| ||||||
 |
 |
| ||||
| ||||||
|
Храмцов Сергей,
|
|
| ||
|
"Тойота" приблизилась к дому. Кирпичный небольшой двухэтажный особняк без излишеств. Женщина вышла из машины первой и побежала открывать дверь. А мужчина с девочкой продолжили свой путь к гаражу, который был тут же, рядом с домом. И не успел глава семейства вложить ключ в замок железных ворот, как услышал крик жены: - Нас тоже ограбили! Идите быстрее сюда! |
|
| ||
|
На первый взгляд - в доме был жуткий беспорядок. Как будто в него только что въехали: шкаф в разобранном виде стоял посередине большой комнаты, плащи и куртки свалены на диване, вешалки валялись в углу, стулья стояли ножками на столе, а трюмо зеркалом было повернуто к стене. На втором этаже в спальне телевизор стоял на кровати, а на люстре раскачивалось двуствольное ружье. - Почему оно здесь? Оно же заперто в железном ящике в кладовке...- недоумевал муж. - Не знаю, - ответила жена. Они несколько секунд молча оценивали ситуацию. - Так что же у нас украли? - спросил мужчина. - Я вообще ничего понять не могу... - жена заглядывала в ящики письменного стола. - Вроде бы, все здесь... - Но определенно, тут кто-то хулиганил или развлекался! - негодовал хозяин. - Как они проникли в дом? Замки целы? - Да, все цело. Ни одной царапины. - А может, через окно? - муж начал проверять форточки. - И окна все целы, - успокоенно произнесла жена. - Слушай, а может это ты с друзьями или подружками тут почудил? - Ты в своем уме? - муж пристально посмотрел на нее и сразу отвел взгляд в сторону. - Надо быть идиотом, чтобы такое сотворить, да еще так оставить... - Он повесил телефон на свое место и подключил. Затем поднялся на стул, чтобы снять ружье с люстры. - Где же тогда разбитые бутылки, порванные презервативы? Разговор принял форму обычного для них переругивания с язвинкой, предвещая обыденный скандал. - А вот и то, о чем ты говоришь... - жена как раз в это время отодвинула постель. - И то, и другое... Муж как завороженный спустился со стула с ружьем в руке, присел на колено и поднял изорванные "резинки". - Они порваны, но не использованы. - констатировал он. - Тебе лучше знать. - Чертовщина какая-то!.. Но послушай, в том же самом и я могу тебя обвинить. - Ну конечно! Мои любовники здесь ворочали шкафы, а я качалась на люстре. Шкаф, люстра - как это необычно!.. - А мои акварели целы и лежат на месте, - вошла дочь с картинками в руках. - Вы опять ссоритесь? - Ира, кисонька, иди ко мне! - мать обняла и прижала дочь к себе. Резкий звук клаксона заставил всех вздрогнуть. - Черт побери! Кто залез в мою машину? - отец подскочил к окну и начал судорожно открывать его. Быстро не получалось. Тогда хозяин бросился вон из дома. Мать с дочерью тоже подошли к окну. Около "Тойоты" никого. Да и сумерки надвигались... Отец подбежал к машине... Дым, висящий высоко в небе, как сквозь матовое стекло пропускал последний уходящий свет, и придавал зыбкость, неопределенность окружающим предметам, и от этого росло смутное нехорошее предчувствие. Отец скоро вернулся. Мать на кухне начала готовить ужин. - Представляешь, я подбегаю - она сама пошла... Я, оказывается, забыл на тормоз поставить. Молодцы японцы, даже это предусмотрели! Перед тем, как поехать, она сигнал давала - я и успел. - При чем тут японцы? - сказала жена. - Я вот думаю, странно все это... |
|
| ||
|
