Тимм Алексей

ПРИГОРШНЯ ВЕТРА
(ЗОЛОТАРЬ)

мелодрама
киносценарий

интернет публикация --- Анна Чайка

Конец мая.

Через круглое разбитое окно падает столб света.

В ярких до рези солнечных лучах, в искрах пыли и сиянии пушинок появляется мужская фигура. Силуэт со взъерошенными и тоже сияющими на контровом свете волосами.

Мужчина издаёт клокочущий крик — как Тарзан из старого фильма. Взмахивает руками — словно птица. И его крик перекатывается, ревербирирует в огромной пустой ёмкости бывшей водонапорной башни.

Теперь в этой пустой и ржавой ёмкости гнездятся голуби.

Крик человека тонет в хлопанье бесчисленных крыльев.

Старая водонапорная башня стоит на краю вымирающей деревушки, часть домов в которой уже снесена, и участки расчищены под новое строительство.

Десятки голубей, сбившись в стаю, взмывают над башней и делают круг над землёй.

На крыше башни чернеет силуэт мужчины, который продолжает кричать и нелепо взмахивать руками, — будто он сам хочет подняться вместе с птицами, но — не может.

...Голуби завершают круг. И с высоты их полета видно, как в запустелое поселение вторгаются современные коттеджи и дачи, больше похожие на виллы, дворцы и замки, возведённые, черт знает в каком стиле, вернее — вообще без стиля, а исключительно из соображений «кто кого переплюнет».

Москва. Улица в старом центре города.

Самые разные лица девчонок — от пятнадцати до тридцати лет, вульгарные и скромные, оробевшие и циничные...

Очередь тянется вдоль фасада особняка к двери, рядом с которой стоит красочный щит: «25-27 МАЯ АГЕНТСТВО «ФОТО-ЛЮКС» ПРОИЗВОДИТ НАБОР МОДЕЛЕЙ».

По неширокой дороге параллельно очереди медленно едет дорогой перламутровый автомобиль.

Водитель машины — Макс — с мускулатурой, выпирающей из-под пиджака, явно скучает.

На заднем сидении располагаются относительно молодой человек — безукоризненно одетый Юрий Скориков и сухопарая дама с густым макияжем, похожая на балерину, вышедшую на пенсию — Клавдия Андреевна.

Юрий и Клавдия изучающе разглядывают бесконечную вереницу соискательниц, которые мнутся на тротуаре.

Наконец Юрий дотрагивается до плеча водителя.

— Притормози-ка, Макс, — просит он. И кивает наружу. — Вон... Видишь, Клава? В джинсах и драных кроссовках...

Клавдия Андреевна взглядом отыскивает описанную фигуру, щурится как хищная птица.

— Очень может быть, — говорит женщина низким хриплым голосом. — Есть природные задатки...

Будто почувствовав на себе взгляд, Лена — девочка из очереди — без всякой косметики и без всякой прически — поворачивает голову на тонкой шее и, встряхнув светлыми волосами, просто подрезанными «под мальчишку», смотрит на перламутровый автомобиль, вставший у обочины.

Из автомобиля выходит Клавдия Андреевна и направляется прямо к ней.

— Тебя как зовут, детка? — не церемонясь, спрашивает подошедшая женщина.

— Лена, — отвечает после растерянной заминки девочка.

— Ну и замечательно... — На сухом, морщинистом лице Клавдии включается какая-то ненастоящая улыбка. — Скажи мне, Леночка... Только честно. Ты — девица? Или... Ну, или были уже романы, мальчики, увлечения?

Лена окончательно теряется. А Клавдия быстро добавляет:

— От твоего правдивого ответа зависит очень многое, Леночка!.. Ну?.. Мне кажется, у тебя не было возможности посещать всякие там тусовки, дискотеки. Не так ли?.. Смелее, чего ты боишься? Я же, в конце концов, не из полиции нравов.

— Да, — чуть слышно произносит Лена.

— Что «да»?.. Были мальчики?

— Нет... В смысле, были... Но я... Я не разрешала.

Заинтригованные этим необычным разговором соседки по очереди взрываются хохотом.

Клавдия быстро и цепко берётся за руку Лены и тянет её к машине.

— Пойдём, детка. Пойдём из этого стада...

Улица вымирающей деревеньки.

По улице шагает высокий, начавший рано лысеть мужчина не старше тридцати лет — Фёдор по прозвищу Клизя. Федор Клизя несёт прозрачный пакет с бутылкой водки и буханкой хлеба. Обращаясь к безоблачным небесам, он на ходу декламирует с завыванием и внутренним возмущением:

— «...Что пользы человеку от всех его трудов,

Над чем он трудится под солнцем?!.

Род уходит, и род приходит...

И отпуска нет на войне...» *)

По той же дороге, только в противоположном направлении едет машина с металлическим ассенизаторским баком — похожая на молоковоз, но зелёного цвета и с гофрированным толстым шлангом, подцепленным к борту.

Машину ведёт Митяй. Очень трудно определить его возраст. Судя по морщинам и клочкам седины в волосах ему далко за сорок. И в то же время лицо молодят по-детски чистые и доверчивые глаза, которые смотрят прямо вперёд то ли с удивлением, то ли с любопытством. Голова этого человека всегда наклонена вперёд и поджата к левому плечу. И два пальца левой руки, лежащие на баранке, неестественно скрючены, а левая половина губ всегда, вроде бы, улыбается. За прической и тщательностью бритья Митяй явно не следит, — так же, как и за состоянием грубой куртки, надетой поверх полосатого тельника. Странная, короче, личность...

А Фёдор Клизя, прижав пакет с водкой и хлебом к груди, тем временем начинает пересекать никогда не просыхающую лужу, прыгает на кирпичи и островки глины. При этом он продолжает свою декламацию, приправленную пафосом обличительства:

— «Всё — одна маета! — блажит Федор,

И никто рассказать не сумеет, -

Глядят, не пресытятся очи!

Слушают, не переполнятся уши!

Что было, то и будет! И что творилось, то и творится,

И нет ничего нового под солнцем!..»

Нога Феди соскальзывает с глинистого бугорка в жидкую лужу.

— Твою мать! — обрывает он монолог и с тоской оглядывает башмак, испачканный грязью.

С другой стороны улицы останавливается ассенизаторская машина.

Митяй приоткрывает дверцу и высовывается.

— К-клизя! — чуть заикнувшись, кричит он.

— Не «Клизя», а «Экклесиаст»! — с запалом уточняет Фёдор.

— Один х-рен, от-тойди! Заляпаю!

— Куда ж больше заляпывать, Митяй!? — орет Федор, не двигаясь из лужи. — И так с ног до головы в том, что ты возишь! Три километра, как мудак последний, отшлепал, в буржуйский магазин ходил! А что в результате? В результате всё есть! «Юрия Долгорукого» навалом! «Смирновскую» хоть жопой пей! А элементарной «Московской» александровского разлива — на-кось, выкуси! Нет «московской», нет «русской»!.. Это ж надо так нервы электорату трепать?!. «Довганя» взял, да и тот фальсифицированный, скорее всего!

Столкнувшись со взглядом Митяя, который вдруг стал невидящим, загадочным, Фёдор осекается.

— Ты чо, Мить?

Митяй не отвечает, манит мужика пальцем. И Федя через лужу подходит к машине.

— Чо, а?

Митяй с не совсем нормальной улыбкой наклоняется и шепчет:

— Д-духи идут...

— Кто? — не понимает Федя.

— Духи!

— Да ну тебя! — Фёдор отмахивается, отступает к черному, наполовину обвалившемуся штакетнику. — Ты, Мить, такой же псих, как и я. Но я-то хоть от армии на этом основании откосил, а ты... Ты гораздо больнее. Тебе, Мить, не то, чтобы говновоз, — тебе велосипед доверить опасно!

Но Митяй уже захлопывает дверцу. И его машина на повышенной скорости врезается в лужу.

Фёдор Клизя провожает машину глазами, сплёвывает и шагает дальше с тихим бормотанием:

— «Раз участь глупца и меня постигнет,

То зачем же я был столь премудрым?..»

И добавляет, встряхнув пакетом и протяжно вздохнув:

— Бляха-моха...

Москва.

Перламутровая машина катится в густом транспортном потоке по магистрали.

Девочка Лена на заднем сидении зажата между Юрием и Клавдией.

Юра косится на её испуганное лицо.

— Кстати, тебе сколько лет? — спрашивает он.

ЛЕНА: В августе, через два месяца восемнадцать будет... А что?

ЮРИЙ: Нет, ничего... Всё хорошо... В фотомодели решила, значит, податься?

Лена неопределённо пожимает плечами.

ЮРИЙ: Неужели ты не понимаешь, что это — только вывеска. А на самом деле — какая-нибудь вонючая контора по оказанию интимных услуг?.. В шлюхи потянуло, да?

Смущение, испуг и растерянность внезапно исчезают с лица девочки. И она довольно жестко смотрит на обаятельно улыбающегося Юру.

— Когда жрешь одни макароны с растительным маслом, — тихо но весомо произносит ЛЕНА — Да и макароны с маслом становятся не по карману... И когда у матери в грудях молоко — синее, как вода... И надо кормить этим синим молоком брата — второго, только что родившегося по глупости... Запах любой конторы мало волнует!

Юрий, кашлянув, спрашивает с большей мягкостью:

— Отца нет?

— Нет, — отвечает ЛЕНА — Потерял работу, запил и умер перед новым годом как раз. Могилу долбить в мёрзлой земле очень дорого, оказывается. Мы до сих пор долги похоронные не вернули...

Возникает пауза. Клавдия Андреевна никак не реагирует на разговор, бесстрастно взирает в окно. А Лена, ослабев внезапно, опускает голову и сутулится. Юрий легко прикасается к её руке.

ЮРИЙ: Извини.

ЛЕНА: Куда мы едем?

ЮРИЙ: К тебе. Подсказывай дорогу.

ЛЕНА: Зачем?

ЮРИЙ: Раз тебе нет ещё восемнадцати, надо поговорить с твоей матерью.

ЛЕНА: Я не понимаю... Зачем? Кто вы такие? О чём говорить?

ЮРИЙ: О твоем платном образовании.

ЛЕНА: Остановите, пожалуйста! Говорить не о чем.

ЮРИЙ: Платить будем мы, ЛЕНА. Понимаешь теперь? Мы подпишем договор и будем платить твоей семье.

Девочка с изумлением смотрит на этого элегантного, идеально подстриженного, белозубого человека.

Юрий снисходительно и одобрительно улыбается.

ЮРИЙ: Так куда?

ЛЕНА: В Бибирево...

В транспортном потоке перламутровая машина начинает перестраиваться в крайний правый ряд и сворачивает с магистрали.

Исчезает цвет. Монохромный сон.

Митяй на ходу стягивает и отбрасывает ремень, солдатскую гимнастерку. Он шагает по каменистому дну оврага, по бурному ручью. Он склоняется к быстрому потоку, пенящемуся среди валунов, черпает пригоршнями воду и плескает её на своё лицо, на крепкое не искалеченное тело.

Дмитрий вновь склоняется и протягивает к воде руки.

Но в его ладонях вдруг оказывается по голубю.

С беззвучным смехом Дмитрий вскидывает руки, подбрасывает к небу пару московских сизарей. Оглушительно громко, по нарастающей звучит хлопанье крыльев, которое перерастает в тягучий взрыв.

Дмитрий оглядывается.

На склоне оврага стоит моджахед. Ветер трепет полы его халата и край повязки от чалмы. Этот край почти полностью перекрывает лицо моджахеда, — лишь провалы глаз чернеют под тканью. Моджахед медленно поднимает гранатомёт и направляет его на Дмитрия, застывшего в потоке ручья.

Глаза Дмитрия расширяются. Рот его открывается в безмолвном крике.

И вдруг возвращается цвет.

И водный поток становится ярко зелёным...

И взлетает невесть откуда взявшаяся птица с тяжелым размахом крыльев...

...И прорывается крик.

Митяй вскакивает со старой продавленной раскладушки, которая стоит в нижнем помещении водонапорной башни, переоборудованном под жильё.

Движением одной руки Митяй включает лампу без абажура на вертикальной подставке. Другая рука выхватывает из-под матраса пистолет-ракетницу с нелепым толстым стволом.

Митяй задыхается, резко разворачивается, оглядывается, зачем-то приседает резко, как под шквальным огнём. Голова его, прижатая к плечу, сотрясается от мелкой дрожи.

Наконец, Митяй приходит в себя, успокаивается, прекращает метания и в изнеможении бросает ракетницу на раскладушку. Ладонью он стирает пот со лба.

