Камышова Александра

КУ - КУ или ПАРА ГНЕДЫХ

киносценарий

— Что — то не вижу её, а может просто не узнаю, — Нелли Евгеньевна отняла от глаз полевой бинокль, — а может и не приедет...

Опустив бинокль на сухую, впалую грудь, Нелли Евгеньевна повернулась и, опираясь сухой, жилистой рукой на старенькую тросточку, пошла прочь от калитки, в глубь двора.

Седой аккуратный старичок все ещё оставался стоять у калитки и смотреть в ту сторону, куда минуту назад смотрела в бинокль Нелли Евгеньевна.

— Пойдемте, Клим Ефремович, — позвала Нелли Евгеньевна и старичок последовал следом. В руках старика был молоток.

Совсем рядом, где — то по соседству были слышны удары топора, молотка иногда рубанка или пилы...

От причала, куда только что подошел морской трамвайчик, в разных направлениях устало брели люди с сумками, чемоданами и налегке.

В бирюзовом спокойном море отражались лучи полуденного солнца...

Нелли Евгеньевна сидела в складном, обтянутом брезентом, кресле, опираясь обеими рукми на трость, стоявшую перед ней, а Клим Ефремович — на лавочке за "доминошным" столиком. В тени алычевого дерева старикам было не так жарко.

Дверь калитки отворилась и в неё вошла рослая девица лет двадцати трех с дорожной сумкой через плечо.

Она не спеша закрыла за собой калитку, прошла по асфальтированной дорожке в глубь двора и, громко выдохнув, поставила сумку на землю рядом со скамейкой.

Клим Ефремович молча наблюдал за девицей.

Нелли Евгеньевна сидела в прежней позе, не обращая на приезжую никакого внимания.

— Здравствуй, бабуля, — наконец, выдавив из себя улыбку, поздоровалась девушка. — Вот и я, — и испытующе посмотрела на старушку.

— Здравствуй, здравствуй, — не очень приветливо ответила Нелли Евгеньевна. — Клим Ефремыч, это моя внучка — Лиля.

— Очень приятно, — старичок привстал и снова приземлился на лавочку.

— Здравствуйте, — кивнула ему головой Лиля.

Воцарилась пауза. Слышны были стуки топора, молотка и ещё чего — то...

— Ну что ж, забирайся на мансарду, наводи там порядок и устраивайся. Мне уже туда не залезть. Так что от пыли и паутины избавляйся сама, а я поставлю чай, — и Нелли Евгеньевна заковыляла в дом, который был таким же ветхим, как и она сама

На пороге дома старушка обернулась и, увидев, что старичок направился к калитке, крикнула низким прокуренным голосом:

— Клим Ефремович! Я жду вас вечером!

А по-соседству все продолжали стучать плотницкими и столярными инструментами....

— А почему ты ничего не спрашиваешь о маме? — Лиля вытирала после обеда посуду.

— Твоя мама, очевидно, очередной раз вышла замуж и у неё медовый месяц. И, по-видимому, ваш семейный бюджет не позволил твоей маме спровадить тебя в более комфортабельное место, чтобы ты им не мешала в вашей однокомнатной конуре. И вот ты здесь, — старушка встала и, горделиво опираясь на трость, вышла из очень тесной кухоньки.

Слева, чуть поодаль от причала, пробираясь сквозь торчащие из воды волнорезы, приближалась к воде женщина лет сорока. В руках у неё был моток бельевой веревки и , почерневшая от копоти и сажи, сковорода.

Нелли Евгеньевна стояла у калитки и наблюдала в бинокль.

Женщина пробралась к воде, привязала один конец веревки за крюк волнореза, а другой за ручку сковородки и, приподняв юбку прошла в воду, протащив за собой сковороду.

Нелли Евгеньевна продолжала наблюдать за женщиной в бинокль.

Подошла Лиля.

— Бабушка, я на море.

— Иди. Будешь возвращаться, пройди вон туда, — старушка показала рукой в сторону волнорезов, — и потом скажешь мне: что там привязано веревкой и болтается в море.

— Хорошо, — удивилась просьбе Лиля и вышла из калитки.

Нелли Евгеньевна покинула свой "наблюдательный пост" и, слегка прихрамывая, пошла к дому.

А совсем рядом все стучали топором....

Над морем светила луна, а над "доминошным" столиком во дворе — времянка...

Нелли Евгеньевна сидела в своем складном кресле, а Лиля собирала со стола на поднос посуду после ужина. На столе стоял огромный старый самовар.

— Лиля, разве нельзя было надеть к ужину что-нибудь приличное? Все-таки у нас был Клим Евремыч, — проворчала старушка.

— А разве это не прилично? — растерянно оглядывая, свободного покроя с широкими рукавами, футболку спросила Лиля. — Сейчас все так носят: вся Европа, Америка....

— Несчастные, — перебила старушка и заковыляла в дом.

— Ку-ку, — вслух подумала Лиля.

Сквозь задернутые старые занавески пробивалось утреннее солнце.

Поблизости раздавались знакомые звуки топора...

Лиля открыла глаза, потянулась в кровати, сладко зевнула и снова закрыла глаза...

Но тут совсем рядом раздался звон корабельной рынды от которого Лиля вздрогнула....

Во дворе, под алычевым деревом, на котором висела корабельная рында стояла, опираясь на трость, Нелли Евгеньевна.

Рында ещё продолжала раскачиваться, как откуда-то послышался ответный звон.

Нелли Евгеньевна довольно улыбнулась и пошла в дом...

Во дворе соседнего с Нелли Евгеньевной домом молодая женщина, развешивая бельё, крикнула, сидящему на крыльце веранды мужчине:

— Степан, проверь!

— Десять ноль-ноль! Как в аптеке!

Лиля подошла к калитке в халатике-сарафане с перекинутым через плечо полотенцем и увидела Клима Ефремовича, прибивавшего к забору доску.

— Доброе утро, — улыбнулась Лиля.

— А-а! Да, да! Доброе утро! — старичок выпрямился. — Уже на море?

— Да.

— Ну и правильно! — и Клим Ефремович снова принялся чинить забор.

По-соседству с домом Нелли Евгеньевны, но уже по другую сторону, с крыши недостроенной веранды за Лилей и Климом Ефремычем наблюдал парень лет двадцати пяти.

Парень проводил взглядом Лилю, посмотрел на, усердно работающего, старика, усмехнулся и снова принялся за плотницкое дело...

Загорелый парень, что строил веранду, собирал разбросанную вокруг верстака, стоявшего во дворе, щепу и складывал в ведро...

Мимо проскочила, не обратив внимания на парня, Лиля. Все плечи и руки её были красные: обгоревшие от южного солнца.

Парень усмехнулся вслед девушке и поставил ведро у своей калитки.

— Ой! — вскрикнула Лиля.

Она стояла в комнате в одних трусиках, а Нелли Евгеньевна прикладывала к её спине полотенце.

— Ничего, вот сейчас марганцовочкой смочим и никакого ожога! Ты уж мне, поверь, — Нелли Евгеньевна окунула полотенце в таз, наполненный жидкостью темного цвета.

В комнате царил полумрак, так как ветки кустарников, росших подокном, мешали проникать солнечному свету.

Старушка развернула Лилю к себе лицом и приложила отжатое полотенце к её животу.

Лиля вздрогнула, скривилась, но промолчала.

В полумраке комнаты её обгоревшее тело было совсем темным и лишь молодая девичья грудь сверкала белизной...

— У тебя красивая спинка, великолепная грудь, — Нелли Евгеньевна снова окунула полотенце в таз. — Почти, как я, лет шестьдесят назад.

— Бабушка, мне сейчас не до комплиментов! — простонала Лиля.