За ужином все трое молча смотрели телевизор. Показывали какую-то развлекательную программу: фокусник манипулировал палочками, кольцами, часами... Потом он распиливал в ящике женщину... - Давайте пораньше ляжем спать! А завтра со всем этим разберемся. И вещи разложим по местам - наведем полный порядок, - говорит супруга. - И надо собаку привести, - вторит супруг. - Я знаю, у одной бабули есть. Пусть хоть залает в случае чего. - Спокойной ночи, - произнесла Ира и пошла к себе в комнату. - Я удивляюся ее спокойствию, - сказал отец. - Плохо знаешь свою дочь. Она все время сама по себе, как будто в другом мире живет... А тебе не кажется, что за нами кто-то наблюдает? - Кто? Воры? Пришельцы из космоса? - муж невольно посмотрел на дверь, а потом перевел взгляд на черное окно. - Выбрось ты всю эту чушь из головы. Пошли спать. Утро вечера мудренее. Ира у себя в комнате переоделась в ночную рубашку, подошла к зеркалу и стала расчесывать свои длинные волосы, пристально вглядываясь в свое лицо. Она позабыла неприятности сегодняшнего вечера, ее зеленоватые глаза лучились от предчувствия чего-то нового в этой каждодневной действительности. Затем она выключила свет и подошла к окну. Светила полная Луна, манящая и завораживающая. Звуки стихли. Девочка почувствовала покой и легкость, хотелось вот так стоять, не двигаясь, и плыть вместе с этим миром куда угодно. Легкая тень прошла между окном и Луной... Лишь спустя секунду девочка очнулась, пристальнее посмотрела за стекло, но ничего нового не заметила. На всякий случай медленно оглянулась на дверь, затем встряхнулась, как от озноба, и юркнула под толстое одеяло. А под ним темно-темно... День разбудил девочку возгласом матери: - Ирка, ты что ли убралась с утра пораньше?! Мебель всю расставила, вещи разложила и даже пол протерла?! - Не-ет! - удивилась дочь. - Боже мой, какая ты красивая! И волосы по новому расчесаны, уложены, и вся как будто светишься! - теперь уже удивлялась мать. - Вставай, пойдем поглядим! Они спустились вниз. - Ты знаешь, я не прибиралась, но мне снилось, что я прибиралась, - сообщила Ира. - Интересно!.. А как тебе удалось антресоль на место взгромоздить? Мы с отцом ее еле вдвоем поднимали. - Этого не помню. Мне так быстро все приснилось! - Чудеса в решете... А я уснула - как в яму провалилась - ничего, никакого сна. Устала я очень... - Ну что ты, мама. - Плюс ко всему еще эта чертовщина. Я, наверно, с ума здесь сойду! - Мамочка, не беспокойся. Все прояснится, - дочь подошла и прижалась к матери. - Зябко что-то. На улице жара, а дома - как в погребе! Послышался звук летящей машины. Звук все нарастал. - Это вертолет. Опять будут болото тушить. И верно, вслед за вертолетом по гравийной дороге тяжело проехали четыре пожарные машины. |
|
| ||
|
Легкий ветер отгонял торфяной дым в противоположную сторону от поселка. Легкий ветер изменчив, приглушенный шум от работающей пожарной техники доносится с болота - обстановка чувствуется напряженная: и звонарь на колоколенке звонит как-то нервно; и старушки, как вороны, собрались перед церковью, что-то активно обсуждают; и дачники какие-то не просто неспокойные, а странно-неспокойные; и милицейский "уазик", ко всему прочему, как козел подпрыгивая, проехал по обочине дороги. |
|
| ||
|
- И-и-ра! - кричал парень около дома. - Ира! Ему лет шестнадцать, одет он как теннисист - полная экипировка плюс бейсбольная кепка на голове, только вместо ракетки - спортивный лук на плече. Ира выглянула в окно. - А-а, привет, Родя! - Привет! Я твоего отца на стриту засек и сразу врубился, что ты здесь! - Смотрите, врубчивый какой! - Ну как ты? - Да так, соу-соу. - Так давай сегодня стрелку забьем на филде? - Там у родника что ли? - Ага. Или тебе в лом? - Что это у тебя за лук, Робин Гуд? Родя Гуд. - Абсолютно не огнестрельное оборонительное оружие. - Хитрец. Ты, наверное, амур? - Нет, это ты амурша. - Амурша? Ха-ха! Лучше - амурка, мур-р, мур-р. А наше болото - это амурские волны. |