Из нижнего помещения Митяй начинает подъем вверх по скрипучей винтовой лестнице.

В верхней пустой и громадной ёмкости раздаётся клёкот потревоженных голубей.

В лунном свете, проникающим через разбитое окно, видно, как Митяй карабкается к крыше по железным скобам, вбитым в стену.

...Митяй выбирается на дощатую крышу башни с отдельными кусками неразворованной жести. От малейшего порыва ветра эти куски жести издают некое напряженное дребезжание — монотонное и тоскливое.

Митяй переводит дыхание. Он смотрит на близкое небо, густо усеянное звездами. Ложится на доски, вытягивается и... Вдруг начинает плакать — как ребёнок, без стеснения, навзрыд.

Митяй зажмуривает глаза, из которых катятся слёзы.

Яркие лучи восходящего солнца падают на лицо Митяя, распластанного на крыше заброшенной водонапорной башни.

Митяй открывает глаза. И улыбается...

Ассенизаторская машина стоит около одноэтажного домика правления-конторы дачного поселка.

Митяй ждет, присев на подножку кабины и подперев щеки кулаками.

Из конторы выходит хмурый управляющий и сует Митяю бумажку.

— Вот, четыре заявки, — говорит управляющий. — Один адрес новый. Помнишь, за развилкой в прошлом годе хохлы строили ударными темпами? То ли бордель, то ли пансионат... Туда просят в первую очередь.

Митяй едет по улице нового дачного поселка.

Этот большой трехэтажный дом, не лишенный архитектурного стиля, умудрились возвести, не уничтожив старый сад и прочие насаждения. Просторный участок обнесён почти незаметной оградой из металлической сетки.

От запертых ворот и калитки к парадному входу в дом тянется широкая и ровная дорожка, посыпанная гравием. А на площадке у дома стоят две-три легковушки.

Громкая фортепьянная музыка доносится из окон.

Митяй, закончив обзор, тщетно пытается открыть калитку. Потом замечает рядом с ней панель с красной кнопкой, переговорным устройством и надписью «CALL».

— С-сал, — заикнувшись, читает эту надпись Митяй. Лицо его делается озадаченным.

Тем не менее, он с опаской нажимает на кнопку и отдергивает палец.

Митяй ждёт, прислушивается к отголоскам музыки, разворачивается и шагает к своей машине.

Из парадного выходит Клавдия Андреевна в пёстром китайском халате и направляется к воротам. Её лицо, лишенное сейчас макияжа, ещё более напоминает какую-то степную хищную птицу.

— Алло! Человек! — окликает Клавдия уходящего Митяя.

Митяй оглядывается, возвращается.

— Тебе чего? — спрашивает женщина, не открывая калитку.

— С-слив где? — Митяй показывает ей бумагу, полученную в конторе.

— Так ты ассенизатор, — догадывается Клавдия.

— Н-ну...

— Тогда обогни участок, там служебный въезд есть, — указывает Клавдия. — Понял?

Митяй кивает, но продолжает вопросительно смотреть на женщину.

— Чего ещё? — раздражается та. — Тебе заплатят.

— П-почему здесь н-написано «с-сал»? — решает задать вопрос Митяй.

— «Ссал»? — изумляется Клавдия. — Где написано «ссал»?!. Такого не может быть!

— М-может. — Митяй указывает на панель калитки.

Клавдия щелкает задвижкой, выглядывает.

— О Господи! — понимает она. — Здесь написано «колл», что означает «Звоните»!

— А-а, — тянет с пониманием Митяй. — Хорошо.

— Чего хорошего? — ещё более раздражается Клавдия.

— П-погода хорошая, — обезоруживающе улыбается Митяй и забирается в кабину машины.

— Дебил, — бормочет Клавдия.

Она захлопывает калитку и поспешно идёт к дому.

Игра на фортепьяно звучит всё более громко.

Клавдия Андреевна пересекает добротно обставленный холл.

Здесь в кресле с газетой сидит крепкий мужчина средних лет с невозмутимым лицом — Николай.

— Ник, разберись, пожалуйста, с ассенизатором, — распоряжается Клавдия.

Клавдия Андреевна входит в просторную комнату, слепящую лакированным полом.

Благообразная пожилая женщина-педагог с фиолетовыми волосами играет на фортепьяно.

— И — раз, и — два! — отсчитывает она.

А у станка, у зеркальной стены шесть девушек в трико отрабатывают балетные движения.

Заметив вошедшую Клавдию, женщина-педагог прерывает игру.

Девушки сразу расслабляются. Кто-то ничком валится на блестящий пол.

Но Клавдия взмахивает рукой.

— Продолжайте, продолжайте!..

— Собрались, девочки! — хлопает в ладони «фиолетовая» женщина. — Собрались!.. И... Начали! Раз! И-и...

Клавдия Андреевна подходит к окну класса и чуть отодвигает глухую французскую штору.

Окно выходит на задний двор. Клавдия видит, как во двор медленно вкатывает ассенизаторская машина.

Митяй крюком подцепляет чугунную крышку сливной ямы и светит вниз фонариком.

За его действиями, помахивая газетой, наблюдает охранник — степенный Николай.

Митяй начинает свои обычные операции.

МИТЯЙ: М-ного скопилось...

НИКОЛАЙ: Так ведь четыре человека — персонал, да педагоги приезжающие, да шесть штук учениц. Ванна дважды в день полагается девкам.

МИТЯЙ: Д-девки здесь о-обитают?

НИКОЛАЙ: (сердито) Чёрт не разберёт... Гетеры.

МИТЯЙ: А?

НИКОЛАЙ: Ну, если по-нашему, то бляди будущие. Только со знанием иностранных языков и прочими выкрутасами.

МИТЯЙ: Во, ё-ё!..

НИКОЛАЙ: Именно! Ушел бы из гадюшника, да некуда. А то срамота: отставной майор советской армии блядей караулит!..

...Уже опущен гофрированный шланг, уже работает насос машины.

А Митяй стягивает с рук брезентовые перчатки, бросает их на траву.

МИТЯЙ: Х-хозяйку кликни...

Открывается дверь черного хода, и на крыльцо выходит Клавдия.

Митяй стоит внизу ступенек.

КЛАВДИЯ: Ну?

МИТЯЙ: Д-две езд-ки придется...

КЛАВДИЯ: Сколько надо, столько и делай.

Но Митяй молча ждет.

КЛАВДИЯ: Ах, да...

Она достает из кармана китайского халата пару десятидолларовых купюр, кладет деньги на перила крыльца.

КЛАВДИЯ: Надеюсь, хватит?

Она излишне стремительно скрывается в доме.

От порыва ветерка купюры слетают на бетонные плиты. Митяй наклоняется, подбирает их и небрежно прячет в карман куртки. Оглядывается.

Охранника рядом нет.

...Заинтригованный Митяй огибает с опаской угол дома, старается заглянуть в окна дома. Но окна плотно зашторены.

Лишь в одном окне через щелку между занавесками Митяю удаётся разглядеть развешенные по стенам крупные картинки с древнеиндийскими сексуальными позами.

— Ё-о-о! — испуганно отшатывается Митяй.

Он отходит от дома в сад.

В это время в ограде автоматически открываются ворота. И на дорожку, тщательно усыпанную гравием, въезжает знакомая перламутровая машина.

Митяй останавливается. Он видит, как машина проезжает на стоянку перед главным входом.

Из машины выходят водитель Макс и Юрий Скориков.

Последней появляется девочка в примитивном платьице, далёком от моды, — Лена.

Макс, скептически поджав губы, подхватывает дорожную сумку Лены. А Юрий берёт её под локоть и кивает на дом.

— Это и есть наше гнездо, — объявляет он. — Добро пожаловать... — И отпускает локоть и шагает к дверям.

Лена напряженно оглядывается, идет за Юрием и снова оглядывается.

Между деревьями сада Лена замечает фигуру Митяя.

Тот заворожено смотрит на неё. Искривленные губы его чуть приоткрыты.

Взгляды Лены и Митяя на мгновение встречаются.

Митяй закрывает рот, пытается выпрямить шею, но у него это не получается. И в странной панике он отступает под крону многолетней, уже выродившейся яблони.

Лена отворачивается.

Двери дома захлопываются за приехавшими.

Непонятно чем испуганный Митяй, бежит через сад.

Он добегает до сливной ямы на задворках, вырубает насос, быстро натягивает варежки.

Охранник Николай, устроившись неподалеку на раскладном стульчике, читает «Советскую Россию».

Митяй уже прилаживает вытянутый шланг к борту.

— М-майор! — окликает он. — Не запирайся. Я вернусь с-сейчас!..

Машина Митяя удаляется по объездной проселочной дороге.

Лена опускает свою сумку у порога маленькой комнаты с кроватью, шкафом и трельяжем.

Клавдия Андреевна, стоящая за её спиной, монотонно сообщает:

— Подъем у нас в семь. Легкая разминка, туалет, первый завтрак. Потом занятия до трех. С пяти — снова уроки. Вечером после ужина — психологический тренинг у камина... Скоро должна начаться и верховая езда. График, как видишь, довольно жесткий. Тех, кто не выдерживает, отчисляем.

Лена присаживается на краешек стула у зеркал. Она снизу вверх смотрит на женщину.

— Что ж тут жесткого? — пожимает она плечами. — Нормальный график.

— Я рада, — включает свою неестественную улыбку Клавдия. — Здесь ванная комната. — Она толкает боковую дверь. — Приведи себя в порядок. Надо пройти медосмотр, пока врач не уехал.

Лена на секунду отводит взгляд на окно, а когда снова поворачивается к женщине — Клавдии уже нет в комнате.

С третьего этажа Клавдия спускается на второй, проходит по коридору.

Клавдия Андреевна распахивает дверь в просторный кабинет.

За громадным столом натурального дерева в расслабленной позе сидит ЮРИЙ. Перед ним — блюдо с фруктами и поднос со спиртным. А на стене над креслом в богатой рамке висит лицензия.

Юрий отхлебывает коктейль из бокала со льдом, невидяще смотрит на женщину.

КЛАВДИЯ: Мне не предлагаешь?

Одна бровь на лице мужчины вопросительно приподнимается.

ЮРИЙ: Ты же больше не пьёшь. Или я не прав?

Клавдия нервно усмехается.

— Да, конечно. Ты прав, — говорит она. И пересекает кабинет, громко стуча каблуками по полу.

Она приближается к Скорикову, обогнув стол.

ЮРИЙ: Мне интуиция подсказывает: эта новенькая — ценная находка. Я в дороге к ней приглядывался...

КЛАВДИЯ: И увлекся?

Она присаживается на подлокотник кресла и запускает тонкие сухие пальцы в прическу Юры. Юрий морщится, перехватывает и отводит руку женщины.

ЮРИЙ: Будь добра... Не надо!

Клавдия резко встаёт.

КЛАВДИЯ: Не надо?

ЮРИЙ: Не надо! Я говорю о деле!

КЛАВДИЯ: Мальчик, или ты забыл?.. В нашем сугубо деловом соглашении есть пункт о взаимной любви и нежности.

ЮРИЙ: Но, Клавдия, не среди дня же разводить любовь и нежность!

Женщина возвращается к двери, оглядывается.

КЛАВДИЯ: Что-то я и ночи уже не припомню, когда мы выполняли этот пункт!.. Смотри, партнёр. Не увлекайся самодеятельностью...

Якобы в шутку она грозит пальцем и удаляется.

Юрий делает большой глоток коктейля.

— Ведьма, — шепчет он с едва скрываемой злостью.

Дерьмовоз Митяя тормозит у перекосившегося домишки.

Несколько «разнокалиберных» дворняжек при виде Митяя начинают радостно побрехивать и вилять хвостами.

По заросшему крапивой двору Митяй быстро идёт к веранде.

На собачий брёх выглядывает Фёдор по прозвищу Клизя.

— Кто там?

— Мне п-помыться! — объявляет возбужденный Митяй. — И рубашку з-займи с пиджаком! — Он сдергивает с себя грязную куртку.

Федя Клизя с удивлением разглядывает приятеля.

— А чего вдруг банный день среди недели? — спрашивает Федя подозрительно. — Может, по радио о втором пришествии объявили, а я не слыхал?

— Не, — мотает головой Митяй. — В-вода хоть есть?

— Допустим, набралась после дождика.

— Тогда д-дай чистую рубаху. Быстро!

Фёдор, подумав, хитро сощуривается и ставит условие:

— Скажи «Экклесиаст» — дам.

— Эк... К... — начинает тужится Митяй.

— Ну, ну, ну!