— Это не комплимент, это — истина! — вытерев руки об тряпку, лежавшую на столе, сказала Нелли Евгеньевна и добавила, — одевайся!

Лиля юркнула в футболку.

Старушка взяла в руки бюстгалтер, висевший на стуле, и спросила:

— И ты это носишь?

— Но это же красиво!

— Может быть, когда лежит на прилавке. Но тебе это носить не стоит...даже, если это носят в Европе и Америке!

— Но почему? — Лиля недоумевала.

— Посмотри на себя, — старушка подтолкнула внучку к шкафу с зеркалом, — уж лучше совсем без него, потому что у тебя — ГРУ-УДЬ ! Понимаешь?

— А в бюстгалтере по-твоему, что?

— Лепешки!

— ?!

— Да-да! В этом, — старушка потрясла бюстгалтером, — лепешки! — и старушка вышла из комнаты.

Лиля покрутила пальцем у виска вслед старушке и подумала вслух:

— Ку-ку!

Погода испортилась: небо было усеяно лиловыми тучами, море было взволновано.

На городском пляже было пустынно.

Загорелый парень-сосед, что строил веранду, бороздил морские просторы на виндсерфинге...

Морской ветер трепал парус. Но молодое сильное тело ловко управлялось, поворачивая парус ветру, умело направляя виндсерфинг на волну...

Слева от причала то всплывала, то скрывалась в волнах бельевая веревка...

Шурша прибрежной галькой, набегала волна, выбрасывая иногда на волнорезы веревку и сковородку, привязанную к ней, и снова отбрасывала в море...

У калитки, укутавшись в теплую кофту, и, нахлобучив на себя берет, стояла Нелли Евгеньевна и наблюдала в бинокль....

На бельевой веревке, натянутой в дворе, трепыхались на ветру лилины трусы, бюстгалтер и, ненавистная старушке, футболка....

Хлопнула в доме дверь...

— Лиля, — не оборачиваясь, властно позвала старушка.

Лиля подошла и встала сзади. Свитер крупной вязки, спущенный поверх джинс,заплетенные во французскую косичку волосы, преобразили Лилю.

— Что там было на веревке?

— Сковорода.

— Я так и думала, — старушка продолжала смотреть в бинокль.

Помолчали.

— А почему Клим Ефремыч ещё не пришел? Может сходить к нему? — спросила Лиля.

— Не надо. Ничего не случилось.

— Ты уверена?

— Ну он же мне ответил!

— Когда?

— Когда я давала позывной!

— Что это значит? — все ещё не понимала Лиля.

"Ку-ку", — вслух подумала старушка и ответила с легким раздражением в голосе:

— Десять ноль-ноль — я звоню один раз, тем самым сообщая, что я жива и здорова. И он мне в ответ — один раз звонит. И сегодня он мне ответил, значит, жив и здоров.

— А почему его до сих пор нет? — не унималась Лиля.

— Сегодня же воскресенье, — Нелли Евгеньевна повесила на грудь бинокль и повернулась к дому.

— Ну и что?

— А то! Что он с утра на кладбище!

— В такую погоду? — не поверила Лиля.

— Даже в такую погоду, — с гордостью за друга ответила старушка и внимательно посмотрела на Лилю. — О-о! У вас сегодня новая прическа, сударыня!

— О-у! Есс!

— Что? — не поняла Нелли Евгеньевна.

— О, да! — повторила Лиля и пояснила, — по-английски.

— Понятно, — ответила старушка и заковыляла к дому.

Уже у самого дома Нелли Евгеньевна тихо повторила вслух:

— О-у! Есс!

Лиля и Нелли Евгеньевна сидели на кухоньке и обедали.

— Лиля, как ты находишь Сашу? — спросила старушка.

— Какого Сашу?

— Как? — удивилась старушка. — Ты еще не заметила Сашу?

— Нет.

— Сашу, который отремонтировал соседям дом и сейчас достраивает веранду.

— Веранду заметила.

— Ну и как? По-моему — красавица!

— О-у! Есс!

— Саша тоже очень красив, а главное — талантлив!

— Он — кто? Плотник? — скорее, чтобы поддержать разговор за обедом, чем из любопытства, спросила Лиля.

— Он — краснодеревщик и...спортсмен! — констатировала Нелли Евгеньевна.

— Ну и что?

— Я в твоем возрасте уже имела сына! По-моему в двадцать три года пора спросить себя "Почему я одна?".

— А я не одна, бабушка.

— Да? Я не знала. Прости. Он что у тебя недавно появился?

— Почему недавно, — Лиля начинала раздражаться.

— Потому что в последней открытке, которую я получила год назад от твоей матери, вы ничего мне об этом не сообщали...Он, что уже сделал тебе предложение?

— Пока нет, ответила Лиля, покончив с обедом, и, не вставая, поставила грязную тарелку в мойку.

Подперев, подбородок руками, Лиля уставилась на старушку в упор.

— А сколько времени он за тобой ухаживает? — продолжала допытываться старушка, не обращая внимания на позу внучки.

— Три года, бабуля! Три года! Еще с института!

— Понятно. Налей мне, пожалуйста, чаю, — старушка отодвинула от себя тарелку. Предложения можешь не ждать.

— Вот как? — Лиля поставила перед ней чашку.

— Да, дорогая, именно — так!

— Интересно!

— Ничего интересного!

— Ты же его не знаешь! Как ты можешь так говорить? Как ты можешь судить? Ведь ты же его не видела ни разу, не знаешь наших отношений!

— Дорогая, я слишком долго живу и могу тебе сказать: мужчина делает предложение в пьяном угаре!...От любви, конечно! А не когда опомниться!

— И что же? — Лиля свирепо смотрела на старушку.

— А то, что он больше трех месяцев не длиться! Я имею в виду — угар, — невозмутимо отвечала Нелли Евгеньевна. — И если мужчина в первые три месяца не сделал тебе предложения — он его тебе не сделает никогда!

— А у меня одноклассница вышла замуж после пятилетнего знакомства!

— Может быть. Но!...Я уверена, что предложение он ей сделал гораздо раньше! — невозмутимо ответила Нелли Евгеньевна.

— Но ведь обстоятельства бывают разные, — запальчиво выкрикнула Лиля.

— Когда нет любви, придумывают обстоятельства! — Нелли Евгеньевна отодвинула чашку и поднялась. — Спасибо, дорогая...Запомни, дорогая, раз и навсегда. Это говорю тебе я — твоя несносная старуха: чем дольше отношения, тем меньше шансов на успех!...мама твоя в этом знает толк. Кстати, она, кажется уже шестой раз выходит замуж?

— Пятый!

— Ну все равно! Она — ЖЕНЩИНА! Это надо признать, хотя я её никогда не любила, — Нелли Евгеньевна направилась к двери. — А мой сын знал толк в женщинах, слава Богу, иначе бы он на ней не женился. А к Саше присмотрись!

— Да Саша твой — урод! — уже совсем выходя из себя, крикнула Лиля.

На что старушка тихо, но тверда, с улыбкой глядя в глицо разъяренной Лиле, ответила:

— Никогда не смотри на лицо мужчины!

— О, Боже! — простонала Лиля,но Нелли Евгеньевна, пропустив стон мимо ушей, продолжала:

— Мужчине надо смотреть на руки! На ру-ки! Остальное, дорогая, неважно! А у Саши очень красивые руки! — и старушка вышла из кухни.

— Ку-ку! — остервенело вслух подумала Лиля.

Через старенькие занавески внутрь комнаты пробивался дневной свет. Слышался стук топора.

Лиля, сидя на кровати, потянула руку за халатом, висевшем на стуле и ядовито буркнула:

— Дятел!

Подошла к зеркалу, посмотрела на себя. Раздвинула шторы и вздрогнула от звона корабельного колокола. Через секунду раздался ответный звон.