|
| ||
|
С собакой на поводке подошел отец. Это была обычнейшая дворняга на коротких лапах и с широким за дом, шерсть серая, а на груди белое пятно. - Девочка или мальчик? - спросила Ира, выбегая из дома, в руке она держала бутерброд с колбасой. - Девочка, - ответил отец. При виде Иры шерсть на холке у собаки поднялась, она обнажила клыки и зарычала. - Что это с ней? - девочка остановилась. - Найда, Найда, успокойся, все свои, - погладил собаку отец. - Родик, дай ей бутерброд, а то у меня сначала не получится. - Найда, Найда, - ласково заговорил Родя, - хорошая, хорошая. У него собака охотно приняла пищу и успокоилась, поглощая ее. - Дворняга - это выродившийся волк, - сказала Ира. - Может, мне с ней погулять? - Не надо, - ответил отец, - пусть пока привыкает к дому. - Тогда я пойду с Родей погуляю, хорошо? - Хорошо. А ты позавтракала? - Пока не хочется. |
|
| ||
|
День был жаркий, сухой. Трава вдоль тропинки пожухла и покрылась мохнатым слоем пыли. Родя снял майку и повесил у себя на поясе. Он был очень загорелым, что подчеркивало его развитость и стройность, физические упражнения явно не чурались этого юного тела. Он шел, распинывая ногами траву. А Ира, чтобы не попасть в клубы пыли, производимые им, то уходила вперед, то отставала от него. На запястьи правой руки у нее две разноцветные феньки из бисера, которые носят "дети цветов", обрезанные под шорты джинсы также расшиты бисером, белая рубашка завязана узлом на животе, и сквозь ее тонкую ткань видны на солнце две маленькие зреющие груди. Ирины белые ноги покрылись пылью до щиколоток, она была как бы в тончайших серых носочках, а шлепанцы несла в руках, как две забавные безделушки. - Искры достаточно - и все запылает, - сказал Родя. - Ты знаешь, что запрещено жечь костры - по радио каждый день говорят. А местный мент - так и в лес ходить запрещает. "Все равно, - говорит, - добра от вас нечего ждать, дачники!" А мы ходим. По вечерам здесь, знаешь, какие стремные тусовки собираются! Два металлиста, три рокера, три панка, да еще жаб своих приведут... - Жаб? Герлушек своих что ли? - Ну да. Тупые такие девчонки - все до фени: через слово мат. - Где не прошли советские танки, там пройдут СНГойские панки! А ты-то чего к ним ходишь? - Да так, изредка, делать нечего... С ними хоть посмеяться можно. Песни орут, накуриваются, варево какое-то варганят, весь мак в округе пообрывали. - Вот приедет упаковка и тебя вместе с ними упакует. - Да нет, я-то, если что, успею скипнуть. Они уже шли по окраине леса, как услышали надрывный рев мотора. - Это пожарники! - объявил Родя. - Я вчера помогал им лес окапывать. Побежали посмотрим! - Ира на бегу надела шлепанцы и устремилась за ним. |
|
| ||
|
Пожарная машина не могла выехать на твердую почву и буксовала на одном месте, мешая колесами траву с черноземом. - Погоди! - кричал один пожарный водителю. - Воду спустим и вы едешь! В нескольких метрах от машины из почвы пробивались струи дыма. - Забивай ствол! - скомандовал старший. Двое пожарных, осторожно переходя с кочки на кочку, тащили металлическую трубу с острым дырковатым наконечником. Это и был ствол. Они начали впихивать его в грунт под определенным углом, вращать и раскачивать. Ствол не шел - видимо, мешали плотные травяные корни. Тогда по их следу пробрался третий пожарный с