— К-клиз... Эк... Гад ты, Клизя! — очень четко заканчивает свои неудавшиеся попытки Митяй.

Фёдор заливисто смеётся.

— Ладно, иди мойся, — разрешает он. — Может, чего-нибудь чистое и найду...

Митяй стоит в отсыревшей, полугнилой деревянной будке с ванной на крыше, от которой вниз тянется труба с сеткой душа.

Зажмурившись, Митяй подставляет лицо под холодные струи воды.

Федя пересекает заросший участок и останавливается около «душевой».

— Митяй! А, Митяй! — кричит он. — Ты влюбился! Точно, а?.. В какую-нибудь дачницу-буржуйку! Точно, а?..

— Д-дурак! — раздается изнутри кабины.

— А чего обзываться, я не против, — похихикивает Федя. — Влюбляйся, шуруй!.. В моей книге про это очень точно сказано... — И он цитирует по памяти:

«Наслаждайся с женщиной, которую любишь,

Все дни твоей тщетной жизни!..»

Под оскудевающими струями воды Митяй вдруг выпаливает громко:

— Экклесиаст!..

Снаружи Федя даже рот открывает от изумления.

— Получилось! Молодец! — ликует он. — Гений словесности! Тебе за такой подвиг галстук положен! У меня, представь, остался один галстук с тех доисторических времён, когда я был не хухры-мухры, а культросветработником!..

Последняя капля воды падает из душа на ладонь Митяя со скрюченными пальцами.

В «усадьбе»— пансионате, в медицинском кабинете с разнообразным оборудованием стоит ЛЕНА Из белья на ней остались одни трусики. Скрестив руки, она прикрывает грудь.

Молодой врач в халате указывает на гинекологическое кресло.

— Теперь сюда, пожалуйста, — просит он.

Лена переводит взгляд с него на кресло, потом снова смотрит на врача.

ЛЕНА: Зачем?

ВРАЧ: Давайте без вопросов. Я должен убедиться и засвидетельствовать факт девственности в карте.

ЛЕНА: В карте?

ВРАЧ: Да. Подобную процедуру вы будете проходить раз в две недели.

Девочка медленно делает к креслу шаг, другой, третий.

Врач легко подталкивает её в спину.

ВРАЧ: Ну, ну, ну!.. Побыстрей, пожалуйста.

Но его прикосновение выводит Лену из себя. Она разворачивается.

— Не трогайте меня! — кричит она.

ВРАЧ: Это входит в мои обязанности.

ЛЕНА: Уберите руки!

ВРАЧ: Да что ж ты такая дикая?! Заурядный осмотр...

Он уже сильнее берётся за плечи девочки. Но та рывком отбрасывает его руки.

— Я не хочу!

— Психопатка! — свирепеет врач. — Садись, сказано!

С неожиданной силой Лена толкает врача. Врач с грохотом падает. А Лена хватает своё платье и выскакивает из кабинета.

...Полуголая Лена бежит по коридору, минует холл и выскакивает из дома через главные двери.

В холл выбирается прихрамывающий врач.

— Кого вы мне подсунули? — кричит он. — Держите её!

По лестнице спускается Юрий Скориков.

— Что случилось?

— Юрик, эта птичка или надула тебя, или она сумасшедшая!

На шум из танц-класса высыпает шестёрка девушек.

— Всем — по местам! — требует ЮРИЙ — Где Клавдия?!. — Он поворачивается к врачу. — Ты ведь никогда не учитываешь элементарных психологических реакций!.. — Он быстро направляется к выходу.

Подергав запертую калитку и ворота, Лена бежит в сад.

Оказавшись на заднем дворе, она видит раскрытый служебный въезд и устремляется к нему.

Охранник Николай бросает газету.

— Э! Куда?! — вскакивает он с раскладного стула.

Но Лена уже выскакивает на грунтовую дорогу.

По этой дороге к усадьбе катится ассенизаторская машина Митяя.

Митяй преображен. Он — в пиджаке и сорочке с неумело повязанным галстуком. Мокрые волосы зачёсаны на бок, но на затылке они всё равно топорщатся.

Митяй вдруг видит, как впереди появляется почти голая фигура девочки, бегущая прямо на него. Он резко тормозит.

Лена подбегает к машине, без раздумий распахивает дверцу кабины и, запрыгнув в неё, плюхается рядом с Митяем.

— Поехали! — задыхаясь, просит она.

— К-куда? — обалдело спрашивает Митяй.

— Не знаю! Поехали отсюда! Куда-нибудь! — И Лена натягивает через голову платье.

Колеса прокручиваются быстро, выбрасывая комья грунта. Машина сдаёт назад и, съехав на обочину, разворачивается.

Бегущему следом охраннику Николаю её уже не догнать. И он останавливается.

Лена заканчивает «влезание» в платье. Она принюхивается, потом косится на водителя.

Перехватив этот взгляд, Митяй беспомощно улыбается.

— Д-дерьмом пахнет, — поясняет он.

— А, ну тогда не страшно, — успокаивается вдруг Лена.

В холле усадьбы собираются Юрий, Клавдия, охранник и водитель.

— И он увёз? — спокойно переспрашивает Скориков.

Охранник кивает.

— Дебил ярковыраженный, — шипит Клавдия.

— Всё нормально, — улыбается Юра. — Позвоните в контору этого поселка, узнайте адрес...

— Я могу съездить, — предлагает Макс, поигрывая кулаками.

— Я сам съезжу, — возражает ЮРИЙ — Надо же понимать: мы имеем дело почти с ребенком. А эмоциональный всплеск у ребенка заканчивается так же быстро, как и начинается... Займитесь, короче, своими делами. Коля, а ты звони! Звони в контору!..

Лена разглядывает странное жильё Митяя, устроенное в нижнем помещении водонапорной башни.

— И ты всё время здесь живёшь? — спрашивает она.

Митяй кивает.

— Один?

Митяй снова кивает.

— И за квартиру, наверно, платить не приходится.

Митяй кивает — теперь отрицательно.

— Кайф! — Лена садится на продавленную раскладушку и изучающе разглядывает хозяина.

Тот поспешно отворачивается, пальцы нервно подтягивают рукава пиджака не по размеру.

— Прости, но ты таким... скрюченным, в смысле, родился? Или тебя изуродовали? — осторожно интересуется Лена.

— Из... Изу... — пытается ответить Митяй. Но слово не получается.

Лена встает с раскладушки и близко подходит к Митяю.

— Кто?

— Там, — отмахивается Митяй. — На войне...

— Разве сейчас есть война?

— В-всё время... В-война. Давно. В Афгане... Д-духи.

Лена почти инстинктивно проводит ладонью по левой стороне его лица.

Митяй отшатывается, как от удара. Но глаза его быстро теплеют.

— П-пойдем, — предлагает он, направляясь к лестнице, уходящей вверх. — Там есть г-голуби.

Лена идёт за ним.

— Твои голуби?

— Не... Они сами п-по себе голуби... Ничьи...

Восхождение по винтовой лестнице. Ступеньки поскрипывают под двумя парами ног — почти ритмично, словно в этом скрипе начинает зарождаться некая музыкальная тема.

Митяй часто оглядывается и неизменно встречается с взглядом улыбающейся Лены.

В столбе солнечного света, падающим из круглого окна, во взволнованном метании десятков птиц стоят мужчина и девочка.

И хлопанье голубиных крыльев, и их клёкот как бы развивают, кристаллизуют только что возникшую музыку.

Лена разворачивает лицо к разбитому окну, из которого открывается бесконечная панорама. Лицо Лены внезапно мрачнеет.

Обрывается музыкальная тема.

Сверху видно, как к водонапорной башне подъезжает перламутровая машина. Из неё выходит и оглядывается Юрий Скориков.

Лена поворачивается к Митяю.

— Я сделала глупость, — говорит она. — Извини, но... Я должна спуститься. У меня испытательный срок — неделя. А они уже заплатили маме... Очень хорошо заплатили... Спасибо...

Митяй, замерев, наблюдает, как Лена идет к лестнице. Он не пытается ни остановить её, ни возвратить.

Теперь даже шагов Лены не слышно в нарастающем хлопанье крыльев.

Очнувшись наконец, Митяй выглядывает в окно.

Четко видна фигура Юрия у машины.

Потом к Скорикову приближается совсем маленькая фигура Лены.

Они о чем-то говорят.

Юрий поднимает голову и, сложив ладони рупором, кричит:

— Эй! Не делай так больше, приятель! Накажу!..

Потом обе фигуры садятся в перламутровую машину. И машина отъезжает.

Всегда улыбающийся край губ Митяя дрожит.

Вдруг Митяй издаёт крик, похожий на крик Тарзана, и бросается вниз.

Митяй чуть ли не кубарем скатывается с лестницы в нижнее помещение.

Из-под матраса он выхватывает свою ракетницу, сжимает её двумя руками. А ударом ноги он распахивает дверь из башни.

На пустыре перед башней стоит моджахед. Только темные глазницы выглядывают из-под опущенного края чалмы. Ветер играет складками просторного халата.

— Паф! Паф-паф! — голосом, как ребёнок, «стреляет» незаряженной ракетницей Митяй.

Моджахед неторопливо разворачивается и шествует прочь.

Митяй смахивает пот с бровей, чтобы лучше прицелиться. Но... опускает «оружие», — нет здесь никакого моджахеда.

Вдали на проселочной дороге клубится пыль, поднятая удаляющейся перламутровой машиной...

Внезапно небо темнеет.

И уже не одно, а несколько пыльных завихрений несутся по дороге, полю и пустырю.

Стая голубей скрывается в башне.

Низкие тучи затягивают пространство.

Митяй рвет на себе воротник чужой рубашки, сдирает галстук и отбрасывает его.

Порыв шквалистого ветра кружит этот длинный лоскут, похожий на змею.

Митяй бежит через пустырь. А вокруг него несётся мусор, клочья сена и оборванные с деревьев листья.

И первые тяжелые капли падают на землю, оставляя круглые черные следы. А потом обрушивается настоящая стена ливня.

Митяй спотыкается, но ускоряет бег, пересекает вспаханную под картошку полосу. И оказывается, наконец, среди некошеной высокой травы, теперь стелющейся под потоком дождя.

Митяй останавливается. Одежда его промокла до нитки. С волос течет.

Митяй пытается разогнуть два скрюченные пальца на левой руке.

— Н-ну!.. — звучит его хрип в круговерти шумов. — П-пожалуйста!..

Не разгибаются пальцы.

И тогда обеими руками Митяй упирается в собственный, опущенный к плечу подбородок и толкает голову вверх, стараясь распрямить её, — толкает сильно, с ожесточением, до тех пор, пока, поскользнувшись, не валится в заросли прибитой ливнем травы.

Митяй изгибается дугой, словно в приступе эпилепсии.

Совсем низко вспыхивает разлапистый зигзаг молнии.

Продолжая изгибаться, опираясь на затылок и пятки, Митяй вскидывает руки и хлопает ладонь о ладонь — так, будто ловит что-то.

Странно, — но очередной шквалистый порыв ветра в ту же секунду иссякает. И иссякает ливень, как будто выключили его...

В разные стороны над Митяем расступаются облака. И блестит первый, умытый в грозе островок голубого неба.

Где-то уже совсем далеко проходит раскат грома...

В солнечный день Фёдор Клизя приближается к новому продуктовому магазину, построенному вблизи большого шоссе.

Фёдора сопровождают разнокалиберные дворовые псы.

— Сидеть! — командует Фёдор у ступенек магазина.

И псы послушно усаживаются по разным сторонам от входа.

Магазин хоть и невелик, но оборудован под супермаркет. Тянутся лотки-витрины с довольно большим ассортиментом товаров.

Фёдор Клизя шествует в торговый зал через единственный вход-выход. При этом он минует нахохлившуюся кассиршу Зинаиду — барышню средних лет.

— Стой, Клизя, стой! — тормозит его кассирша. — Дешевой водки нет и не будет больше! Прикрыли всю подпольщину.

Фёдор оглядывается через плечо и окидывает женщину надменным взглядом.

— А мне, Зинаида, дешевая водка и не требуется! — гордо заявляет он.

Тётке делать нечего, поэтому она с удовольствием вступает в полемику, задвинув громко ящичек кассы.

ЗИНА: Тогда интересно знать, чего тебе требуется? Может, анчоусы? Или омары свежемороженые?

ФЕДЯ: Тихо, омарша! Не ори!.. Что мне нужно, то мне нужно! Тебе-то какое дело до моих нужд — как больших, так и малых?

ЗИНА: Непосредственное мне дело! Своим внешним видом ты, Клизя, портишь интерьер заведения! Потенциальный покупатель глянет проездом через стекло, увидит твою сомнительную фигуру и мимо покатит, дальше!.. Маркетинг это, понимаешь?

ФЕДЯ: Не понимаю!

ЗИНА: Тогда вали отсюда, пока я кнопку сигнализации не нажала!

ФЕДЯ: Погоди!.. Я, получается, не потенциальный покупатель?

ЗИНА: Ха!

ФЕДЯ: Ясно... Интерьер у тебя, Зинаида, действительно — ну очень импортный. А вот глотка абсолютно советской осталась! Отечественного лужения глотка, можно сказать!

ЗИНА: Да я...

ФЕДЯ: (перебивает) Ша!.. Как сказано: «Что было, уже есть! И чему быть — уже было!»

С этими глубокомысленными словами Федя выкладывает на тарелочку для денег двадцатку долларов.

ЗИНА: (изумляется) А? Это что?

ФЕДЯ: Это — сумма. В казначейских билетах США.

ЗИНА: Украл?

ФЕДЯ: Щас, как же!.. Не экстраполируй, пожалуйста, собственные замашки на посторонних людей!.. Мой друг Митяй забыл у меня курточку. Но, прежде чем опустить её в стиральную машину фирмы «Бош», я устроил маленький шмон по карманам, как того требует инструкция. И обнаружил эти деньги, отмывать которые не имею навыка. Да! Поэтому надо их незамедлительно потратить.

ЗИНА: А Митяй?

ФЕДЯ: У Митяя — жесточайший душевный кризис на почве нераздельной любви.

ЗИНА: Господи!

ФЕДЯ: Митяй вторые сутки не есть, не пьёт, из своей Пизанской башни не выходит.

ЗИНА: Господи!.. Так ведь и поселок говном зальет!

ФЕДЯ: Очень может быть. Зальет в соответствии с теорией детерминизма.

ЗИНА: Как?

ФЕДЯ: Ты этого не поймешь, Зина. Это тебе не маркетинг жульнический. А чтобы не залило поселок-то, надо срочно из депрессии Митяя вывести. Собери мне, в общем, пакет на данную двадцатку. И поживее.

Кассирша выбирается из своей загородки.

— Сейчас сделаю, — говорит она гораздо миролюбивей. — Чего именно собрать?

— Ну, Зин, сама рассуди: что нужно русскому человеку, когда у него душа рыдает? — спрашивает Федор. — Плюс — закусочку обязательно.

— Поняла, поняла... — Зинаида шагает к лоткам, но вдруг останавливается, поворачивается к Федору. — Нет, не могу я тебя обслужить, Федя.

— Почему это?

— Я за рубли торгую, а не за иностранную валюту.

Федя едко усмехается и шепчет ей на ухо.

— Зинаида, дорогуша, как и за что ты торгуешь — инспектору будешь объяснять.

— Какому ещё инспектору? — отшатывается секретарша.

— Инспектору налоговой полиции, который тебя рано или поздно заловит, — поясняет Клизя.

В сопровождении дворняжек и с полным пакетом, бережно прижатым к груди, Фёдор приближается к старой водонапорной башне...

...Митяй, свернувшись в клубок, лежит на раскладушке лицом к неоштукатуренной стене.

А Фёдор заканчивает превращать опрокинутый ящик в банкетный стол.

— Видишь ли, — разглагольствует он. — Главная твоя трагедия в том, что ты только сейчас, с большим опозданием понял простую истину: этот сраный мир хоть и создан для любви, но к любви совершенно не приспособлен. Разножопица вышла между проектом и реализацией...

Вскрыв банку с маленькими огурчиками, Федор шагает к раскладушке и коленом толкает Митяя в зад.

— Вставай, эмбрион!..

Митяй чуть приподнимается и оглядывается.

А Федя с мягкой улыбкой приседает на табуретку рядом с раскладушкой.

— Твоя болезнь, Мить, эти твои контузии — они тебя как бы законсервировали... Улавливаешь? Ты как бы остался в своих двадцати годах... Я прав, а?.. И кто-то взял и долбанул по тебе консервным ножом...

Митяй неохотно садится, свешивает ноги, смотрит погасшими глазами на накрытый стол-ящик.

Федя быстро разливает «фирменную» водку в пыльный стакан и чашку с отколотой ручкой.

— Плюнь, Митяй! И живи, не расплескивайся... Я не знаю, чего там случилось, но — живи! — торопливо советует Федя и суёт в руку Митяя стакан. — Давай-ка для тонуса, ну!..

Митяй, сморщившись, пьёт несколькими глотками.

Клизя свою порцию заливает в глотку в один приём, а потом громко шлепает себя по лбу.

— Тьфу, люмпен долбанный!.. Тост-то забыл произнести!

Митяй, чуть ожив, хмыкает, поняв хитрость друга, и теперь сам наполняет ёмкость.

Фёдор порывисто встает и, двигаясь вокруг раскладушки, говорит:

— Вот за что я хочу выпить... — Он поднимает чашку. — Как точно сказано в моей книге:

«Тому, кто сопричастен к живому, есть надежда.

Ибо живой собаке лучше, чем мёртвому льву.

Ибо живые знают, что умрут,

Но мёртвые ничего не знают...

Так ешь же в благости хлеб твой

и с легким сердцем пей вино,

Ибо Бог уже давно предрешил твои деяния!..»

Федя останавливается, чокается, залпом выпивает и хватается за огурчик, хрустит им и кривится.

— Дрянь засол. Импорт. Дурят нашего брата, как только могут!..

Он сталкивается с пристальным взглядом Митяя.

— Э, парень... Водка ударила?

— Мне м-много надо, — ни с того, ни с сего объявляет Митяй и не совсем нормально улыбается.

— Чего много? — не понимает Клизя.

— Д-денег... К-кое что и так есть... Но, наверно, ещё надо.

— Зачем, Митенька? — Федя, успокоившись, садится рядом с ним на раскладушку и обнимает Митяя за плечи. — Мне, например, даже пособия хватает, когда оно вовремя. А какие твои траты?

— Не скажу. — Митяй улыбается ещё шире. — Трепло т-ты...

— Спасибо! — Федя доедает огрызок огурчика. — Отблагодарил за заботу, нечего сказать!

Митяй уже смеётся — громко и неожиданно радостно...

Чей-то дачный участок.

Отработанным движением Митяй откидывает крышку сливной ямы, вставляет шланг...

Хозяин в дорогом спортивном костюме отсчитывает деньги, воротя нос в сторону.

Митяй, стянув рабочие рукавицы, принимает крупные купюры...

Классная комната в усадьбе.

Семь девушек, среди которых теперь и Лена, сидят за отдельными столами. В данный Момент Клавдия Андреевна выступает в роли педагога.

— Как прозвучит фраза: «Сегодня я проснулась слишком поздно, и поэтому опоздала на службу в собор Парижской Богоматери»?.. Вероника, прошу...

Поднимается брюнетка с пухлыми детскими губами. Почти без запинки она произносит фразу по-французски.

— Хорошо, спасибо... Элен! — обращается Клавдия к Лене. — Теперь то же самое по-английски. И не забывай, пожалуйста, о сложных временах. Говорящая сначала проснулась, а потом опоздала. То есть, мы имеем «паст пёфект» и просто прошедшее...

— Я понимаю, — отвечает Лена, вставая.

Она свободно переводит текст на английский язык.

— Правильно, — кивает Клавдия. — Только когда отвечаешь — можешь сидеть. Ты — дама. Эта внутренняя установка важнее любого грамматического правила...

Шланг ассенизаторской машины, вставленный в очередной колодец, изгибается и сотрясается в ритме тарахтения движка насоса.

Митяй пересчитывает деньги, полученные от пожилой женщины...

Лена, склонившись к монитору компьютера, с интересом наблюдает, как молодой программист моделирует её лицо на экране, меняя прически и грим.

Неожиданно Лена замечает, что программист довольно плотоядно смотрит не на экран изображения, а на близкий и живой оригинал.

Лена со смехом разворачивает голову парня к экрану...

Ассенизаторская машина останавливается на узенькой дороге-дамбе между полей аэрации. Митяй выскакивает из кабины, чуть ли не бегом огибает машину, сбрасывает шланг вниз и включает насос...

В танц-зале пожилая преподавательница с фиолетовыми волосами играет на фортепьяно и ведёт счет.

Девочки двигаются по кругу, отрабатывая походку.

— Пехонина, как идёшь?! — кричит «фиолетовая». — Ты ведь из лицея благородных девиц не на панель собираешься!.. Ногу надо чётко выносить по прямой воображаемой линии, а не попкой вилять, как дешевая шлюха! Если ногу верно поставишь — бедро само среагирует!..

Идёт дождь.

Машина Митяя въезжает на очередной участок.

Митяй звонит и стучит башмаком в дверь богатой дачи...

Классная комната. На стеклах окон пляшут дождевые струи.

Вальяжный сексолог с бородкой вывешивает планшет со схематичным рисунком мужской фигуры.

Девчата за столами переговариваются и хихикают.

— Пока ничего смешного, сударыни, — покашливает сексолог. — Как в детском саду, честное слово!.. А, между тем, сегодня мы должны поговорить о географии типичных эрогенных зон у мужчин и, также, затронуть общую теорию сексуальной стимуляции...

В нижнем помещении башни потный и грязный Митяй плюхается на табуретку и, наклонившись, цепляет половицу пола, поднимает её.

Из тайника в подполе он извлекает большую жестяную банку из-под чая, отвинчивает крышку.

Банка заполнена самыми разными купюрами. Скрюченными пальцами Митяй приминает их, засовывает очередной заработок и, закрутив банку, прячет назад в тайник.

Митяй расслабляется. Руки его устало и безвольно свешиваются. Он сутулится больше обычного, — почти совсем горбун.

Но в глазах Митяя — огоньки решимости и воли.

Портной поправляет на Лене вечернее платье.

А фотограф включает лампы и делает снимок.

Ещё один снимок Лены — уже в другом платье...

Третий снимок в теннисном костюме...

Четвертый снимок... Пятый...

Митяй поднимает чугунную крышку и заглядывает в черноту сливной ямы...

Трико уже промокло. Лена у балетного станка под аккомпанемент снова и снова взмахивает ногой, изгибая при этом руку над головой, — до тех пор, пока не падает, словно подкошенная, на светлый лакированный пол...

Митяй с разгона загоняет свою машину в реку на мелководье.

Стянув одежду, он с подножки прыгает в воду и плывёт вверх по течению. Он выбирается на берег, зачерпывает пригоршню песка, растирает этим песком своё тело и снова ныряет в реку...*)

Знакомая перламутровая легковушка, а следом — тёмный «лексус» проезжают от открывшихся ворот к дому-усадьбе.

Хлопнув дверцей, Юрий Скориков спешит ко второй машине, из которой выбирается элегантный господин в «тройке», шитой на заказ, при «бабочке» и с дорогим кейсом в руках.

Юрий обращается к нему по-английски.

— Я был прав, мистер Флад? Дорога не заняла слишком много времени, не так ли?

— О да! — Гость смотрит на часы. — Всего двадцать семь минут от границы Москвы... Это и есть ваше заведение?

— Питомник для породистых пташек, — со смехом уточняет ЮРИЙ — И, главное, никакой пошлости, никакого криминала, всё в соответствии с буквой закона и лицензии. Прошу...

Со стоянки они направляются к дому.

ФЛАД: Надо отдать вам должное, ЮРИЙ Вы нащупали прекрасную и очень перспективную жилу в бизнесе. И правильно делаете, что не боитесь собственных начальных капиталовложений. Спрос на невинных русских красавиц достаточно стабилен. Более того — он растёт.

ЮРИЙ: Именно поэтому я рассчитываю на тесное сотрудничество с вашим агентством... Я рассчитываю на ваше безусловное знание международной конъюнктуры.

ФЛАД: Благодарю...

В шезлонге, в саду загорает Лена с книгой в руках, одетая в весьма символичный купальник. Она отрывает взгляд от страницы и сквозь ветви деревьев видит, как двое приехавших мужчин скрываются в главном подъезде усадьбы.

Лена надвигает пониже на лоб соломенную шляпу и возобновляет чтение.

Юрий Скориков и его гость располагаются в глубоких креслах сумрачного кабинета с зашторенными окнами. Они сидят перед кофейным столиком, на который мистер Флад сразу выкладывает какие-то бумаги и фотографии.

ФЛАД: На удивление самый первый выстрел оказался удачным. Я показал картотеку и видеозаписи давнишним клиентам агентства.

ЮРИЙ: Кому именно, если не секрет?

ФЛАД: О!.. Это целая семья, целый выводок нефтяных арабских князей.

ЮРИЙ: Действительно?

ФЛАД: Да, почему нет?.. И одному из молодых шейхов приглянулась воспитанница этой школы.

ЮРИЙ: Кто?

Флад пододвигает к нему фотографию Лены.

— Она...

Юрий порывисто встаёт, отходит от столика, круто разворачивается. Он явно не слишком рад услышанному.

ЮРИЙ: Мистер Флад! Эта девочка — настоящая жемчужина, найденная в громадной куче мусора.

ФЛАД: (с улыбкой) Юрий, Юрий! Мы ведь сейчас не в аравийской пустыне, чтоб выражаться столь витиевато!

ЮРИЙ: Но девочка не прошла полный курс!

ФЛАД: Когда на кону страсти шейха, этот довод — пустяк.

ЮРИЙ: Чёрт!.. Ей только через неделю исполнится восемнадцать!

ФЛАД: Было бы лучше, если бы ей исполнилось шестнадцать.

Возникает и затягивается пауза.

ФЛАД: Мистер Скориков, можно совет?

ЮРИЙ: Слушаю.

ФЛАД: Привыкайте быть профессионалом, прагматиком. Самое время.

ЮРИЙ: (с досадой) Почему вы так говорите?

ФЛАД: Я не слепой. И вижу: вами движут какие-то личные эмоции, возможно — планы... Но всё надо отбросить и не омрачать нашу первую и весьма крупную сделку.

ЮРИЙ: Извините... Наверно, вы правы... Насколько крупна будет сделка?

ФЛАД: Вы получите четыреста тысяч.

Юрий невольно вздрагивает и старается спрятать собственную растерянность.

ЮРИЙ: Четыреста тысяч... долларов?

ФЛАД: Фунтов стерлингов, если не возражаете.

ЮРИЙ: А каковы будут ваши комиссионные?

ФЛАД: Я назвал сумму уже после вычета комиссионных.

ЮРИЙ: Тогда... Тогда какую общую цену предложил шейх?

ФЛАД: (мягко) А вот это совсем не ваше дело, мой молодой друг.

Юрию ничего другого не остаётся, как развести руками.

— Опять вы правы, мистер Флад.

Гость выравнивает бумаги на столике в стопочку и поднимается.

— Я сам получу в посольстве приглашение для леди, — говорит он. — И рассчитываю, что с вашей стороны будут оформлены все необходимые для выезда документы.

— Да, конечно, — соглашается ЮРИЙ.

— Через десять дней, — уточняет Флад.

— Проблем не будет.

— Искренне рад... Дело в том, что представители князя и его личный врач прибудут к этому времени... Нетерпение сердца, сами понимаете... Это наш хлеб.

ЮРИЙ: Но прежде хотелось бы согласовать схему выплат.

ФЛАД: Разумеется... Думаю, детали контракта можно обсудить и за коктейлем?

Флад с улыбкой кивает на поднос с выпивкой.

— У меня пересохла глотка, — добавляет он. — А таких цен, как в московских барах, я не видел нигде на планете Земля.

Юрий поспешно подхватывает поднос и переносит его на столик.

ЮРИЙ: Виноват, я плохой хозяин.

ФЛАД: Вы ещё успеете научиться быть прекрасным хозяином, ЮРИЙ. И тогда я с вами перестану работать.

ЮРИЙ: Почему?

ФЛАД: Это будет нерентабельно.

И он смеётся над собственной шуткой.

Сад.

Задремавшая в шезлонге Лена роняет на траву книгу.

Рука Митяя осторожно поднимает том.

Митяй на корточках сидит перед шезлонгом. Он смотрит на обложку книги, — это роман Гюго «Собор Парижской Богоматери», — и бережно откладывает её.

Митяй выпрямляется. Сегодня на нём изрядно полинявшая, но тщательно выстиранная форма десантника. И на груди позвякивают три медали.

Митяй рукой прижимает медаль — чтоб не звенели.

Приоткрыв в восхищении рот, он разглядывает заметно изменившуюся девушку — «гадкого утенка», уже почти превратившегося в лебедя.

Тень от мужчины падает на тело дремлющей Лены, наползает на её лицо. И от этого Лена открывает глаза.

На мгновение в её взгляде мелькает недоумение и испуг. А потом она узнаёт Митяя и расслабляется.

— Привет, это ты?.. — Лена сдергивает со спинки шезлонга длинную рубаху и, встав, накидывает её. Рубаха доходит до бёдер девушки.

Митяй довольно по-дурацки улыбается.

— Это я, — сообщает он.

Некоторое время они молчат.

На дорожке сада появляется фигура охранника Николая с неизменной газетой под мышкой.

Краем глаза Митяй замечает его и ныряет в ближайшие кусты.

Охранник, достигнув шезлонга, подозрительно смотрит на Лену.

— Ты чего не спишь? — спрашивает он ворчливо. — Все девки дрыхнут... Сиеста по режиму.

— Я сплю, — отвечает ЛЕНА — Здесь.

— Ну, ну... — Охранник неуверенно кивает и удаляется.

Лена поворачивается к кустам.

— Эй! — шепотом зовет она. — Звонарь-золотарь!

Среди зелени появляется счастливая физиономия Митяя.

— Это я, — повторяет он.

— Вижу...

Лена очень серьёзно смотрит в его глаза. И Митяй отводит взгляд.

— Ты, наверно, красивым был? — предполагает девушка.

— Н-не знаю, — дергает плечом Митяй и выбирается из кустов.

ЛЕНА: У тебя была девушка? Ну, в смысле, до войны?

МИТЯЙ. В-война не кончается...

ЛЕНА: Я говорю — до того, как ты попал на неё... Была у тебя любимая?

МИТЯЙ: Т-тогда — нет. Сейч-час — есть.

ЛЕНА: Значит, сейчас ты кого-то любишь?

Митяй отвечает не сразу. На близкой ветке дерева он замечает зелёное, ещё невызревшее яблоко, пальцем проводит по его поверхности и легко толкает. Яблоко раскачивается вместе с веткой.

— Ага, — кивает наконец Митяй.

ЛЕНА: Любишь? Как интересно... А кого?

МИТЯЙ: Тебя.

Он прямо и без робости смотрит на девушку. И эта его откровенная, совершенно детская прямота несколько сбивает с Лены свежий налёт самоуверенности.

— Странно, — смущается она. — Но, всё равно, мне приятно слышать такое признание... Такое неожиданное...

Она подходит ближе к Митяю и тоже толкает пальцем зелёное яблоко на ветке.

ЛЕНА: Я думала, что все, кто прошел войну, возвращаются злыми и мстительными... А ты, наверно, ласковый как котёнок?

МИТЯЙ: Н-не знаю. Я н-не расходовал эту... Ласку... Не проб-бовал.

Он складывает свои ладони так, будто обхватывает мячик, и подносит их к Лене.

— Пос-слушай...

Лена прижимает руки Митяя к своей щеке, прислушивается.

— О! Правда! — Она в удивлении отдергивает голову. — Это фокус?.. Кажется, ветер завывает.

— Ветер, — удовлетворенно кивает Митяй.

ЛЕНА: Но ведь такая иллюзия бывает только с морскими раковинами!

МИТЯЙ: С моими п-пригоршнями — тоже...

ЛЕНА: Класс!.. Ты — загадочный человек, звонарь-золотарь. И жильё у тебя загадочное, с очень высокой крышей. Если на крышу забраться — открывается красивый горизонт.

МИТЯЙ: Я больше не п-поднимаюсь.

ЛЕНА: Жаль.

МИТЯЙ: Голова к-кружится. И... Видения.

ЛЕНА: Видения?

МИТЯЙ: Ага.

Девушка мрачнеет, оглядывается беспокойно.

ЛЕНА: Ты, вообще-то, напрасно сюда забрался... Режимная зона.

МИТЯЙ: Если б ты ко мне в гости п-пришла, я б н-не лез.

ЛЕНА: Нас взаперти держат, невинность блюдут. С утра до ночи наукам хитрым учат.

МИТЯЙ: Зачем?

ЛЕНА: Учат зачем?

МИТЯЙ: Ага.

ЛЕНА: Чтоб продать подороже.

Митяй начинает заметно нервничать.

МИТЯЙ: К-как подороже?

Лена пожимает плечами.

МИТЯЙ: Ты хо... хочешь?

ЛЕНА: Что?

МИТЯЙ: П-продаться?

ЛЕНА: Нет, конечно. А что делать?.. Юрчелло семье каждый месяц триста долларов платит. Это очень хорошо... У меня братик новорожденный. Он теперь нормально растёт, развивается. Да и я теперь... «упакованная» как бы... Ха!.. К дню рождения колье даже обещано с бриллиантами.

МИТЯЙ: (озадаченно) К-колье?

ЛЕНА: Ну, это что-то вроде бус. С драгоценными камнями.

Митяй из-за бровей бросает на девушку внимательный взгляд и повторяет задумчиво:

— Колье...

Он разворачивается и шагает к садовой дорожке.

— Эй, ты куда? — негромко окликает Лена.

— Д-дело есть, — отзывается Митяй, не оглядываясь.

Лена, оставшись одна, механически срывает зелёное яблоко и в задумчивости перекатывает его с ладони на ладонь...

На стоянке около дома мистер Флад обменивается с Юрием последним рукопожатием.

ФЛАД: Ещё раз примите искренние поздравления с успешным началом нашего совместного дела.

ЮРИЙ: Обоюдно, мистер Флад. До встречи.

ФЛАД: До скорой встречи...

Гость садится в машину. Машина трогается, выезжает со стоянки.

Юрий прощально машет рукой.

Из окна второго этажа за этой сценой наблюдает Клавдия Андреевна. В уголках её губ залегают складки горечи.

Улыбающийся Юрий возвращается в дом, проходит в холл.

Из-за оконной шторы, свисающей до пола, навстречу ему выходит и останавливается Митяй.

Юрий замирает, улыбка сходит с его лица. Он разглядывает нежданного визитёра.

— Макс! — окликает, наконец, ЮРИЙ.

Откуда-то из кухни выскакивает жующий бутерброд водитель. Он сходу хочет броситься на Митяя.

Но Юрий движением руки останавливает его.

— Погоди!.. Плохо работаешь... — И вежливо обращается к Митяю. — Что вам угодно?

— Д-дело есть, — отзывается Митяй угрюмо.

— Тогда... Пройдёмте тогда. — Юрий делает жест в сторону лестницы.

На диване в кабинете — в самом дальнем и затемнённом углу — сидит Клавдия. В одной руке у неё — листы контракта, в другой — высокий бокал со спиртным.

Вошедший Юрий не замечает её, проходит и располагается за письменным столом, на котором ещё разложены фотографии воспитанниц.

Митяй останавливается с противоположной стороны стола.

Юрий с иронией разглядывает его.

— Ну? — Хозяин пытается скрыть улыбку. — Какое у вас дело? В охрану хотите? Но я инвалидов не беру. И по возрасту...

Митяй не отвечает, лезет в карман и начинает выкладывать на блестящую поверхность стола охапки мятых денег — российских и американских.

Юрий молча наблюдает за его действиями.

Митяй завершает опустошение карманом.

— В-вот! — говорит он с ноткой гордости.

— Это что? — брезгливо морщится ЮРИЙ.

МИТЯЙ: Две т-тыщи сто пять б-баксов и рублей т-тыщи четыре с лишним.

ЮРИЙ: Да... Колоссальные деньги... Видно, неплохо золотари получают? Вопреки всем кризисам кто-то должен дерьмо выгребать?.. Только мне непонятно, зачем эта демонстрация благосостояния трудящихся?

МИТЯЙ: Я хочу вы... выкупить.

ЮРИЙ: Что выкупить, приятель?

МИТЯЙ: Д-девушку.

ЮРИЙ: (сдерживает смех) Э, брат! А у тебя губа не дура!.. Серьёзно, что ли, хочешь?

Митяй энергично кивает.

ЮРИЙ: Ну ладно... И какая же тебе приглянулась?

Митяй косится на фотографии на столе и указывает на снимок Лены.

Нехорошая тень искажает улыбку Юры.

— Молодец. Есть вкус! — негромко произносит он. — Но ты должен учесть: все наши ученицы — создания невинные. Понимаешь? Да и ты сам, скорее всего, девственник. Я угадал? Признайся, чего уж там!.. Как мужик мужику. Девственник ты?

Переборов себя, Митя едва заметно кивает.

Юрий склоняется над столом и шипит с внезапным бешенством:

— Быстро убери этот вонючий мусор, мальчик! — Он мизинцем указывает на деньги. И срывается на крик — Ну! Быстро!..

В дверях кабинета моментально возникает Макс.

Митяй растерянно моргает, а потом принимается рассовывать купюры по карманам.

— Ты! Орденоносец с говновоза! — кричит ЮРИЙ — Ты должен знать!.. Для того, чтобы затащить девочку в постель, нужен опыт! А у тебя его нет! У тебя ничего нет!.. Убирайся отсюда, и чтоб нога твоя больше не касалась моего участка! Дебил вонючий!..

Лицо Митяя каменеет, пальцы сжимаются в кулаки.

— Я... Я... — пытается заговорить он.

— Макс! — орет Скориков. — Выбрось ты, наконец, это!

Митяй даже оглянуться не успевает, как Макс со спины обрушивается на него, заламывает руки, легко отрывает от пола и выволакивает из кабинета.

Макс швыряет Митяя вниз с лестницы. Митяй кубарем катится по ступенькам.

В этот момент в холл со двора входит Лена с книгой. Увидев, как обрушивается Митяй, она бросается к нему.

Но её перехватывает невесть откуда взявшийся охранник Николай.

— Тихо, барышня! Это не ваша забота!

— Что вы делаете? — брыкается ЛЕНА — За что его?!.

А Макс тем временем сбегает вниз к Митяю, который пытается встать, и, не дав ему подняться, бьёт ногой. И ногой же подталкивает к выходу.

Лена кричит. Но Николай грубо зажимает ладонью её рот и тащит в сторону.

— Цыц, бля!..

Взбешенный Юрий изнутри захлопывает дверь кабинета, глубоко вдыхает, чтоб успокоиться. И чертыхается зло.

В углу кабинета, в полумраке хрипло смеётся Клавдия, по-прежнему сидящая на диване.

Она бросает на пол опустевший стакан из-под выпивки. И кусочки льда рассыпаются по ковру.

Юрий стремительно приближается к женщине. Его подошвы с хрустом давят лёд.

Клавдия хохочет всё громче, уже почти истерично.

Юрий наотмашь бьёт её по щеке.

Смех обрывается.

— Развязала?.. Тряпка безвольная! — говорит Юрий и, не дождавшись ответа, забирает разбросанные страницы контракта и идет к письменному столу.

Макс выбрасывает избитого Митяя на улицу дачного поселка и захлопывает калитку.

— В следующий раз убью, запомни, — очень спокойно предупреждает он.

Митяй хрипит, сплевывает кровавый сгусток и с трудом встаёт на четвереньки.

Макс удаляется по дорожке, посыпанной гравием. Под ногой он замечает медаль и, взяв, швыряет её за ограду.

Митяй, всё ещё стоящий на четвереньках, видит свою награду, которая падает в пыль. Левый край его разбитых губ дёргается в улыбке.

В кабинете Юрий холодно смотрит на Клавдию.

Женщина вытягивается на гладкой зелёной коже дивана и, распахнув китайский халат, вертикально вытягивает ногу.

— Ты — хорек, — говорит она, разглядывая и поглаживая свою ногу. — Молодой, но страшно хищный хорь!

— А ты — оболочка от бабы, — невозмутимо парирует ЮРИЙ — Наркоманка и пьяница.

КЛАВДИЯ: Я, между прочим, дала деньги на всё это...

Вскинутой ногой она делает круг в воздухе.

ЮРИЙ: Очень скоро я выкуплю твой пай. К тому же, деньги были не твои, а твоего папеньки — гнусного старого процентщика, которого и прикончили за то, что гнусно драл непомерные шкуры!

Клавдия опускает ногу и присаживается.

КЛАВДИЯ: Как я ему завидую!..

ЮРИЙ: Папочке убиенному?

Женщина быстро встаёт с дивана, проходит к окну и рывком отдергивает тяжелую штору. Ослепительно яркий свет надает на её лицо, безжалостно подчеркивая все дефекты.

— Нет, — говорит Клавдия. — Я завидую этому старому грязному мальчику, которого ты вышвырнул... Потому что он во сто крат чище меня, чище тебя... Чище этой жизни!.. Потому что он любит...

— Господи, какая сопливая чушь! — стонет ЮРИЙ — Нажралась баба!..

— И правда, — улыбается Клавдия. — Глупости... Такие сладкие и... недостижимые глупости...

Она вновь начинает смеяться и, одновременно, плачет, впиваясь ногтями в ткань тяжелой пыльной шторы.

Одетый Митяй лежит у самого берега, на мелководье. Песчаное дно просвечивает сквозь воду. И вокруг Митяя плавно колышутся редкие нитки водорослей.

Митяй смотрит в небо, не моргая. Ленивым движением руки он смывает кровь с губ.

Он выбирается на берег и садится. Из мокрого «текущего» песка Митяй возводит сказочную башню. А потом бьёт по ней кулаком со стоном. При этом застывшее выражение его лица не меняется.

Лена колотит ногой в дверь спальни. Дверь заперта.

Тогда девушка устремляется к окну, отдергивает вертикальные жалюзи.

За окном — решетка. Но Лена всё же забирается на подоконник и кричит в открытую форточку.

— Отоприте меня! Сволочи!.. Отоприте!..

По коридору быстро шагают охранник Николай и Юрий Скориков.

Николай щелкает ключом в двери. И Юрий, отстранив его, входит.

Лена занята тем, что вытаскивает из гардероба разнообразные шмотки, швыряет их на пол и топчет.

— Весёленькое занятие, — усмехается Юрий, прикрыв за собой дверь.

— Уйди! Уйди отсюда! — кричит Лена.

— А с чего ты на меня кидаешься? — удивляется Юрий — Костолом и дурак Макс распустил руки, я об этом ничего не знал, ничего не видел. А ты тут припадок какой-то неумело разыгрываешь... Прекрати.

— Вы все... безжалостные! — Лена в изнеможении садится на кровать.

Скориков присаживается рядом, обнимает девушку за плечи и осторожно поглаживает её.

— Всё. Достаточно.

— Вы безжалостные, — упрямо повторяет Лена.

ЮРИЙ: В какой-то мере — да. Но ведь ни ты, ни я, ни Клавдия Андреевна не придумывали эти правила игры.

ЛЕНА: Какие ещё правила?

ЮРИЙ: Безжалостные. Так уж заведено... Не принимаешь ты их — катись в канаву. Принимаешь— живи красиво, но — стиснув зубы... Впрочем, скоро тебя всё это уже не будет беспокоить. Наши российские проблемы превратятся в мираж...

Он встаёт. Лена ожидающе и вопросительно смотрит на него.

ЛЕНА: То есть?

ЮРИЙ: Из тысячи пустых лотереек ты вытянула единственный счастливый билет... Мне, честно говоря, жаль, что придётся расстаться раньше срока...

Лена в напряжении ждёт.

ЮРИЙ: Завтра прибудут лошади. Я попрошу инструктора, чтобы он занялся тобой в первую очередь.

ЛЕНА: Почему?

ЮРИЙ: Потому что... Твой жених — прирожденный всадник. Арабский нефтяной князь.

Лена зажмуривается.

ЮРИЙ: (не обращая на это внимания) И если окажется, что невеста умеет ещё и в седле держаться — шейх будет сражен окончательно.

Зависает томительная пауза.

Лена забирается ещё дальше на кровать и поджимает под себя ноги.

— Я должна буду уехать? — чуть слышно спрашивает она.

— Придётся, — кивает Юрий — Мы заплатим твоей матери стипендию за два месяца вперёд. А дальше, уверен, ты и сама сможешь помогать.

ЛЕНА: Когда?

ЮРИЙ: Через пару недель.

ЛЕНА: Но... Но я не готова.

ЮРИЙ: Ах, девочка... Все мы, как правило, оказываемся ни к чему не готовы, даже к смерти. Но умираем... Правда, на сей раз у тебя перспектива повеселее.

Юрий склоняется к Лене, быстро целует её в щеку и выходит.

Дверь остаётся приоткрытой. Но Лена не двигается.

Ночь. Пустырь у башни. В лунном свете Митяй обходит свою ассенизаторскую машину, словно притаившегося врага. Наконец, Митяй пинает машину — раз, другой. И лупит кулаками по капоту. И отзвуки этих глухих ударов разносятся далеко в неподвижной тишине.

Утро.

Митяй круг за кругом поднимается вверх по скрипучей лестнице башни. На нём — мятые штаны и пропотевшая майка.

Митяй цепляется за металлические скобы и лезет на крышу башни.

Мечутся встревоженные голуби.

Митяй приближается к самому краю крыши, смотрит вниз, провоцируя головокружение, пытаясь заставить себя упасть.

Вокруг человека носятся птицы.

В последний момент, когда всё уже поплыло перед глазами, Митяй зажмуривается и чуть отступает.

— Ну! Н-ну! — уговаривает он сам себя.

И вновь открывает глаза, вновь шагает на край и смотрит в лицо бездны.

За оградами дачных участков, на стихийно возникшем «футбольном» поле с единственными, уже сгнившими «воротами» теперь устроена площадка для выезда.

На длинном поводке инструктор ведёт по кругу белую кобылу.

В седле на лошади мерно покачивается Лена в стареньких джинсах и мужской клетчатой рубахе.

— Не напрягайся! — покрикивает инструктор. — Легче поводья держи!.. Хорошо!..

Митяй склоняется над краем крыши...

Внезапный порыв ветра швыряет в лицо наездницы пыль и листья. Лена ударяет пятками по бокам лошади.

Кобыла увеличивает скорость бега.

— Что ты делаешь? — сердится инструктор, натягивая длинный повод. — Придержи!

Но Лена наклоняется к шее кобылицы, рука скользит к морде и отстёгивает узу.

— Стоять! — кричит инструктор.

— Вперёд, Марта! — шепчет Лена.

И лошадь, почувствовав свободу, сходит с круга и скачет прочь.

И девушка с напряженной улыбкой погоняет её.

— Вперёд! Вперёд! Скорее!..

Миновав пустырь у башни, Лена натягивает поводья. Белая кобылица послушно останавливается.

Дверь, ведущая внутрь башни, раскачивается на ржавых петлях.

Лена вскидывает голову.

На самом краю крыши маячит фигура Митяя.

— Подожди, эй! — кричит истошно Лена.

Задыхаясь, она бежит вверх по круговым ступеням...

...Митяй медленно, как-то нехотя оглядывается.

Лена уже стоит на крыше башни.

Всё также нехотя Митяй отступает от края.

Мужчина и девочка смотрят друг на друга.

— Хочешь... Хочешь, я тебя целоваться научу? — внезапно предлагает Лена.

Митяй теряется.

— З-зачем?

ЛЕНА: Чтоб ты не прыгал... Ты ведь прыгнуть хотел. Убиться.

МИТЯЙ: Хотел.

ЛЕНА: Не надо. Мне жалко будет.

МИТЯЙ: (криво усмехается) Я и т-так — жалкий.

ЛЕНА: Нет. Иди сюда! Иди, не бойся.

Она манит его рукой. Митяй делает пару шагов и останавливается.

На крыше дребезжат куски жести — остаток былой кровли.

Лена сама приближается к Митяю, хватает и крепко сжимает его руки.

— Нет, ты не жалкий, — торопливо убеждает она. — Ты добрый, красивый! Ну... бывает, знаешь, такая... своеобразная красота, потаённая... Ты тёплый. Вон, смотри, рука — как печка. Прямо грелка, а не рука...

Лена улыбается почти беззаботно. И Митяй заражается этой улыбкой.

— Я — к-контуженный горбун и з-заика, — уже без внутреннего напряжения произносит он, при этом почти не заикаясь.

— Да ну?! — театрально изумляется ЛЕНА — Кто тебе сказал эту чушь?

Митяй молчит, переступает с ноги на ногу и с неожиданной усталостью закрывает глаза.

Тогда Лена, решившись, коротко целует Митяя в губы и быстро отступает на шаг.

ЛЕНА: Вот и всё! Я тебя расколдовала. Знаешь, как в сказках... Там часто серый волк на самом деле оказывается царевичем, а какая-нибудь скользкая жаба при ближайшем рассмотрении превращается в принцессу. Главное — уметь во время сбросить обманную шкуру, правильно?

МИТЯЙ: Ага...

ЛЕНА: Тогда произнеси быстро, без всякого заикания: «Я тебя люблю»!

Митяй набирает полную грудь воздуха и выпаливает:

— Я тебя люблю!.. — И повторяет тише. — Люблю, но... Я н-не...

— Не заикайся! — почти грубо кричит Лена.

Митяй опускает голову и говорит смущенно:

— Я не могу быть мужчиной.

— Ерунда! — моментально реагирует ЛЕНА Она подталкивает его к люку спуска. — Пойдём-ка вниз и разберёмся. Как это так — «не можешь»?

— Я на войне испортился, — конфузливо признаётся Митяй.

— Всё это твои выдумки, фантазии! — убеждает ЛЕНА — Я-то знаю! Меня не зря сексологии учили!.. Да идём же! Сквозит здесь!..

...Они спускаются по винтовой лестнице башни.

— Если я буду с тобой, ты наверняка проявишь себя как полноценный мужчина, — продолжает торопливо говорить ЛЕНА — Прекрасным мужчиной будешь! Удивительным, как... Как Карлсон!

— Как я буду с тобой? — останавливается ошарашенный Митяй.

— Очень просто! — Лена на секунду задумывается и тянет его дальше. — Похить меня!

МИТЯЙ: С-сейчас похитить?

ЛЕНА: Нет. Лучше — в пятницу. С утра... Если в пятницу с утра не похитишь, после обеда меня увезут фиг знает куда, и я должна буду начать совсем чужую жизнь в каком-то очень далеком гареме... А так... Мы сбежим и... Ищи ветер в поле! — Она сама вдруг начинает верить в свои слова. — Мы ведь никогда не пропадём, да?

— Да, — убежденно кивает Митяй.

— Тем более, у тебя такая редкая и денежная профессия...

— Да!..

Они выходят в нижнее помещение башни.

— Ну, вот и договорились, — переводит дыхание Лена.

Зачарованный Митяй любуется ею. И Лене делается неловко, она отворачивается, шагает к двери.

— Я пойду, — тихо говорит она. — А ты глупить больше не будешь?

— Нет, зачем! — искренне, даже с испугом отзывается Митяй.

— Тогда... До пятницы. — И Лена выскальзывает из башни.

Митяй стоит с совершенно идиотской, блуждающей улыбкой...

На белой кобыле Лена неторопливо скачет по просёлку.

Навстречу выворачивает перламутровая машина и резко тормозит. Из машины выскакивает целая бригада — Юрий, Макс, охранник Николай, инструктор.

— Что? — кричит Юрий — Что случилось?!

— Ничего... — Лена равнодушно встряхивает головой. — Просто лошадь понесла... Но я её приструнила.

Она проезжает мимо мужчин. И те растерянно смотрят ей вслед.

Митяй — приодетый по максимуму возможностей и в сопровождении псов — пересекает заросший двор Фёдора и встаёт у веранды.

— Федя! — уверенно зовёт Митяй. — Клизя!

Псы трутся у его ног и, встав на задние лапы, пытаются лизнуть гостя.

Из покосившегося домишки выскакивает заспанный Фёдор.

— А? — спросонья он хлопает ресницами непонимающе. — Пособие?

— Размечтался, — ухмыляется Митяй.

— А? — снова вопрошает Фёдор и уже более осознанно и с интересом таращится на Митяя. — С чего ты это вдруг заикаться меньше стал?

Митяй оглядывается — не подслушивает ли кто, и признаётся шепотом.

— Лю-ю-бовь.

— Врёшь!

— Ей Богу!

— А кто она?

— Какая разница?

— И впрямь... — Федя чешет живот, потом — подбородок, а потом хмыкает скептически. — Подобное заявление в твоих устах, друг Митяй, звучит довольно идиотически.

МИТЯЙ: Козёл!

ФЕДЯ: Знаю... Я думал по наивности: пособие принесли.

МИТЯЙ: Хочешь, з-займу? Подарю.

ФЕДЯ: Нет, правда? Я ж и так до хрена и больше должен.

МИТЯЙ: Ага. Только одевайся. В город поедем за п-покупкой. Один боюсь, мне ты нужен.

ФЕДЯ: Ну, если деньгами выручишь до пособия, я с тобой не то, что в город, — хоть в деревню готов ехать!.. Вот только галстук ты мой потерял, раздолбай! А как я в город, и вдруг — без галстука?

МИТЯЙ: Узнают...

Митяй и Фёдор трясутся в кабине ассенизаторской машины по проселочной дороге. Машина катит в сторону шоссе.

— Позволь, однако, спросить... И сколько же стоит это, с позволения сказать, колье, которое тебе так внезапно приспичило? — интересуется Клизя.

— До хрена, наверно.

— Так зачем нам обязательно в город тащиться? — рассуждает Федя. — Чем ближе к центру, тем дороже!.. Надо у Зинаиды сначала глянуть в буржуйском шопе. У неё там, у этой крокодилицы, всё есть, даже специальный отдел «Сопутствующие товары». Колье — сопутствующий товар или не сопутствующий?

— Кто ж знает? — пожимает плечами Митяй.

В новом придорожном магазине покупателей почти нет. И поэтому кассирша Зинаида переключает весь свой темперамент на странную парочку.

— Не поняла, что вам надо? — переспрашивает она.

ФЕДЯ: Нам надо знать: есть у тебя бриллианты?

ЗИНА: А тебе зачем это знать, Клизя? Мало ли, что у меня есть, а чего нет!.. Есть, допустим, бриллианты! Ну и что? Конституцией не запрещено!

ФЕДЯ: Да не ори ты так сразу! Во глотка... Я не для себя, я для Митяя вон спрашиваю! Это ему купить нужно.

Тогда Зинаида переводит тяжелый взгляд на Митяя.

ЗИНА: Чего тебе нужно, Митяй?

МИТЯЙ: Колье с бриллиантами н-нужно.

ЗИНА: Ничего себе покупатель пошел!..

МИТЯЙ: Заплачу.

ЗИНА: Да не торгую я такими вещами, соображать должен! Есть нитки речного жемчуга. Китайцы принесли на комиссию целый мешок по двести рублей. А я, значит, по двести пятьдесят могу уступить в связи с торговой надбавкой, НДС, инфляцией и налоговым бременем.

Фёдор моментально вцепляется в руку Митяя.

— Давай жемчугом обойдёмся, Мить! — предлагает он. — Жемчуг гораздо красивей смотрится, чем какие-то говённые и совершенно бесцветные стекляшки! Зато экономия — ого-го! Астрономическая экономия бюджетных средств, которые можно пустить совершенно на другие статьи расходов, но с гораздо большим коэффициентом полезного действия!

— Нет, — отрезает Митяй. И направляется к выходу.

— Чего это с ним? — тихонько спрашивает Зина.

— Я ж тебе сообщал раньше: рехнулся человек окончательно на почве влюбленности, — отвечает Федя и, вырвавшись, спешит за приятелем. — Митяй, Митяй! Пивка бы хоть пару банок прихватил на дорожку! А то с пустыми руками из магазина выходить — дурная примета!..

Москва.

Дерьмовоз Митяя едет в потоке чистеньких легковушек по центральной улице.

Гаишник обалдело взирает на это зрелище и, опомнившись, машет жезлом и свистит надрывно.

Митяй притормаживает.

Но вместо него из кабины высовывается физиономия Фёдора.

— Всё путём, шеф! — кричит он. — Мы из области мобилизованы на прорыв!

— Какой ещё прорыв? — направляется к ним гаишник.

— Большой прорыв фекальных вод! По радио разве не слышал, по сообщению интерфакса?

Гаишник, не дойдя, снова машет жезлом.

— Катитесь тогда...

Ассенизаторская машина прибавляет скорость. Из неё на обочину вылетает помятая банка из-под пива...

Машина останавливается параллельно шикарной витрине ювелирного магазина, втиснувшись в просвет между иномарками.

В ближайшем лимузине срабатывает электронная сигнализация, а внутри начинает брехать увесистый ротвейлер.

Федя делает псу не совсем приличный жест — на-кось, выкуси — и смело направляется к магазину.

За ним с гораздо меньшей уверенностью направляется Митяй.

Друзья переступают порог торгового зала. Их внешний вид никак не «монтируется» с европейской обстановкой и видом редких посетителей.

Посетители даже оглядываются на вновь вошедших. Какой-то толстяк у кассы поспешно прячет деньги назад в карман.

Милиционер у входа опускает руку на короткоствольный автомат и испепеляюще глядит на Митяя и Фёдора, ловя каждое их движение.

— Всем здрасьте, — как ни в чем не бывало шаркает ногой Федя. И читает указатели над отделами. — Так, щас поглядим их ассортимент... «Обручальные кольца» — рановато... «Цепочки» — на фиг... О! «Колье»! Есть колье, Митяй! — И он подталкивает Митяя в нужную сторону.

Оба шагают к залитому светом прилавку.

А за ними шаг в шаг идут уже два вооруженных милиционера, молодой менеджер, пожилой администратор и какой-то мордоворот в защитной форме.

Оробевший Митяй склоняется над витриной. И зажмуривается, ослеплённый игрой драгоценных камней и бесчисленных граней.

Очень ироничная девица с любопытством разглядывает клиентов.

— Что вас интересует, господа? — со скрытой издевкой спрашивает она.

Митяй тыкает в стекло указательным пальцем, под ногтем которого чернеет ободок грязи.

— Это, — отвечает он.

Федя чуть ли не носом прилипает к витрине, разглядывая бирку с ценником.

— Мить, ты вправду, что ли, шизнулся?! — блажит он на весь зал. — Ты глянь, сколько такие висюльки стоят!

— Это! — упрямо повторяет Митяй.

— Митяй! — вопит Фёдор. — Опомнись!

— Не кричи, мужик, — сквозь зубы требует молодой администратор.

Фёдор порывисто разворачивается к нему.

— Я тебе, пацан, не мужик!! Я бывший клубный культпросветработник! А ныне я — реинкарнированный Экклесиаст!.. А ты кто? — Он буравит взглядом менеджера и оглядывает прочее плотное «окружение». — И вообще! Чего вы все столпились?! Здесь что? Шапито?.. Цирк лилипутов? Или нормальный магазин? А?.. Короче, прошу не ущемлять мои законные права потребителя! Я по радио все законы слышал, учтите!

«Окружение» отступает, но не более, чем на шаг.

Девица-продавец, дождавшись конца перепалки, обращается к Митяю:

— Так вам выписывать?

— Ага, — кивает Митяй.

— Псих, — трагически констатирует Федя.

— А денег у вас хватит?

Митяй, глянув опасливо на ментов с автоматами, достаёт из внутренних карманов две пачки рублей и долларов, перевязанные старыми шнурками от ботинок, и шлепает пачки на стекло витрины.

— Не сюда, — кривится девица. — Сначала пройдите в соседний зал в пункт обмена, потом — с этой бумажкой — в кассу, а потом — снова ко мне.

— Господи! Как же они умеют усложнить всё! — комментирует Федор.

— Я не с вами разговариваю, — замечает девица.

— И я — не с вами, — заявляет ей Федор. — Я — сам с собой!..

Дерьмовоз мчится по шоссе в обратном направлении.

Стекло опущено. И ветер трепет волосы счастливого Митяя.

Но Фёдор мрачен.

— Не нравится мне твой роман, — ворчит он. — Ох, не нравится с точки зрения себестоимости... Ибо сказано мною: «Любящий деньги не насытится деньгами!..»

— Федь, сколько тебе надо? — поворачивается к нему Митяй.

— На литровую бутылку фирменную и пачку «мальборо»! — моментально реагирует Клизя. — Гулять так гулять!.. Дашь?..

Митяй кивает.

Поздний вечер.

Митяй, стараясь двигаться бесшумно, огибает ограду усадьбы. Он останавливается у дерева, растущего вблизи забора, и забирается на его толстую ветку. Уже с ветки Митяй прыгает на территорию усадьбы.

Теперь он движется по краю сада вдоль гравийной дорожки.

В темноте поблескивает огонёк сигареты. На газоне, развалившись в шезлонге, сидит полупьяная Клавдия Андреевна. Она отхлебывает вино из горлышка бутылки и, затянувшись, с интересом наблюдает за крадущимся Митяем.

Митяй не замечает женщину. Он останавливается перед притихшим домом и скользит взглядом по тёмным окнам.

Внезапно женская рука с длинными пальцами ложится на его плечо.

Митяй испуганно оглядывается.

— Пойдём... — Клавдия хмельно улыбается. — Ромео... Я тебя впущу через чёрный ход... Иди... Назло всем шейхам, эмирам и Юрикам...

Быстрой, подчеркнуто прямой походкой она направляется к дому.

Митяй, словно загипнотизированный, направляется за ней.

В маленькой спальне Лена включает светильник над кроватью и с удивлением смотрит на дверь.