На будильнике, стоявшем на столе, стрелки показывали 10.00.

— Ку-ку! Вслух произнесла Лиля и распахнула окно.

Из окна Лиля увидела Нелли Евгеньевну, ковылявшую вдоль забора и постукивавшую тростью по заборным доскам.

Стукнув очередной раз по доске, старушка обнаружила, что доска шатко держится на заборе.

Тогда старушка, отставив трость, взялась сухими руками за доску и стала отдирать её от забора.

— Бабушка! — крикнула из окна Лиля.

Старушка подняла голову вверх, приложила палец к губам и поманила Лилю вниз.

Стук топора прекратился и Саша, замерев на крыше веранды, стал наблюдать за старушкой.

Через минуту рядом оказалась Лиля.

_ Эту доску надо отодрать поскорее, — тихо проговорила Нелли Евгеньевна.

— Зачем?

— Я тебе скажу, только скорее, — поторопила старушка Лилю и заковыляла к дому.

Лиля остервенело взялась трясти доску и нижняя часть её поддалась. Но вверху гвоздь более прочно держал доску.

Вдруг из под нижней части доски показалась сильная мужская рука, которая схватила Лилю за локоть.

— Ой! — Лиля вздрогнула.

В щель забора на неё смотрел Саша.

— Пустите! — раздраженно проговорила Лиля и, выдернув руку, поднялась.

Поднялся и Саша.

— Вам, что — скучно? Или делать нечего? — он в упор и неприветливо смотрел на Лилю.

— О, Боже! — простонала Лиля, — удавиться и не жить!

— Вот и давись! А забор не тронь! Хватит издеваться над стариком!

Лиля бросилась в дом.

Саша, подняв с земли молоток, намертво приколотил доску.

— Зачем ты это делала? — стараясь быть спокойной, спроситла Лиля старушку и залпом выпила стакан воды, только что налитой из под крана. — -Он мне не нужен, понимаешь? Не ну-жен! Твой Саша, твой дятел!

— Прости меня, дорогая, — невозмутимо отвечала Нелли Евгеньевна, — но это я не ради тебя и не ради Саши. Если бы ты не закричала из окна, я бы это сделала сама.

— Зачем?..Зачем тебе это? Бедный Ефремыч и так тебе чуть ли не каждый день заколачивает забор!

— А ты не понимаешь? — лукаво улыбнулась Нелли Евгеньевна.

— Нет. Я не понимаю, — Лиля громко плюхнулась на стул.

— Ку-ку! — вслух подумала старушка и ответила:

— Климу Ефремычу нужно чувствовать себя кому-то нужным и я не хочу лишать его этой возможности, — и Нелли Евгеньевна вышла из кухни.

— Ку-ку! — вслух подумала Лиля, глядя ей вслед. И тут же со двора донесся голос Нелли Евгеньевны:

— Зайдите к Саше, Клим Ефремыч! Там уже, наверное полное ведро щепы и мы сможем чай попить из самовара!

Во двор, где трудился Саша, вошел Клим Ефремыч и, приподняв шляпу в дырочках, поклонился:

— Доброе утро, Саша! Я заберу? — и старичок указал на ведро со щепой и деревянными чурками, стоявшее у калитки.

— Да, конечно, ответил Саша с крыши и хотел уже забить гвоздь, но спохватился, — подождите минутку, Клим Ефремыч!

Ловко спрыгнув с крыши веранды, Саша подошел к старику.

Они стояли напротив друг друга. Один маленький, ссутулый и весь седой, другой — плечистый, высокий и загорелый.

Один — выжидал, другой — не знал, как начать разговор.

— Клим Ефремович, — наконец, произнес Саша, — не чините больше забор ...Нелли Евгеньевне.

— Почему, Саша? — встревожился старик.

— Она нарочно это делает...Ну...нарочно доски расшатывает...Сама...Понимаете? Я — видел!

— А-а! Вот вы о чем, — обрадовался Клим Ефремыч. — Не беспокойтесь, Саша, я — знаю.

— Знаете? — недоумевал Саша.

— Да, Саша, знаю, — Клим Ефремович улыбнулся, глядя на Сашу снизу вверх и добавил, — понимаете, Саша, женщина должна дать повод. ПО-ВОД! А мужчина, — старичок приосанился, — а мужчина должен принять решение! И я его принял: я — забочусь о Ней, понимаете?

Саша недоуменно смотрел на старика и молчал.

— Почему( — спм себя спросил старик. — Потому что Ей это необходимо, а мне приятно! Я Ей нужен!

И Клим Ефремыч, приподняв шляпу, кивнул на прощанье и удалился с ведром в руках.

Саша почесал затылок, улыбнулся и, легко взобравшись по лестнице на крышу веранды, принялся за дело.

Из окна мансарды было видно только небо в звездах и луну. Но присутствие моря никакая темнота не могла скрыть: слышен был мерный шум волн, омывающий волнорезы....

Лиля смотрела из окна мансарды во двор.

Под лампочкой-времянкой за самоваром коротали вечер Нелли Евгеньевна и Клим Ефремыч.

— Да, Петр Глебов был великолепен, — Нелли Евгеньевна отпила чаю из своей чашки. — А Быстрицкая? Клим Ефремыч, ну разве она не очаровательна?

— Быстрицкая? Да, да, — согласился Клим Ефремыч, — но позвольте, Нелли Евгеньевна, это вовсе не Глебов!

— Нет?

— Нет! Вы — путаете!

Лиля прислушалась к разговору стариков, наблюдая за ними из окна.

— В самом деле? — улыбнулась Нелли Евгеньевна. — А кто же?

— Григория играл Матвеев! Евгений Матвеев! — возбужденно проговорил Клим Ефремыч.

— Может быть,Клим Ефремыч, может быть, — снова лукаво улыбнулась старушка и добавила извиняющимся тоном, — стара стала — память подводит.

— Нет, бабушка, ты — права! Григория играл Петр Глебов! — крикнула из окна мансарды Лиля.

— Ах, Лиля, дорогая, — бабушка даже не повернула головы в сторону внучки, — это было так давно! Ты не можешь знать.

Лиля досадливо прикусила губу и скрылась в своей комнате.

Поздним вечером, в тесной кухоньке, Нелли Евгеньевна воссседала за столом и наблюдала, как Лиля моет посуду.

— Бабушка, ну почему ты не настояла? Ведь ты же была права!

— А ты думаешь, я не знаю?

— Почему же ты не поспорила( — спросила Лиля.

— Зачем? — пожала плечами Нелли Евгеньевна.

— Чтобы доказать свою правоту, — Лиля поставила посуду в старенький буфет. — В споре, бабушка, рождается истина!

— В споре ничего не рождается! — категорически ответила Нелли Евгеньевна.

— Вот как?

— Истина не требует доказательств! В словесном споре выигрывает тот, кто обладает большим даром красноречия, убеждения, напора и так далее. И в данный момент он может в споре победить или выиграть, как угодно! Но может статься, что к истине он придет гораздо позже. Ой, как гораздо позже! И сам потом поймет, что выиграв когда-то спор, он — заблуждался!

— Значит, по-твоему нужно всегда соглашаться, заведомо зная, что то человек не прав?

— Я этого не говорила.

— Но у тебя именно так и выходит, — не унималась Лиля.

— Ку-ку! — вслух подумала старушка и, глубоко вздохнув произнесла, — в данном случае лучше было бы согласиться.

— Почему?

— Во-первых, он — мой гость, во-вторых, спор испортил бы всем настроение, в третьих это не так уж важно. Важнее другое.

— Что именно?