кувалдой и начал стучать по концу ствола, буквально забивая его в болото. Сперва с трудом входило это инородное тело, а потом как-то сразу провалилось на две трети своей длины. - Пробил! - закричали пожарные. - Впихнул! Они протянули рукав, вложили брандспойт в ствол и включили во ду. Брезентовый рукав дернулся, напрягся, и от напора струи задрожала труба. Внутри болота что-то зашипело, забулькало, заухало... кочки приподнялись, и из-под них вырвались фонтаны пара. - Во, блин, гейзеры, - сказал Родя, - как в Исландии! Ништяк! - Пойдем отсюда, - попросила Ира. Парень оглянулся и увидел побледневшую девушку с каплями пота на лице. У нее подкашивались ноги. - Меня мутит. Он подхватил ее под руку и повел прочь, подальше отсюда, от кипящего болота... ... где все шипело и булькало, как в гигантском котле. Пар валил такой, что на его мощности могли бы далеко уехать несколько паровозов. Сама почва выгнулась вверх, как истлевшая промокательная бумага, а затем начала оседать, опадать до самого дна. Торф сначала выгорел, образовались полые пространства внутри болота - и теперь с помощью воды и пара они разрушались. |
|
| ||
|
Родион привел Иру к роднику. Это было примечательное место. Из обвалившегося откоса холма били несколько ключей, а один из них, самый мощный, пущен в трубу, и струя, толщиной сантиметров десять, падала с высоты человеческого роста, весело сверля внизу широкие камни. Получалось что-то типа маленького водопада. - Ну что, легче тебе? - саросил Родя. - Да, уже лучше, - ответила Ира, присаживаясь на траву, которая здесь была сочная, ярко-зеленая. - Что это с тобой было? - Не знаю, первый раз в жизни такое. - Да, зрелище, конечно, не для маленьких девушек. Фу-у, закурить что ли? - Родя достал из заднего кармана своих шорт серебристый портсигар. - Я не маленькая и слабенькая, - обиделась Ира, - и я почти взрослая. - Ну тогда, прошу, пани! - Он поднес к ее лицу портсигар, на крышке которого был изображен целящийся из ружья охотник. Нажал кнопку сбоку, крышка плавно поднялась. - Эта вещица серебряная, еще прадед мой из него курил. - Папиросы? - удивилась Ира. - Это слишком крепко. А я редко курю - и только очень хорошие сигареты. Одна папироса в портсигаре была длиннее других, а кончик у нее закручен - видимо, для того, чтобы табак не высыпался. Именно ее-то и взял Родя. Прикурил от зажигалки, глубоко вдохнул дым и задержал в легких, прилег на траву и только после этого, как бы нехотя, стал выпускать дым обратно. - Ну что, дашь пострелять из лука? - спросила она. - Дашь... - он, не вынимая изо рта папиросы, нащупал у себя на поясе тонкий кожаный чехол и вынул оттуда блестящую "легкометальную" стрелу, вставил ее в лук, прицелился в ближайшее дерево - и спустил тетиву. Стрела пролетела чуть мимо цели и воткнулась в землю далеко за деревом. - Косой! - закричала она. - Ты вообще косой или от косяка? Дай мне тоже выстрелить! - Хорошо. Только мы должны быть на равных условиях. Затянись. - Я не хочу! - Тогда не дам. - Ладно, только один разик! - Она наклонилась к нему и вытянула вперед губы. Он осторожно, чтобы не стряхнуть пепел, поднес к ее рту папиросу. Она втянула в себя едкий приторный дым, тут же закашлялась, замахала руками: - Гадость! Гадость! Потом она взяла в руки лук и стала примерять к нему вторую стрелу. А Родя еще раз затянулся и положил папиросу на траву, встал за Ирой сзади и начал помогать вставлять стрелу. Тетива была очень тугая. Он осторожно прижался к девочке всем телом, они вместе пробовали целиться: двумя левыми руками