Повторяется короткий, чуть слышный стук.

— Да, — громко шепчет Лена.

В тонкую щель приоткрытой двери втискивается Митяй и сразу прикрывает дверь, прижимается к ней спиной.

В полной растерянности Лена смотрит на мужчину.

— Как это тебе удалось? — спрашивает она.

Митяй молчит, улыбается.

Лена выскальзывает из-под одеяла и подходит к нему. На ней — простая льняная полотняная рубаха с глубоким вырезом.

— Ну зачем это? — шепчет Лена.

— Мы д-договаривались...

— Мы договаривались на завтра! — Нотка досады звучит в голосе девушки. — Ночные похищения — это... Слишком из литературы.

— Я не похищать... Но... я не мог ждать, — произносит Митяй.

— Ждать чего? Чего ты сейчас хочешь?

Митяй, подумав, произносит одно слово:

— Отдать... — Он достаёт из-под пиджака коробочку и, отведя глаза в сторону, протягивает её Лене.

Та берет коробочку и с опаской приоткрывает её.

— О... — Как маленькая девочка Лена присаживается на корточки. — Настоящее?

Митяй кивает. В его зрачках бликует отраженное сияние бриллиантовых граней.

— Это мне? — Лена поднимает глаза и снизу вверх смотрит на Митяя.

Митяй снова кивает.

Лена готова расплакаться.

— Ты и правда — сумасшедший, — шепчет она дрожащим голосом.

Митя кивает в третий раз и улыбается, переполненный счастьем.

Лена порывисто поднимается и обнимает его, крепко прижимается.

— Спасибо...

Она отступает от напрягшегося Митяя и проходит к трельяжу, включает ещё одну лампу.

— Можно примерить? — спрашивает она.

— К-конечно.

— Тогда помоги... — Девушка расстегивает цепочку, прикладывает колье к груди и движением головы отбрасывает волосы в сторону с тонкой шеи. — Застегни там.

Митяй осторожно приближается к ней, неловко ловит пальцами края цепочки, но не удерживает их.

И колье срывается, скользит по груди, по телу Лены, скользит под рубашкой и падает к её босым ногам.

Митяй нагибается, поднимает колье, смотрит на голые ноги Лены.

— Вернуть надо тем же путём, — шепчет девушка.

И подрагивающая рука Митяя с колье двигается по ноге Лены, приостанавливается, а потом скрывается под рубашкой, поднимается всё выше.

Лена опускает свою руку через вырез ночнушки и перехватывает колье под льняной тканью где-то около груди.

Митяй, разогнувшись, отступает. Лоб его покрыт густой испариной. Митяя бьёт озноб.

Лена поворачивается к зеркалу, ловко застегивает цепочку.

— Ну и как? — спрашивает она отражение Митяя.

Камни теперь поблескивают в ложбинке её груди.

Она встречается в зеркале со взглядом Митяя.

И тот в панике пятится к двери и выскакивает из комнаты.

— Что ж ты... — с сожалением произносит ЛЕНА — Звонарь-золотарь...

Митяй с разбега бросается в реку.

Он плещется в воде под ночным небом и издаёт гортанные, дикие и победные крики — как всё тот же Тарзан из фильма, которого он не видел...

Ранним утром сосредоточенный Митяй обрызгивает свою до блеска вымытую машину аэрозолем из баллончика с изображением цветочков.

Рядом появляется очень хмурый Клизя в окружении своих придворных собак. Федя принюхивается и морщится.

— Это ещё что за гадость?

— Освежитель во-оздуха, — отвечает Митяй, не прерывая работы.

ФЕДЯ: Брось! Твой освежитель ни хрена не освежит, только окончательно разрушит озоновый слой над планетой, и мы все загнемся от удушья.

МИТЯЙ: Не мешай, Клизь! Я в бак в-воду закачал, чтоб не воняло. Но в-всё равно — в-воняет... Я тороплюсь!

ФЕДЯ: Именно это меня и беспокоит... Митяй! Пожалуйста! Не делай то, что ты задумал!

МИТЯЙ: Что я з-задумал?

ФЕДЯ: Не знаю! Но всё равно — не делай!

МИТЯЙ: Это почему?

ФЕДЯ: Предчувствие... И сон мне очень нехороший приснился. Мне приснилось, что у меня есть целый зуб.

МИТЯЙ: Ну и что?

ФЕДЯ: А у меня, во-первых, нет ни одного целого зуба. И, во-вторых, мне приснилось, что этот здоровый зуб выпал.

Митяй через плечо оглядывается и улыбается.

ФЕДЯ: Чего ты лыбишься?!. Очень плохое сновидение!..

Фёдор подавленно вздыхает и объясняет:

— К потере близкого человека... Но ведь не осталось никого близкого у Фёдора Экклесиаста... Кроме тебя.

Он отворачивается и, ссутулившись, бредёт с пустыря. И за ним тащатся его понурые псы.

Митяй едет по улочке дачного поселка. Не доезжая до нужного дома, он останавливается. И дальше идет пешком.

...Ворота усадьбы непривычно распахнуты. Это настораживает Митяя. И он быстро проскальзывает на участок и сразу скрывается за деревьями.

Через яблоневый сад Митяй пробирается к автостоянке перед домом. Здесь стоит две незнакомые представительские машины.

У подъезда толпятся девочки-воспитанницы. Они целуются с Леной, наперебой говорят ей что-то. И элегантная Лена в классическом костюме что-то отвечает, но издалека Митяй не может разобрать слов.

Рядом с прощающимися девушками возвышается неподвижная Клавдия Андреевна с отчужденным холодным лицом.

Из дома на крыльцо выходят Юрий Скориков и водитель Макс.

А следом за ними появляются двое красивых, молодых и степенных арабов в белых традиционных одеждах бедуинов.

Юрий окликает Лену. Та покидает группу девушек и направляется к машинам. Охранник Николай подхватывает и несёт за ней пару больших дорогих чемоданов.

Двое арабов нагоняют и почтительно сопровождают Лену.

В ушах Митяя нарастает сердитый голубиный клёкот, сливающийся с завыванием ветра...

Один из арабов распахивает перед Леной дверцу машины...

Митяй выступает из-под кроны дерева...

Прежде чем сесть в салон, Лена последним взглядом окидывает сад и — сталкивается с застывшим изумленным взглядом человека, чья голова прижата к левому плечу, а край губ всё время улыбается.

Юрий Скориков тоже замечает Митяя.

— Тьфу, чёрт! — бормочет он. — Принесла нелёгкая говновоза...

Макс делает агрессивное движение. Но Юра удерживает его.

— Не надо при гостях. После...

Лена по-английски обращается к арабам:

— Извините, господа. Одну минуту...

Она смело направляется к Митяю и останавливается перед ним — на довольно значительном расстоянии от основной группы.

— Не обижайся, звонарь-золотарь, — говорит она с мягкой и виноватой улыбкой. — Ты — хороший... И мне очень не хотелось, чтоб ты упал с башни.

— Я бы н-не упал, — по-детски улыбается Митяй.

— Вот и замечательно... Возьми...

Лена протягивает руку. Митяй механически подставляет левую ладонь. И на ладонь падает колье.

Митяй даже не чувствует, что по его щекам катятся слезы. Он продолжает улыбаться...

Федя и его псы бегут по улочке дачного посёлка. Задыхаясь, Федя приговаривает отрывисто:

«Запрутся на улицу двери...

И затихнет голос жерновов,

И еле слышен станет голос птиц...

И поющие девушки притихнут...»

...Арабы ждут с невозмутимыми лицами.

— Ты прощаешь? — улыбается Лена, глядя в неморгающие и бездонные глаза Митяя. — Я, конечно, наговорила тебе глупостей про похищение... Но это сказка, ведь правда?..

— Сказка. Правда, — кивает Митяй.

— Куда нам деться на самом деле?.. — торопливо продолжает ЛЕНА — Приходится соглашаться. Есть купцы, есть товар, значит, я обречена на несвою жизнь. И ты мне, к сожалению, ничем помочь не сможешь...

Она поднимает руку и проводит пальцами по мокрому лицу Митяя.

...Бежит по пустынной дачной улочке Фёдор, орёт — уже как безумный:

— «...И препоны будут на дороге!

И цветы миндаля опадут!

И наестся саранча!

И осыпятся листья желания!..»

...Митяй удерживает руку Лены на своей щеке.

— Как тебя зовут? — спрашивает Лена.

— Д-дмитрий...

— А меня зовут Лена... — Девушка отрывает руку от его лица. И повторяет печально. — И ты ничем не можешь мне помочь, Митя... Прощай.

Лена разворачивается и идёт к дому.

Один из арабов вновь услужливо распахивает дверцу машины.

Митя смотрит на колье, оставленное на его ладони. Переводит взгляд на спину уходящей девушки...

Собаки Фёдора почему-то отстают — садятся и ложатся в пыль. У Феди уже нет сил ни бежать, ни кричать. Ему остаётся только хрип.

— «...И наёмные плакальщицы на улицах кружат,

До поры, как порвётся серебряный шнур,

И расколется золотая чаша...»

Навстречу Федору мчится на большой скорости машина Митяя, обдает смолкшего на полуслове Федю облаком пыли, распугивает собак, и те с лаем бросаются за дерьмовозом.

Федя смотрит на удаляющуюся машину и, — словно второе дыхание открывается у него, — бежит сломя голову в обратном направлении.

— Митя-а-а! — кричит он.

Митяй перепрыгивает через ступени, дышит тяжело, поднимается всё выше и выше по старой круговой лестнице водонапорной башни.

Федор с собаками выскакивает на пустырь перед башней.

Он видит, как на крыше башни появляется фигура золотаря.

Федя спотыкается, падает на колени и не поднимается. Зовёт только почти неслышно:

— Митя-а-ай!..

Митяй с застывшей улыбкой останавливается у самого края башни. Под ногами скрипят старые стропила и скрежещет ржавое железо.

Митя смотрит на свою поднятую руку со скрюченными пальцами. Чувствуется, как напрягает он все силы. Капельки пота выступают на лбу... Рука начинает подрагивать...

Федя, стоящий внизу, на коленях, шепчет:

«...И разобьется кувшин у ключа,

И сломается ворот у колодца...»

Пальцы на руке Митяя медленно начинают выпрямляться...

На дороге, тянущейся вдоль пустыря, притормаживают машины.

Из первой выскакивает Лена и останавливается, завороженно глядя вверх.

Один из арабов дотрагивается до её плеча, но девочка властно отстраняется. Она плачет, не замечая собственных слез...

Улыбка сходит с лица Мити. Его лицо больше не склонено к левому плечу. Его лицо становится красивым, осмысленным, чуть ли не величественным.

Полностью распрямляются пальцы, открывая ладонь на больной руке, на которой лежит бриллиантовое колье.

И от этой ладони поднимается вдруг ветер.

Шквалистый мощный порыв пригибает кроны деревьев в опустевшем саду пансионата, срывает ещё зеленые яблоки...

Десятки невызревших яблок бьются — словно фантастический град — о дорожку, умело посыпанную гравием.

Этот шквал разметывает стаю голубей, кружащую над водонапорной башней, над Митяем, застывшим у самого её края.

Лена со вскинутой вверх головой зажмуривается, а арабы отворачиваются, окутанные своими белыми одеждами, которые рвёт ветер.

Федя поднимается с колен, подавшись всем телом навстречу ветряному потоку.

Митяй спокойно переступает границу между крышей башни и воздухом...

Порывы ветра моментально стихают. Наступает полная тишина. Оглушающая тишина.

Поспешно отворачивается Лена...

С гортанным всхлипом отворачивается Фёдор...

Лена видит изумленные лица арабов, которые почему-то по-прежнему смотрят вверх.

Девочка резко оглядывается.

Нет падающего или упавшего тела. Нет крови. Нет золотаря.

Плавно размахивая крыльями, к небу поднимается большая и красивая птица...

За полетом птицы наблюдает воспаленными слезящимися глазами Федор Клизя. Он переводит дух и уже без надрыва, а тихо и с облегчением произносит:

«...Прах возвращается в землю, которою он был,

И возвращается дыхание к Богу, который его дал...»

У подножия башни в пыли пустыря лежит лишь колье с блестящим камушком.

Птица улетает всё дальше и выше от того места, где не осталось любви.

КОНЕЦ

(c)-А.Тимм-2000 г.

Москва

*) Здесь и далее в сценарии использованы фрагменты из «Книги Экклезиаста».

*) Монтаж нескольких последних сцен «Работа Митяя — занятия Лены» представляется как некий единый музыкальный «клип».

интернет публикация --- Анна Чайка

.