— Я не хочу лишать себя общения с Клим Ефремычем, потому что это мне дороже истины. А любая размолвка, даже по пустяку — это потерянные несколько дней. А кто из нас знает будет ли у нас ЗАВТРА? ...А в четвертых, он может на досуге сам вспомнит и скажет, что был не прав.Спокойной ночи, дорогая, — старушка направилась к себе в комнату Лиля задумчиво посмотрела ей вслед и улыбнулась.

Ранним утром, под алычевым деревом, расстелив на "доминошном" столике старенькое одеяло, стояла Нелли Евгеньевна.

Не спеша, она разложила на столе лилину футболку и бюстгалтер, до этого висевший у неё на плече. Затем взяла с подставки утюг, набитый углями, плюнула на него и, убедившись, что слюна зашипела, поочередно прожгла бюстгалтер и рукава на футболке.

Осмотрев следы ожогов и осавшись довольной собой, старушка ушла в дом.

У себя в комнате, Нелли Евгеньевна долго рылась сначала в комоде, потом на полках шифоньера и, наконец, нашла то, что искала.

Когда она развернула тряпье, которое достала из шкафа, стала ясно, что это две пары совершенно одинаковых мужских кальсон.

Зазвенел будильник и Нелли Евгеньевна заторопилась во двор.

— Дзынь! — зазвенела рында.

— Дзынь! — окликнулась другая.

И через некоторое время послышался отчаянный вопль Лили:

— Ну, кто тебя просил:

— Лиля, дорогая, прости, ради Бога, — Нелли Евгеньевна умоляюще смотрела на внучку.

— Ну в чем я завтра поеду в город?

— В город?

— Да,да! Мне завтра нужно в город!... — глаза Лили были полны слез.

— Но я не знала...

— А, если б знала? Тогда — что? И почему ты должна знать? О. Боже! — Лиля смотрела на прожженую футболку.

— А, что у тебя больше с собой ничего нет?

— Я, что весь гардероб с собой должна возить? Здесь, что — Ялта, Сочи? Ну, куда здесь ходить?

— Лиля, но ведь здесь же тоже люди!

— Ничего у меня нет! Халат, футболка и свитер! Все! Футболка уже не считается! Спасибо! — Лиля уселась на лавку и закрыла лицо руками.

Стук топора прекратился. Саша наблюдал за происходящим, сквозь ветви деревьев, сидя на крыше веранды, зажав в зубах гвоздь.

— А зачем тебе в город? — спросила Нелли Евгеньевна виновато-участливым тоном.

Лиля молчала.

— Ну, прости, дорогая, прости меня, — старушка подошла к Лиле и прислонила голову Лили к своей груди.

— Мне Андрею надо позвонить, — упавшим голосом ответила Лиля. — Он будет ждать...Мы договорились.

— Я что-нибудь придумаю, — пыталась ободрить Лилю Нелли Евгеньевна.

— Что ты теперь придумаешь? — Лиля безнадежно махнула рукой и пошла в дом.

Молоток и топор вновь заработали....

А в море, слева от причала, трепыхалась веревка с привязанной сковородой....

Лиля шла по безлюдному берегу.

Волны лениво, словно нехотя, набегали на прибрежную гальку....

Далеко позади остались волнорезы, причал, пляж с отдыхающими...

Лиля сняла халатик, бросила на, лежащее на берегу, полотенце...

Сколотые заколкой на затылке волосы, обнажили красивую загорелую шею...

Лиля, не спеша, вошла в воду, постояла...

Окунулась, присев в воду, и неторопливо поплыла, все дальше удаляясь от берега....

Нелли Евгеньевна, сидя за "доминошным" столиком во дворе, орудовала ножницами...

Старушка отрезала манжеты с обеих пар кальсон и попробовала их растянуть руками...

Затем, взяв прожженную футболку, и, приложив к пройме рукавов манжеты от кальсон, отчекрыжила от футболки рукава...

В этот момент к ней тихо подошел Клим Ефремович.

— Доброе утро, Нелли Евгеньевна, — старичок приподнял свою шляпу в дырочках.

Старушка вздрогнула.

— Как вы меня напугали, — она приложила руку с ножницами к груди, — я так увлеклась, что не слышала, как вы вошли.

— Извините.

— Не извиняйтесь, ибо вы как всегда кстати.

— Что-нибудь с забором?

— На этот раз — нет. Помогите мне принести из комнаты швейную машинку.

— Конечно-конечно.

И два закадычных друга потопали в дом.

Солнце светило ярко. В воздухе с криком носились чайки...

Лиля плыла к берегу на спине...

Она почти не шевелила ни руками, ни ногами — просто отдыхала....

Время от времени она закрывала глаза и уходила лицом под воду....

Потом вновь подставляла лицо яркому солнцу, жмурясь от его лучей....

Перевернувшись на живот, она поплыла к безлюдному берегу....

Далеко в стороне виднелся пляж с отдыхающими, причал, протянутая от волнорезов в море веревка....

— Вот я и подумала: если она будет прятать ноги в джинсы, руки и плечи в эту хламиду, а шею и лоб всклоченными волосами, то она еще двадцать три года не выйдет замуж! Я бы и джинсы сожгла, но тогда ей придется отправляться в дорогу в кальсонах, — Нелли Евгеньевна хихикнула и её, увядшее, лицо помолодело, от появившегося в глазах озорного огонька.

— Да во времена нашей молодости девушки одевались иначе, — грустно улыбнулся Клим Ефремыч. — Когда я впервые увидел свою Анюту, на ней было такое платье!

— Я вас понимаю! Я сама любила помодничать...только прошу вас, Клим Ефремыч, не выдавайте меня.

— Не беспокойтесь.

А рядом, по-соседству, все стучали плотницкие инструменты....

Зазвенел будильник и Лиля открыла глаза.

Она встала и нагишом подошла к зеркалу.

Оглядела себя, повернулась к зеркалу спиной и снова посмотрела в зеркало....

Ровный загар покрывал все её тело. Белой была лишь кожа, прикрываемая купальником.

Лиля накинула халат и спустилась вниз.

Лиля чистила зубы в кухоньке над раковиной, когда вошла Нелли Евгеньевна:

— Доброе утро, дорогая. Так ты едешь в город?

— Агм, — промычала в ответ Лиля, не вынимая зубной щетки изо рта.

— Умоешься, зайди ко мне, — сказала Нелли Евгеньевна, загадочно улыбнувшись.

Вытираясь на ходу полотенцем, Лиля вошла в комнату бабушки.

— Я тебе приготовила сюрприз! — торжественно заявила Нелли Евгеньевна.

— Какой на этот раз? — насторожилась Лиля.

— Ну-ка, надень! — Нелли Евгеньевна кивнула на, висевшую на стуле, одежду.

Лиля недоверчиво покосилась на футболку и пышную юбку под ней.

— Что это? — спросила Лиля.

— Я постаралась исправить свою ошибку, дорогая.

Лиля скинула халат и надела на себя майку, которую старушка смастерила из футболки.

— А это откуда? — Лиля кивнула на юбку.

— Это еще с времен моей молодости. Но, к счастью, мода имеет свойство возвращаться, так что надевай-надевай! Тут еще и пояс черный — смотри!

Лиля, не спеша, облачилась в юбку, а Нелли Евгеньевна помогла ей справиться с застежкой пояса.

— Ну, как? — спросила Лиля бабушку.

— О-у, есс! — и старушка восторженно чмокнула кончики своих пальцев.

— Серьезно?

— А ты сама , посмотри! — Нелли Евгеньевна подтолкнула Лилю к шифоньеру с зеркалом.

Лиля подошла к зеркалу.

Широко вырезанная пройма футболки, обшитая голубыми манжетами кальсон, обнажили красивые длинные руки. Через тонкий трикотаж выступали соски грудей. Сквозь шифоновую прозрачную ткань пышной юбки были видны стройные загорелые ноги, а черный лакированный пояс подчеркивал девичью талию.

Лиля улыбнулась.

— Ну, что? Прощена? — спросила Нелли Евгеньевна.

— Ну, конечно, бабушка, — Лиля чмокнула старушку в щеку.

— Ну, что ты целуешь мою сморщенную, как каракулевая шуба, щеку? — смутившись ласки Лили, проговорила Нелли Евгеньевна.

— Бабуля, я тебя обожаю!

— Так скоро? — спросила бабушка и обе засмеялись.

Лиля стояла у причала в новом наряде. Волосы были красивы уложены на затылке.

На причале, в ожидании трамвайчика, толпился народ...

А слева от причала виднелась бельевая веревка, которая тянулась от волнорезов к морю....

К причалу торопливыми шагами шел Клим Ефремыч....

Подойдя к причалу, он поискал глазами и, заметив Лилю, пробрался сквозь толпу к девушке.

— Лиличка, извините, — Клим Ефремыч передохнул. — Я так спешил, думал, что не успею.

— Что-то случилось?

— Вы простите меня старика, но я совсем не хочу обидеть вас....

Послышался шум приближающегося трамвайчика....

— У вашей бабушки, смею вам заметить, сегодня день рождения...

— Вы — молодец!

— Вы не обиделись, Лилечка?

Трамвайчик причалил к причалу и Лиля заспешила, бросив на ходу:

— Спасибо! Я все поняла! — и девушка помахала старику рукой.

На городском рынке было много народу.

Лиля шла, толкаясь между торговыми рядами, заглядывая на лотки...

Не торгуясь, купила немного винограду, потом маленькую дыньку, зелень, помидоры, огурцы...

Нагруженная, она протиснулась к выходу, и облегченно вздохнула, когда оказалась на улице ...

Лиля шла по тротуару в тени роскошных каштанов, иногда бросая взгляды на витрины магазинов...

Вошла в магазин...

Поспешно пройдя мимо множества торговых секций, Лиля вошла в секцию головных уборов...

Не спеша, оглядела выбор предлагаемых шляп, Лиля выбрала бардовую летнюю шляпу в дырочках и с белым бантом...

В зале междугородних переговоров было также много народу: у каждой кабины стояла очередь...

Лиля встала в одну из них...

Вдруг она поежилась, насторожилась, оглянулась...

У окна стоял Саша и в упор смотрел на Лилю...

Встретившись взглядом с Сашей, Лиля отвернулась....

Очередь двигалась медленно...

Когда Лиля входила в кабину, то снова оглянулась, но Саши у окна уже не было....

— Алло! Алло! Москва? — Лиля заткнула пальцем, свободное от телефонной трубки, ухо. — Будьте добры, позовите Андрея!

Густой мужской баритон ответил на другом конце провода:

— Его нет дома.

— А когда он будет?

— Он на даче, будет в понедельник вечером.

— Извините, — Лиля повесила трубку.

Лиля стояла в супермаркете и разглядывала витрину.

Магазинчик был маленький, но шикарный: витрины ослепляли множеством разноцветных коробок, коробочек, банок и бутылок...

Лиля долго смотрела на витрины, цены и достала из сумки кошелек.

Расплатившись с продавцом, сунула в сумку два плоских пакета, маленькую баночку и бутылку шампанского....

Нелли Евгеньевна покрывала "доминошный" стол скатертью...

Клим Ефремыч выносил из дома "буржуйку"...

На лавке стояло блюдо с начищенной картошкой.

— Клим Ефремыч, шомпурчики в буфете, в стакане! — сказала Нелии Евгеньевна.

Старик поставил "буржуйку" рядом со столом во дворе и вернулся в дом...

Морской трамвайчик шел быстро...

Чайки, стаей, кружили над белой кудрявой дорожкой морской глади, что оставлял после себя катер...

Лиля стояла на корме и, улыбаясь, смотрела на птиц, которые на лету ловили куски хлеба, подбрасываемые вверх пассажирами...

Ветер раздувал её пышную юбку, оголяя её загорелые ноги....

Лиля шла к дому с перекинутой через плечо сумкой и гладиолусами в руке.....

Чуть отставая от неё, следом, шел Саша....

Они, почти одновременно, вошли каждый в свою калитку....

За "доминошным" столиком, под алычевым деревом, Нелли Евгеньевна и Клим Ефремович заканчивали приготовления к столу: на сковороде была разложена, разрезанная на половинки, картошка.

В каждую картофельную половинку Клим Ефремыч втыкал маленький шомпурчик, похожий больше на зубочистку, а Нелли Евгеньевна нанизывала на шомпурчик порезанное тонким слоем сало.

Когда с картошкой было покончено, Нелли Евгеньевна сказала:

— Я отнесу это пока в дом, а вы, Клим Ефремыч, займитесь пока печкой.

Старушка со сковородой направилась к дому.

Лиля тихонько пошла следом за бабушкой, успев на ходу подмигнуть Климу Ефремычу.

Когда Нелли Евгеньевна, поставив на кухонный стол сковороду, собралась выйти, она натолкнулась на подкравшуюся Лилю.

— Бабуля, поздравляю тебя, — Лиля поставила сумку на пол и обняла старушку.

— С чем?

— С днем твоего рождения, разве нет?

— А разве ты помнишь?

— Ну, конечно!

— Судя по поздравлениям, которые я не получаю вот уже одиннадцать лет, то — нет! — и Нелли Евгеньевна, не взяв, протянутый букет вышла во двор.

Лиля уже не улыбалась.

Она поставила в банку цветы, достала из сумки шляпу, положила её на буфет и медленно стала доставать из сумки съестные припасы.

Из окна мансарды Лиля видела, как бабушка поставила на стол бутылку, принесла черный хлеб....

На столе уже стоял патефон и лежала в конверте пластинка...

Клим Ефремович подкладывал в печку дрова...

Из печной трубы валил густой дым....

Лиля подошла к зеркалу, поправила прическу и решительно направилась вниз.

На кухне Лиля достала из буфета тарелки, фужеры, столовые приборы.

Затем она помыла овощи и занялась салатом.

Вошла Нелли Евгеньевна.

— Ничего этого не нужно, — сказала старушка, показывая на купленную Лилей, снедь.

— Я хотела, как лучше.

— Понимаю. Но у меня — традиция. И я её не нарушу. Подай мне сковороду с "корабликами".

День клонился к закату....

Волны, торопливо обгоняя друг друга, выкатывались на берег...

Среди волнорезов, слева от причала, мелькнула женская фигура.

Женщина отвязала веревку от крюка волнореза и стала тянуть из моря сковородку....

На пороге дома появилась Нелли Евгеньевна в бардовом крепдешиновом платье.

— Шипят? Спросила старушка Клима Ефремыча, кивая на "буржуйку".

— Шипят, — ответил старичок.

— Какой чудесный день! — старушка пошла к калитке, опираясь на трость, под восторженный взгляд Клима Ефремыча.

Показалась и Лиля на пороге дома и, облокотившись на дверной косяк, грустно смотрела вслед старушке.

Неожиданно, приближаясь все ближе и ближе, послышался громкий, грубый женский голос:

— Ну, Зойка!...Ну, курва!...Ладно-ладно, сочтемся ещё!

Лиля увидела, как бабушка вытянула шею над калиткой, всматриваясь во что-то на улице, и побежала к ней.

К дому приближалась женщина со сковородкой в одной руке и мокрой бельевой веревкой — в другой.

Лицо её было перекошено от злости.

— Ну погоди, зараза такая! — женщина поравнялась с калиткой.

— Что случилось, любезная? Кто вас так расстроил? — громко спросила Нелли Евгеньевна, проходившую женщину.

— А? — женщина вздрогнула от, неожиданного к ней, обращения и тут же возмущенно заговорила.

— Не, вы преставляете? Она мне говорит, что если её, — женщина потрясла сковородой в воздухе, положить в морскую воду, то соль все отъест и она будет, как новая! Преставляете?...Вы, видите? Видите? — женщина под самый нос сунула закопченную сковороду сначала Нелли Евгеньевне, потом Лиле. — Во! Какая была — такая и осталась! Целых три недели! Три недели в морской соле и ни хрена подобного!

— Голубушка, да не тревожьтесь вы так-то уж, успокаивала Нелли Евгеньевна разъяренную женщину.

— Так я ж её с Ярославля перла! Эта ж Зойка! Курва! Она ж лопухнула меня! Преставляете?

Нелли Евгеньевна и Лиля ошалело посмотрели на женщину.

— Да бросьте, вы, её, — предложила Нелли Евгеньевна, кивнув на сковороду.

— Ну, не-е-ет! — женщина, угрожающе, потрясла сковородой в воздухе. — Я этой Зойке, да в рыло! В рыло! Будет знать, как насмехаться!

И женщина широко и тяжело ступая, пошла дальше.

— Ку-ку! — вслух и в один голос произнесли Лиля и Нелли Еагеньевна, глядя вслед удаляющейся женщине. И, услышав друг друга, разом замерли в немой паузе глядя друг другу в глаза, а затем громко засмеялись.

Когда Нелли Евгеньевна и Лиля подошли к "доминошному" столу, старушка потянула носом.

— Клим Ефремыч, вынимай, — скомандовала Нелли Евгеньевна, и посмотрев на посерьезневшую Лилию, добавила, — неси все, что ты там купила!

— Ты не шутишь? — Лиля недоверчиво посмотрела на бабушку.

— Раз пошла такая пьянка — режь последний огурец! — ответила поговоркой бабушка.

Когда Лиля скрылась за дверью дома, Клим Ефремыч тихо сказал:

— Вот это правильно, Нелли Евгеньевна! Вы очень умная женщина! Я восхищен!

— Ну-ну, Клим Ефремыч, мне право не ловко, — старушка и вправду смутилась.

На причале, освещенные луной, две женские фигуры. Это Лиля и Нелли Евгеньевна.

Тихо. Безмолвно светят звезды. Даже шум, набегающих на берег, вол еле слышен.

Старушка держит Лилю под руку, другой опирается на трость.

— Бабушка, а почему все-таки "кораблики"? — нарушила молчанье Лиля.

Старушка молчала.

Лиля повернулась к ней и вопрошающе посмотрела ей в лицо.

— Тебе, действительно, интересно? — спросила старушка.

— Очень, — тихо отозвалась Лиля.

— Твой дед и я очень любили море. Здесь мы и познакомились. — Старушка замолчала. После паузы заговорила вновь:

— Когда твоему отцу было четыре года, твой дед подарил ему самодельный кораблик...Потом...Потом была война...Я пришла из госпиталя поздно. Твоему отцу было тогда семь лет. Соседка уже уложила его спать. А я совсем забыла, что в тот день у меня был день рожденья, а Женя положил на подушку моей кровати свой кораблик....Это был его подарок мне. Мы сидели у соседки в комнате, грелись у "буржуйки" — сентябрь был тогда холодный...Пили морковный чай и вдруг в дверь постучали. Это был Колин товарищ...Твой дед, узнав, что тот будет несколько часов в Москве, попросил его передать мне письмо и гостинец ко дню рожденья...Михаил достал буханку хлеба, сало, тушенку и трофейную бутылку коньяку...Когда соседка нарезала сало, меня осенило! И Из последних двух картошек я сделала четыре "кораблика", а шомпурчики мы сделали из моих шпилек. Правда. "кораблики" тогда сверху обгорели и картошка внутри была сырая....

Когда Женя утром проснулся, у кровати, на стуле перед ним стоял такой съедобный "кораблик".

Старушка смолкла. Молчала и Лиля.

— А через год пришла похоронка...После войны я приехала сюда. Разыскала Колину мать, тут мы и жили втроем. Надо сказать, дорогая, я с ней никогда не ладила, поэтому, когда твой отец уехал в Москву учиться и еще в институте женился на твоей матери, а вскоре появилась и ты, то я обрадовалась, что могу вернуться в Москву...Родители твои корпели над дипломами, а я нянчила тебя...Потом умерла свекровь и я с тобой вернулась сюда...Тебя забрали отсюда, когда пришла пора идти в школу. А когда...погиб твой отец....Галя поначалу писала часто, один раз на лето тебя привозила, помнишь?...

— Помню, — отозвалась Лиля.

— Тогда тебе было десять лет...Но мы повздорили с твоей матерью и больше она тебя не привозила. Потом она тебя возила в пионерские лагеря и к новоявленным бабушкам...Правда, она еще иногда присылала письма, потом только почтовые открытки на скорую руку...так, на всякий случай: держала, как запасной аэродром...Так, кажется, сейчас выражаются...Но ни одного поздравления на день моего рождения.

Лиля взволнованно смотрела на темную гладь моря.

— Прости меня...нас, — тихо сказала Лиля.

— Пустое, — старушка оживилась, как бы стряхивая с себя нахлынувшие воспоминания, — пойдем. Я не люблю смотреть на спокойное море.

— А мне нравится, — возразила Лиля.

— Это потому, что женщина еще в тебе спит.

— Спит?...

— Да, да, дорогая!...Когда море штормит, — возбужденно заговорила Нелли Евгеньевна, — я любила стоять вот тут, — она указала тростью на край причала, — ближе к краю причала. Оно переливается. Его краски меняются на твоих глазах! — Глаза старушки заблестели. — Оно то черное, то лиловое, то зеленое, как бутылочное стекло! Оно пенится, бурлит, ревет, стонет, ухает!...А когда волны уходят с берега в пучину, чтобы снова подняться на дыбы и снова ухнуть на берег, кажется, что у тебя внутри тоже что-то поднимается, бурлит, клокочет, подкатывает к самому сердцу и заставляет его волноваться, трепетать!...Волны разбиваются о причал, обрызгивая тебя, а ты стоишь мокрая насквозь, но счастливая! Ты чувствуешь под ногами ОПОРУ и тебе не страшно, глядя на эту пучину!...А потом ты идешь домой и от мокрой соленой одежды тебя начинает знобить. Соль начинает есть тело...Но, когда дома, ты оботрешься теплым полотенцем, после душа, и ляжешь в постель, блаженство разливается по всему телу и ты засыпаешь в полном изнеможении! ..Но утром, когда снова светит солнце и море стихнет, ты просыпаешься обновленная, полная надежд и любви! Ты понимаешь, как природа мудра: море забирает у тебя немощь и усталость и дает силы жить дальше!...

— Бабушка...

— Пойдем, дорогая, я устала...

— Дзынь! — закачалась рында.

— Дзынь! — отозвалась другая.

Старушка улыбнулась и заковыляла к калитке.

Небо было облачно. С моря дул ветер.

Нелли Евгеньевна поднесла к глазам бинокль...

В волнах мелькал парус виндсерфинга...

Старушка постояла еще, улыбнулась и пошла в дом...

У лестницы, ведущей в мансарду, старушка остановилась, постучала тростью о перила и позвала:

— Лиля! Свари мне кофе!

Нелли Евгеньевна сидела за кухонным столом, а Лиля разливала из турки кофе. Потом достала из холодильника тарелку с недоеденными деликатесами и поставила на стол. Нелли Евгеньевна принюхалась к чашке.

— Что ты сварила? — спросила Нелли Евгеньевна.

— Кофе.

— Какой?

— "Арабика"!

— Зачем мне "Арабика"? свари мне мой, — и старушка, взяв с подоконника пачку, поставила перед Лилей, на стол.

— Это кофе? — Лиля взяла в руки пачку и с иронией в голосе, громко прочла, — кофе "Дружба"! Состав: рожь, овес, ячмень, цикорий!...Это — кофе?!

— Да, дорогая. Это то, что я могу себе позволить со своим давлением. А ты — пей "Арабику", — невозмутимо ответила старушка.

— Но, бабушка...

— Знаю, знаю...Но это уже не для меня, перебила старушка и, взяв тарелку с деликатесами из супермаркета поднесла её к себе.

Лиля, заметив это, сказала:

— Бабушка, ты даже не попробовала. Уверяю, что это очень вкусно.

— Сомневаюсь, — старушка отставила тарелку.

— Но вся Европа и Аме...

— Ку-ку, — перебила старушка.

Нелли Евгеньевна сидела в своей полутемной комнате, нахлобучив на себя бардовую шляпу, которую ей купила Лиля и слушала патефон:

• Пара гнедых, запряженных зарею,

• Тощих, голодных и жалких на вид.

• Вечно плететесь вы мелкой рысцою.

• Вечно ваш кучер куда-то спешит.

• Были когда-то и вы рысаками.

• И кучеров вы имели лихих.

• Ваша хозяйка состарилась с вами.

• Пара гнедых, ой да пара гнедых.

• Грек из Одессы, еврей из Варшавы,

• Юный корнет и седой генерал.

• Каждый искал не любви, а забавы.

• И на груди у неё забывал.

• Где ж вы теперь, в какой новой Богине,

• Ищите вы идеалы свои?

• Вы. Только вы и верны ей поныне

• Пара гнедых, ой да пара гнедых!...

Вошла Лиля.

Вдруг от сильного порыва ветра распахнулось окно и взметнулись вверх старенькие шторы.

Шляпа Нелли Евгеньевны упала с головы на пол.

Лиля подбежала к окну, закрыла его на шпингалет, подняла шляпу с пола.

Старушка сняла с патефона пластинку.

— какой ветер! — восторженно проговорила Нелли Евгеньевна и, осененная мыслью, заторопилась, — Лиля, дорогая, идем скорее!

Лиля, непонимающе, посмотрела на бабушку, но та уже выходила из комнаты, приговаривая на ходу:

— Скорее, скорее!

У калитки Нелли Евгеньевна перевела дух, открыла её и вытолкнула Лилю на улицу.

— Что с тобой? — Лиля растерянно стояла на тротуарчике и глядела на старушку.

— Иди, иди. Туда, к причалу, — тихо сказала Нелли Евгеньевна. — Иди, прошу тебя...Жаль, что я уже не в силах.... — и, закрыв калитку, старушка медленно побрела в дом.

Лиля стояла, , глядя на ссутулившиеся, поникшие плечи старой женщины, на хромающую походку, на старую трость, сжимаемую сухой, жилистой рукой и сама медленно побрела к причалу.....

Причал был безлюден...

Море было шумно и бурливо: штормило...

Волны набегали на берег, унося в море мелкую гальку: разбивались о причал, обрызгивая бетонную площадку, накрывали волнорезы и с шумом возвращались назад....

Лиля робко вошла на причал и медленно пошла по бетонной площадке...

Набежала волна и обдала лилины ноги водой по самую щиколотку....

Она остановилась...

Устремив пристальный взгляд в штормящее море, Лиля пошла снова ближе к краю причала...

Примерно в метре от края причала, Лиля остановилась.....

Ветер трепал её волосы, брызги доставали до лица, джинсы намокли до колен....

Лиля стояла, облизывая мокрые губы и смотрела, не отрываясь, на кипящую массу воды...

Лиля шагнула еще ближе к краю и тут чья-то сильная рука рванула её к себе.....

От неожиданности она покачнулась и через секунду оказалась обхваченной мужскими руками и прижатой к груди....

В этот момент на причал набежала большая волна и Лиля, испуганно закрыв глаза, плотнее прижалась к груди незнакомца....

Когда волна схлынула, окатив их до плеч водой, Лиля подняла голову и увидела перед собой Сашу....

Ранним-ранним утром Нелли Евгеньевна с верными своими спутниками — полевым биноклем и тростью — ковыляла вдоль забора, что разделял ее и Сашин двор, и проверяла его на прочность...

Трогая сухими руками доски забора или постукивая по ним тихонько тростью, она все больше убеждалась, что забор ремонта не требует...

На лице старушки появилась досада....

Вдруг она увидела Сашу, выходившего из своего дома, и, пока он закрывал дверь дома на замок, поспешила отойти от забора в глубь своего двора....

Лиля сбежала по лестнице вниз, тихонько подошла к двери, ведущей в комнату Нелли Евгеньевны, приложила ухо к двери....

Ничего не услышав за дверью, Лиля на цыпочках стала пробираться к выходу и наткнулась на пороге на, входившую в дом, Нелли Евгеньевну...

По лицу старушки Лиля догадалась, что та видела её прислушивание у двери....

Растерянно глядя на бабушку, Лиля неуверенно начала:

— Бабушка....

— Доброе утро, дорогая, — перебила Нелли Евгеньевна.

— Доброе утро, — Лиля чмокнула старушку в щеку.

— А теперь можешь идти!

— Что?

— Ступай-ступай, — проворчала старушка беззлобно.

— Ты не обидишься?

— Я счастлива! — гордо произнесла Нелли Евгеньевна.

— Да? ...А можно...

— Да! — перебила Нелли Евгеньевна, потому что вижу перед собой жен-щи-ну! Да-да, женщину! — старушка потрясла тростью в воздухе, — у которой влюбленные глаза! Слышишь? Это говорю я — твоя несносная бабка!

— Я тебя обожаю! — восхищенно глядя на бабушку, сказала Лиля.

— Это сейчас, дорогая, — отмахнулась старушка.

— Ну не говори так....

— Ну хорошо, хорошо. Тогда свари мне кофе, если так обожаешь!

— Рожь, овес, ячмень, цикорий? — решила уточнить Лиля.

— Нет, уж — дудки! "Арабику"!..

— "Арабику"? — не поверила Лиля.

— О, есс! — кивнула старушка и вышла на крыльцо.

На улице, неподалеку от своей калитки, стоял Саша и изредка поглядывал на калитку Нелли Евгеньевны...

Старушка поднесла к глазам бинокль и недолго понаблюдала за Сашей....

Опустив бинокль на грудь, Нелли Евгеньевна заковыляла на кухню....

— Ну, иди же, иди, — ворчливо выпроваживала Лилю из кухни Нелли Евгеньевна.

— Ты, правда, не обидишься?

— Да нет же! Иди!

— А у него и вправду красивые руки, — восторженно произнесла Лиля, — но ты-то откуда...

— Дорогая, перебила Нелли Евгеньевна и, лукаво подмигнув, глазами указала на бинокль, — я слишком долго живу на этом свете! Беги!

— Ты будешь жить вечно! Потому что, когда у меня родиться дось, я назову её — Нелли!

— Совершенно неправильное решение! — возразила старушка.

— Я хотела тебя порадовать, а ты!...

— Ты, дорогая должна родить сына и назвать его Евгением! А уж внучка будет — Нелли Евгеньевна!

— Должна?

— Ну, конечно! Ели обожаешь, так и сделай нечто этакое, чтоб я уже больше в этом никогда не сомневалась!

— Ты — прелесть!

Море было спокойно. Небо чисто. Светило солнце.

Вдоль берега моря, все дальше и дальше удаляясь от поселка, шли Саша и Лиля.

Нелли Евгеньевна вышла из дома, дотопала до калитки...

Устремив свой взгляд в бинокль, старушка видела удаляющуюся пару....

Опустив свой бинокль на грудь, старушка еще долго стояла у калитки, задумавшись и улыбаясь....

Внезапно она спохватилась и заспешила в глубь двора...

У доминошного столика Нелли Евгеньевна остановилась, оглядела двор, будто что-то соображая и, раздосадованная на самое себя, опустилась в дюралевое кресло, обтянутое брезентом, положив трость на стол....

Только Нелли Евгеньевна отняла от трости руку, как тут же, обрадованная своей догадке, поднялась и стала трясти и расшатывать стол. Но...усилия старушки были тщетны: стол стоял намертво.

Тогда Нелли Евгеньевна принялась за скамейку, но и скамья не поддалась, и старушка бессильно опустилась на неё.

Подул легкий ветерок и на бельевой веревке затрепыхался лилин халатик и...старушку осенило.

Нелли Евгеньевна поспешно подошла к стене дома, в которой торчал гвоздь, держащий один конец бельевой веревки, и тростью попробовала гвоздь на прочность...

Посыпалась сухая штукатурка и гвоздь слегка покачнулся...

Старушка захихикала....

Затем Нелли Евгеньевна подошла к забору и, глядя в бинокль, обшарила двор, где работал Саша....

Взгляд старушки наткнулся на плоскогубцы, лежавшие на столярном верстаке...

Нелли Евгеньевна тут же, не раздумывая, вышла со двора и направилась во двор, где работал Саша.....

Одежда Лили и Саши лежала на берегу...

В небе кружили чайки...

Саша нес Лилю на руках к воде....

На крыльцо соседнего дома вышла молодая женщина и крикнула мужчине, который возился с мотором мотоцикла:

— Степан сколько времени?

— Пять минут! — ответил Степан.

— Какого? — женщина посмотрела на будильник, что держала в руках.

— Одиннадцатого!...Какого!

— Верно, — женщина пожала плечам, — а я думала наши спешат!

Лиля лежала на спине с закрытыми глазами....

Саша вышел из воды, что-то неся в пригорошнях рук....

На живот Лили сползла большая медуза....

Лиля вскочила и села....

Саша присел перед ней на корточки....

Молодые глядели друг на друга и улыбались....

Лица их стали клониться друг к другу, вот они коснулись друг друга лбами, их взгляды опустились на губы....

А в ясном солнечном небе с криками носились чайки...

Клим Ефремович спешил по улице к дому Нелли Евгеньевны...

Лицо старика было озабочено...

У калитки он остановился, перевел дух и вошел во двор....

— Слышь, Степан, бабка что-то не звонит! Может что случилось?...Сходить что-ли? — женщина тревожно посмотрела из открытого окна терассы на дом Нелли Евгеньевны.

Степан оторвался от мотоцикла и встал, с трудом разгибая спину. Он посмотрел на дом Нелли Евгеньевны и увидел входящего в калитку Клима Ефремыча.

— Порядок! Вишь — кавалер её пошел!...

— Странно! А не звонила сегодня, хорошо помню.

— Может пароль изменили: они же старые все чудные, — отозвался Степан и снова склонился к мотоциклу.

Саша легким прикосновением губ целовал, рядом лежащую лилину руку. Он едва касался губами пальцев, кисти, локтя, предплечья, плеча...

Девушка лежала, закрыв глаза...

Саша придвинулся ближе....стал целовать её волосы, веки, щеку...

Лиля открыла глаза. Взгляды их встретились.

Некоторое время они пристально вглядывались друг в друга...

Губы их встретились и слились в протяжном поцелуе....

Бирюзовое море играло на солнце: волны с белыми завитками барашек лениво набегали на гальку и, урча, и, пенясь, возвращались назад....

Кругом ни души, только вдали виднелся поселок и городской пляж....

Клим Ефремович подходил к дому Нелли Евгеньевны.

Бросил взгляд на доминошный столик и остановился, как вкопанный.

Старику перегораживала путь ...бельевая веревка: один конец, который должен быть привязан к гвоздю, сейчас был привязан к ножке столика, а другой конец веревки, был закреплен за ветку алычевого дерева, где и висел мокрый лилин халатик...

Клим Ефремыч облегченно вздохнул и опустился на скамью.

— Слава Богу! А я-то напугался, — тихо пробормотал Клим Ефремыч, улыбаясь.

Двор был пуст.

Взгляд старика упал на гвоздь и пласкогубцы, лежащие на столе.

Клим Ефремы взял плоскогубцы и гвоздь, повертел в руках и, хихикая, проговорил:

— Ну, молодец, Нелли Евгеньевна! Ай-да, старушка! Браво! Браво! Нелли Евгеньевна!

Положив, плоскогубцы на стол, Клим Ефремович подошел к дому и внимательно посмотрел на стену: в стене, где прежде торчал гвоздь, державший бельевую веревку, зияла внушительная дырка — результат, проделанной старушкой, работы.

Клим Ефремыч поднялся на единственную ступеньку, которая служила крыльцом, и громко заговорил:

— Нелли Евгеньевна! Нелли Евгеньевна! Я, похоже, кстати: у вас вижу хозяйство пришло в упадок...Но это ничего, это мы в миг поправим.....

Саша догонял Лилю, бегая за ней по берегу...

Лиля вбежала в воду и стала обрызгивать, приближающегося к ней, Сашу...

Саша, закрывая лицо руками, приближался к девушке...

Лиля юркнула в воду и поплыла от берега....

Саша посмотрел ей вслед, осторожно вошел в воду и бесшумно нырнул...

Лиля проплыла немного, оглянулась, поискала глазами и тут за её спиной вынырнул Саша...

Лиля, раскинув руки в стороны, закрыв глаза лежала спиной на воде....

Саша осторожно подплыл к Лиле, повернулся на спину, раскинул руки в стороны, коснулся пальцами своих рук пальцев Лили, прижался затылком к её голове....

А в небе надоедливые чайки носились, не жалея крыльев, и кричали, глядя с высоты на игры двух влюбленных....

Некоторое время во дворе Нелли Евгеньевны было тихо и безлюдно.

Но вот на пороге дома показался Клим Ефремыч без своей шляпы в дырочку.

Он медленно подошел к алычевому дереву, оглядел двор растерянным взглядом, поднял руку и над поселком тревожно и отчаянно зазвонила рында...

Под звон рынды вскрикнула скрипка и заплакала, одиноко наигрывая любимый романс Нелли Евгеньевны "Пара гнедых"....

Соседка застыла на крыльце своей террассы, повернув голову в сторону дома Нелли Евгеньевны....

Степан замер с гаечным ключом у своего мотоцикла....

А Клим Ефремыч все дергал и дергал за веревку, и тихие слезы старика текли по его бледным, дряблым щекам....

Пасмурным осенним днем, по безлюдной улице, маленького курортного поселка едет жигуленок....

Машина остановилась у дома Нелли Евгеньевны....

Из машины вышли трое: мужчина, женщина И мальчик трех-четырех лет....

Мужчина, вытащив из багажника машины сумки, направился к дому.

Мальчик побежал следом за ним.

Женщина, накинув на себя капюшон ветровки, пошла к причалу.

Мальчик оглянулся и крикнул:

— Мама!

Мужчина оглянулся на крик ребенка, догнал побежавшего к калитке мальчика, взял на руки.

Это были Саша и его сын.

— Не надо, Женя. Не зови маму.

— Я к маме хочу, — упрямо сказал Женя.

— Мама скоро придет.

На краю причала, подставив лицо ветру, стояла Лиля.

Море шумело, пенилось, ухая, накатывалось на причал, обдавая брызгами молодую женщину....

У калитки, с сыном на руках, стоял Саша и смотрел на одинокую женскую фигуру на причале....

Камышова Александра

.