держали лук, а двумя правыми натягивали тетиву. Чем сильнее они напрягали руки, тем сильнее прижимались друг к другу их тела. - На счет три - отпускай! - скомандовал он. - Раз, два, три! Стрела полетела несильно, неровно, виляя хвостом, но попала в дерево, не воткнувшись, упала рядом с ним. - Ура-а! - закричала Ира и, смеясь, побежала подбирать стрелы... Когда она возвратилась, Родя стоял ногами в ручье совсем голый, но таковым не казался, потому что был измазан грязью, которую черпал пригоршнями со дна и покрывал толстым слоем бедра, грудь, живот. В его паху прилеплен такой ком грязи, что ничего предосудительного не было видно, как будто он в плавках. - Это лечебная глина! - объявил он. - В старину ей даже мазали глаза слепым, чтобы они прозрели. - Вот здорово! Я тоже так хочу, - засмеялась она. - Иди сюда, - позвал он. Ира спустилась к ручью, сбросила шлепанцы и вошла в воду. - Закрой глаза, - сказал Родя. Она послушалась. А он легкими мазками покрыл ей веки. Глина была мягкая, нежная, приятно холодила в жаркий день. - И не моргай, - попросил он. - Хорошо. Потом он помазал ей щеки, лоб, шею - дальше мешала рубашка. Она сама расстегнула пуговицы. - Можно я замажу тебе глаза? - проговорила девушка. - Угу, - согласился он. Ее указательный палец взял с его шеи немного теплой глины, нашел закрытые глаза юноши и покрыл их тонким темно-зеленым слоем. Теперь они на равных. Она отбросила в сторону рубашку, то же произошло с джинсами и тем, что под ними было. Он гладил ее плечи, руки, грудь, наклонялся к ручью за новой порцией краски, вновь и вновь поднимался, как вдохновенный художник. Наконец он не выдержал и прижался к ней, как бы говоря этим о завершенности своего произведения. Она не отстранилась, ее тоже заворожили эти новые ощущения. Но неожиданно его нежность перешла в страсть. Он повалил ее прямо в ручей, прижал всем телом ко дну... Она начала захлебываться набегающими на лицо мутными волнами. А он целовал ее лицо, прижался своими губами к ее плотно сжатым губам, пытался раздвинуть их, войти в них. Вода в ручье почернела, забурлила, вышла из берегов, девичий крик разорвал воздух вокруг: - А-а-а! Парень отпрянул резко, с трудом разлепил глаза и ужаснулся. Перед ним была страшная ведьма с всклокоченными волосами, с корявыми растопыренными пальцами, по ее исковерканному телу стекали потоки слизкой грязи. Крик ее перешел в скрипучий хрип, и она тянула свои руки к обезумевшему от страха юноше. Тот, в свою очередь, отскочил в сторону, случайно нащупал свои шорты и кроссовки, зачем-то прикрыл ими свой пах и, пятясь, начал удаляться от мерзкой старухи. А ведьма подбежала к водопаду и встала под него. Родниковая вода, коснувшись ее тела, превращалась в грязь. Эта грязь была вечной. - Смой с меня грязь!!! - кричала ведьма хриплым голосом. Но парень не оборачивался. Он стремглав мчался по лесу, обрывая кожу об сучки, и не замечал этого. Волосы его стояли дыбом, и весь он трясся крупной дрожью. До него все глуше доносились крики: "Смой с меня!...Смой с меня!.." Он не заметил, как выбежал на болото. В этом месте оно не было пересохшим, так как питалось родниками с холма и своими подземными ключами. Он бежал, трясся, падал, вставал, проваливался, снова бежал, не отнимая от своего паха шорты и кроссовки... ... пока не провалился по самую грудь. Перед носом его плавали шорты, кроссовки произносили последние "буль-буль", плотно закрытый портсигар медленно наполнился водой и нырнул вслед за пузырьками... Сразу настала тишина. Никого. Полное равнодушие вокруг. