты себя. И заметь - сам! Загнал так, что страх потерял. ИВАН: Страх?.. Может быть... Наверно... Знаешь, оно в последнее время, как-то "все равно" стало. ТИШКА: То-то и оно, Ваня, что "все равно"... Человеком движут любовь и страх. Любовь к жизни и страх смерти... Во всех их проявлениях... И когда они уравновешены - это есть гармония. А ты страх потерял... Понимаешь? ИВАН: ... Я думал, что ты патологоанатом, а ты у нас, оказывается психоаналитик. Философ даже! ТИШКА: Ты не смейся. На самом деле, хороший патологоанатом и есть, лучший психоаналитик. Мои пациенты, искренни до конца. ИВАН: Это точно! Куда уж искренней! ТИШКА: Конечно, малость не разговорчивы, но зато... ИВАН: Зато ты их, изнутри по косточкам разбираешь. ТИШКА: Да ты хоть малейшее представление имеешь, как много могут сказать глаза покойника?! Какие чувства они могут выражать?! ИВАН: Не имею. ТИШКА: А я имею! ИВАН: Сейчас я тоже буду иметь. Где они у тебя? ТИШКА: В холодильнике. Он указывает на большую железную дверь. ИВАН: Хорошо! Сейчас допьем кагор и покажешь. Они уже изрядно пьяны. ТИШКА: Туда посторонним нельзя. ИВАН: Пей Тихон! Я не посторонний, я один из них. ТИШКА: Нельзя Ваня! ИВАН: Можно! ТИШКА: Подведешь ты меня под монастырь... Впрочем как всегда. ИВАН: Да чего тебе монастырь, все равно ж не женишься. |
|
| ||
|
СЦ. 50 Ночь. Пьяный Тишка спит за разделочным столом. Дверь в холодильник, распахнута и там Иван, качаясь, бродит между столами, на которых лежат покойники. Откинув простыни, он вставляет в руку каждого стакан с кагором. Обслужив всех, выходит в центр помещения и подняв бутылку провозглашает: - Господа! Прошу всех поднять бокалы за мое здоровье! Я надеюсь, Господа, оно мне еще пригодится! Выпив, Иван роняет бутылку, которая разбивается на бетонном полу, а потом, не удержав равновесия, роняет и себя. Роняет так, что сильно ударяется затылком и теряет сознание. Появляется она - хозяйка райского сада. Она подымает его и приложив руку к его голове, приводит в сознание. Иван открывает глаза. ОНА: Умаялся бедный... Пойдем я положу тебя. ИВАН: Уже?.. Пойдем. Она помогает ему встать, подводит к свободному столу и укладывает. ОНА: Отдохни. ИВАН (складывая как положено руки на груди): Непокаявшись... Ну да Бог с ним. ОНА (закрывает ему глаза): Спи... Грешник. ИВАН: Вот и все. Она ласково и нежно смотрит на него, поправляет волосы и целует в лоб. Иван улыбается во сне и проваливается в бездну. Она исчезает, свет гаснет и тяжелая дверь холодильника закрывается, сама собой, на все засовы. |
|
| ||
|
СЦ.51 РАЙ. Ранее утро. Иван Викторович, при полном параде, с саквояжем и плащем в руках, глянув последний раз, на очаровательную хозяйку дома, к которому успел привыкнуть, осторожно закрывает дверь спальни и украдкой, на цыпочках, спускается по лестнице. Одна половица все - таки скрипнула. Иван останавливается, прислушивается, и услышав лишь тишину, продолжает побег. В гостиной, берет из неиссякаемого буфета бутылку коньяка и выходит в сад. Отойдя на какое-то расстояние от дома, останавливается и поворачивается. Все тихо. Он закуривает и кинув прощальный взгляд, уходит навсегда. Но не успевает он пройти и дюжины шагов, как перед ним появляется она. От неожиданности он роняет саквояж и плащ. Она виновато улыбнувшись, разводит руками. ОНА: Отсюда нельзя уйти... Это остров. ИВАН: Ты раньше не говорила. ОНА: Ты не спрашивал. Иван поднимает вещи. ОНА: Я больше не буду ревновать. ИВАН: А я больше не буду спрашивать - кто ты. |
|
| ||
|
СЦ. 52 Утро. Площадь провинциального городка. У пивного ларька опохмеляются Иван и Тишка. ИВАН: Ну прости Тихон. Не хотел я тебя подставить. Перебрал маленько и оно как то само собой вышло. ТИШКА: У тебя вечно все само собой. Я уж привык. ИВАН: Замерз я ночью как жмурик. Знаешь, изнутри как то холодно. ТИШКА: Еще бы! Ночь в холодильнике проспать... Любой нормальный человек, через пару часов, там бы и остался, а тебя санитарки пол часа, выгнать не могли. Чертями их обзывал, кричал: "Сгиньте". ИВАН: Не помню. ТИШКА: Тебе наверно всю ночь "гиена огненная" снилась. ИВАН: Наверно. Может и не замер поэтому. Мимо проходит молодая, симпатичная женщина. Иван, оживившись, поправляет волосы и галстук. ТИШКА: Ну ты петух! ИВАН: Не ругайся Тиша, мне бы сейчас что-то живое и говорящее. Понимаешь?.. Что б теплое, живое и говорило... Пусть не самое красивое и умное, главное, что б теплым было. ТИШКА (смеясь): И чтоб разговаривало? ИВАН: Ага. ТИШКА: Есть у меня такое. Идем! |
|
| ||
|
СЦ.53 Утро. Стандартная квартира провинциалов, по провинциальному идущих в ногу со временем. Иван лежит на постели, а вокруг него две девицы. Те самые из семерки - пятая и шестая. Они полуобнажены и одна кормит его с ложечки, а вторая салфетками, заботливо вытирает ему рот после каждой ложки и приговаривают обе, такими сладкими, сладкими голосами. ПЕРВАЯ: Теперь за меня ложечку. Вот... Ай как сладенько! ВТОРАЯ: А теперь за меня, сокол ясный! ПЕРВАЯ: Ешь солнышко, ешь мой золотой! ВТОРАЯ: Медовый! Ай, как вкусненько! ПЕРВАЯ: Лучезарный ты наш! Ну еще за нас по ложечке... Вот! ВТОРАЯ: И делать то тебе, нечегошеньки не надо будет. Будешь себе лежать целыми днями, да и радоваться. ПЕРВАЯ: А мы тебя кормить... ВТОРАЯ: Ласкать... ПЕРВАЯ: Нежить... ВТОРАЯ: Холить... ПЕРВАЯ: Лелеять... И они это делают, а Иван мурлычет как кот, которого чешут за ухом. ВТОРАЯ: Я с тобой в ЗАГСе распишусь. ПЕРВАЯ: А я в церкви обвенчаюсь. ИВАН: Как?! Он приподнимается, но они его укладывают. ВТОРАЯ: А вот так! Вспомни, бриллиантовый ты мой, что ты ночью обещал?.. ПЕРВАЯ: Клялся и божился... ВТОРАЯ: Да не бойся ты так, все будет хорошо. Будем жить поживать, да добра наживать. ПЕРВАЯ: И любить все, друг дружку будем до гроба! ИВАН (вскакивает): Опять гробы! Хватит! Они уже не могут его уложить и начинается борьба. Тут в квартиру, с двумя охотничьими ружьями, врывается Тишка. ТИШКА: Ага Ванька! Уже вяжут?! Он бросает Ивану ружье. ТИШКА: Держи, отстреляемся! Девицы, вцепившись в Ивана, превращаются в диких кошек. Тишка наводит на них ружье и приказывает: "Брысь!!!" Иван стучит прикладом по полу и дробовик стреляет. Дождь из штукатурки. Испугавшиеся кошки забиваются в угол и шипят на него, выставив когти. ТИШКА: Ишь ощерились то! (смеется) Собирайся Ванька, на охоту едем, зайцев гонять! Ванька приходит в себя, после самопроизвольного выстрела и спешно собирается, в шутку угрожая "кошкам", своим дробовиком. |
|
| ||
|
СЦ. 54 Вечер. По ухабам лесной дороги, на бешеной скорости, мчится поистрепанный УАЗик. Компания неудачливых охотников, пьяна в дым. Иван, Тишка и трое ребят, друзей их детства. Стараясь перекричать друг друга, горланят песню уличного репертуара их юности. Бутылка, с пакетом сморщенных, соленых огурцов, передается по кругу. Лес кончается и машина выезжает на широкую дорогу. Вокруг поля, в вечерней дымке. ИВАН: Тормози Тиша! Пора слить! Все соглашаются и машина останавливается. Охотники выстраиваются у обочины дороги в ряд. Собаки, весело тявкая, тоже выпрыгивают на свободу, и с той же целью. Вдруг, они словно взбесившись, с лаем, бросаются по полю в туман. - Зайца погнали! Зайца! Ату его! Ату! - кричат все хором и дружно вооружившись бегут за собаками. Но это оказывается не заяц, а стадо быков, мирно пасущееся в тумане. ИВАН: Охота так охота! Давай хоть быков постреляем! И он стреляет. Стреляет случайно, не целясь. Остальные, с дуру, тоже начинают палить и когда здоровенный бык падает как подкошенный, Иван удивляется происшедшему, больше всех. А стадо, взбудораженное выстрелом и непрекращающимся лаем собак, устремляется на охотников. Первым приходит в себя Тишка. ТИШКА: Ну дядя Ваня! Это же Григория быки! ОДИН ИЗ ДРУЗЕЙ: Да он нас сейчас как котят перестреляет! ДРУГОЙ: Бежим ребята! Они бегут к машине, за ними быки, а за быками, непереставающие брехать собаки. Когда их машина, скрывается в дали, появляется и запыхавшийся Григорий. Это тот самый "мужик во всем", с обрезом - седьмой из семерки. |
|
| ||
|
СЦ. 55 РАЙ. Вечер. Морской порывистый ветер и шум моря. Оно где то рядом, но его не видно. Иван Викторович и хозяйка сада идут берегом. ОНА: Тебе страшно? ИВАН: Сейчас уже нет. Она останавливается. ОНА: Твой друг был не прав. На самом деле, есть только любовь. Только любовь. И когда она настоящая. Когда она на самом деле есть - она выше любого страха... Даже страха смерти. ИВАН: ... Наверное ты права. ОНА: У тебя всегда "наверное", ты хоть что - нибудь знаешь наверняка? ИВАН: ... ОНА: Я не забрала тебя тогда, только потому, что люблю тебя! Понимаешь ты это? Я люблю тебя! ИВАН: Понимаю. ОНА: Что ты понимаешь?! ИВАН: Ну, то, что... Ты не забрала меня, потому, что ты полюбила... Прости меня, но от твоей любви... Как бы это сказать... ОНА: Говори как есть! ИВАН (смеясь): Мурашки по спине... ОНА (колотя его): Ах, ты дрянь! И я как последняя дура, влюбляюсь в этого сердцееда! Как школьница иду из-за него против всяких правил, а он смеется! Ты... Ты когда нибудь... Иван смеясь отмахивается и прижав к себе, целует. Она пытается отстранится но он крепко держит ее в своих объятиях и она поддается. Отъезд и перед нами открывается море, окрашенное закатным солнцем. Красивая, романтическая картинка - пара влюбленных на фоне моря, в час заката. Диалог за кадром: ОНА: Ты когда - нибудь бываешь серьезным? Ты вообще о чем нибудь думаешь? ИВАН: Сейчас нет. Нечем. ОНА: Перестань. ИВАН: Прости... Но я на самом деле сейчас, ни о чем не думаю. Мне просто хорошо. ОНА: Отчего? ИВАН: Незнаю. ОНА: Опять не знаешь? ИВАН: Знаю... Ты отпустишь меня и тогда, я наконец посажу свой сад... ОНА: А если не отпущу? ИВАН: Отпустишь. Ведь ты любишь меня. ОНА: А ты? Ты любишь меня? Крупный план: Он собирается ответить и она закрывает ему ладонью рот. ОНА: Не говори ничего! Молчи. Он молчит и в благодарность она целует его. |
|
| ||
|
СЦ. 56 Они в постели. Объятия, поцелуи, ну и все остальное, но без каких либо скабрезностей. За кадром: ОНА: Я отпущу тебя... Отпущу утром... Ты проживешь большую жизнь и вырастишь свой сад... И будешь старым... Старым и мудрым... И в один прекрасный день, ты захочешь вернутся сюда... Ко мне... И мы будем вместе... Вместе уже навсегда... А пока ты будешь не со мной... Знай, что я люблю тебя, и всегда буду рядом... Все эти годы я буду рядом...Я буду твоим ангелом хранителем... И ничего не бойся! |
|
| ||
|
СЦ. 57 Океан. Буря. В том самом утлом челноке без весел, надев на себя, подаренный судьбой спасательный круг, Иван Викторович борется со стихией, за свою жизнь. Диалог за кадром: ОНА: Помни обо мне... Я не прошу у тебя любви, хотя бы помни... Полюбить свою смерть, можно только выжив свою жизнь до конца, а у тебя впереди еще много разочарований... ИВАН: Я ничего не боюсь... Я люблю тебя... Люблю, но придет время, когда ты будешь мне нужней чем сейчас... Океан. Буря, и утлый челнок с высоты птичьего полета. |
|
| ||
|
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯВОЗВРАЩЕНИЕСЦ. 58 Утро. Тишина. Берег реки. Девушка, с большой корзиной белья, спускается к воде. Ставит корзину, засучив рукава и подобрав юбку, входит в воду и начинает полоскать белье. Рядом, в прибрежном мусоре из листьев и веток, слышится шорох. Девушка оборачивается и прислушивается. Стон. Размеренный, тихий стон. Она оставляет белье, подходит и видит человека, который тихо стонет в куче листьев. Она убирает листья, у него с лица. Иван Викторович открывает глаза, на его лице скользит подобие улыбки и он теряет сознание. Девушка пытается его встряхнуть, но он не подает никаких признаков жизни. |
|
| ||
|
СЦ. 59 Деревенская баня. Бесчувственный Иван, распростерт на широкой лавке. Девушка нашедшая его и пожилая женщина, растирают его. Девушка: Он отходит мама. Руки совсем ледяные. Мама: Оклемается Настя... Он крепкий... Если до сих пор не околел, то оклемается. Ты растирай его, растирай... Настя растирает его, а мать берет бутыль мутной жидкости и разжав ему челюсти, вливает в рот. Иван дергается, закашливается и открывает глаза. НАСТЯ: Ожил мама! Ожил! МАТЬ: Растирай Настя! И теплой водой, не горячей только, а теплой! Иван окончательно приходит в себя, непонимающе смотрит на женщин, потом стесняясь своей наготы, пытается прикрыться, но обессиленному, ему это не удается и он отдается на волю заботливых рук дочери и матери. |
|
| ||
|
СЦ. 59 Вечер в доме. Во главе большого накрытого стола, сидит отец Насти. Мать и дочь по левую руку, а два старших сына по правую. Иван, одетый в чужое, напротив главы семейства. ОТЕЦ: Работы у нас хватает... Земли много... Дом большой, места всем хватит (он смотрит на дочь и Настя покраснев опускает глаза), а весной, дом тебе справим... СТАРШИЙ СЫН: А охота! Знаешь какая у нас охота? МЛАДШИЙ: Да что твоя охота?! Вот рыбалка! Лосось, угорь, судак, в путину хоть руками лови! Мать внимательно смотрит на Ивана. Он оглядев всех встречается с ней взглядом. Она, как мать, задает ему взглядом вопрос и он отвечает. ИВАН: Спасибо вам за все. Вы добрые люди... Но мне надо ехать. Настя поднимает на него глаза... и в них такая грусть. Все притихли и с пониманием, отвернувшись, дают состоятся этому немому диалогу. Лишь младший брат, глядя на них, пытается что - то вставить и открывает было рот, но грозный взгляд матери, останавливает его и он проглатывает, так и не высказанную фразу. Иван смотрит в нежные и грустные глаза Насти, но берет себя в руки. ИВАН (твердо): Мне надо ехать. Меня ждут! С пушистых ресниц, срывается слеза, и Настя чтоб не расплакаться за столом, выскакивает из комнаты. Никто не произносит ни слова. Пауза. Мать встает и положив руки на стол, твердо подытоживает: МАТЬ: Коль надо - так надо! За ночь совсем оклемаешься, а по утру, сыны, отвезут тебя на ту сторону. Там до станции рукой подать. Она, кинув на Ивана последний взгляд, выходит. |
|
| ||
|
СЦ. 60 Ночь. "Горница" Насти. Она сидит на постели, обняв ноги и смотрит в окно. Полная луна тревожит, а лунная дорожка, на море, посверкивая манит за горизонт. А там за горизонтом... |
|
| ||
|
Иван в соседней комнате тоже не спит. Братья храпят в унисон, а он лежит на постели и курит. Он принял решение и луна больше не беспокоит его. Он теперь стар и ему "все равно". Хотя жаль... Настя милая... |
|
| ||
|
СЦ. 61 Утро. Дом стоит на берегу речушки впадающей в море. У пристани катер и старший брат возится с его подвесным мотором. Младший вместе с Иваном Викторовичем выходит из дома и идет к пристани. Иван оглядывается на дом. Настя стоит у окна и смотрит им вслед. Встретившись с ним взглядом, она машет ему. Иван машет в ответ. |
|
| ||
|
СЦ. 62 Ночь Иван не спал и теперь, днем, отсыпается в удобном кресле скоростного поезда. Яркое солнце мешает ему, он щурится и улыбается во сне. |
|
| ||
|
СЦ. 63 Вечер. Вокзал. Мягкое солнце бабьего лета окрашивает все в теплые тона. Носильщики, прищуриваясь бранясь и гремя своими тележками, выстраиваются к прибывающему поезду, в ряд по всему перрону. Им мешают встречающие с цветами и без. Поезд, останавливается и пассажиры быстро заполняют перрон. Среди встречающих, профессор. Он без цветов, и так как не высок ростом, то ему приходится, смешно подпрыгивать в этой толпе. Увидев Ивана, он прорывается к нему. Иван, заметив его, улыбается этому маленькому живчику, который локтями, пробивает себе дорогу. Рукопожатие. Иван раскрывает саквояж и показывает содержимое профессору. Тот в восторге. Иван берет себе одно яблоко и оставив саквояж в руках, изумленного академика, уходит. Не все носильщики нашли клиентов и среди неудачников - лохматый, одноглазый гигант в нелепой форменной фуражке. Они дружески здороваются и одноглазый гигант предлагает Ивану сесть на тележку. Иван усаживается и великан, покрикивая на пешеходов, мчит его на привокзальную площадь. |
|
| ||
|
СЦ. 64 На оживленном перекрестке пробка. Машины гудят, водители ругаются, а несчастный милиционер, вооруженный жезлом и свистком, никак не может навести порядок. Иван, лавирует между машин, доходит до него и они здороваются. Это бультерьер. Он, замученный, снимает фуражку, вытирает платком лоб и жалуется Ивану на эту толпу болванов, которая не может разобраться в сигналах светофора. Иван смеется его злобе, дает прикурить и они прощаются. |
|
| ||
|
СЦ. 65 На широком проспекте, Иван проходит мимо мясного магазинчика, на рекламном щите которого, целуются очень милые и смешные - свинья и бычок. Иван любуется как расторопно, каждому улыбнувшись, Кира обслуживает посетителей. Заметив его, она приветливо машет ему, но она занята, очередь домохозяек не позволяет ей отвлечься. Подъезжает, знакомый нам фургончик, за рулем которого Григорий. Он выходит из машины, здоровается с Иваном и раскрывает фургон, забитый ящиками с первоклассной ветчиной. Он берет ящик и приглашает Ивана зайти. Иван благодарит и отказывается. Они прощаются, Кира снова машет Ивану и он уходит. |
|
| ||
|
СЦ. 66 Сумерки. Небо над городом затягивает облака и включается уличное освещение. Иван Викторович видит двух " кошек " - сладко поющих сирен. Они торгуются с потенциальным клиентом, но увидев Ивана, оставляют скрягу и подбежав к своему не состоявшемуся мужу на двоих, целуют его и повиснув на нем щебечат без умолку. Иван тискает их, отшучивается, потом целует на прощание и идет дальше. Начинает накрапывать дождь и глянув на небо, Иван поднимает воротник плаща. Как, все таки здорово, когда никто не гонится и не надо никуда спешить. Из арки выезжает свадебный лимузин, украшенный кольцами и лентами. На заднем сидение, целуются молодые. Иван обходит машину, узнает в женихе, огненно рыжего Тишку, который настолько увлечен своей невестой, что не замечает Ивана. Лимузин выезжает на проспект и Иван, проводив его взглядом, идет дальше. |
|
| ||
|
СЦ. 67 По старой привычке, он пытается перейти улицу в неположенном месте и выскочившая, непонятно откуда, машина чуть не сбивает его. Кто - то вовремя его одернул и благодаря этому он остался жив. Он оборачивается, что - бы поблагодарить своего спасителя и видит очаровательную хозяйку райского сада. ОНА (улыбаясь): Ты же обещал помнить обо мне. Вон переход. Она показывает ему на подземный переход и улыбнувшись на прощание, исчезает. Он спускается в переход, и музыка, которая все это время сопровождала его и оборвалась когда его чуть не сбили, звучит в переходе. Ее по прежнему, самозабвенно исполняют две флейты и гобой. |
|
| ||
|
СЦ. 68 Иван пересекает площадь и проходит мимо старика и мальчика, которые стоят у памятника и провожают его взглядом. Он останавливается, достает из кармана яблоко и вернувшись, отдает его мальчишке. Мальчишка прыгает в восторге: Он отдал мне свое яблоко! Иван идет дальше. Проходит колодец двора и входит в подъезд, поднимается на лифте и звонит в дверь. Открывают. ГОЛОС ПОЛИНЫ: Колобок?! ДЕТСКИЙ ИЗ КВАРТИРЫ: Мам! Кто там? ПОЛИНА: Колобок вернулся! Прикатился... ДЕТСКИЙ: Кто?! ПОЛИНА: Отец твой приехал! ИВАН: Я вот, Полина... это... ПОЛИНА: Ваня! Она бросается ему на шею. Он ласково обнимает ее. ИВАН: Я вернулся, Поля... Совсем вернулся. КОНЕЦ1996 год
|
| ||||
| ||||||
copyright 1999-2002 by «ЕЖЕ» || CAM, homer, shilov || hosted by PHPClub.ru
Счетчик установлен 24 янв 2000 - 541
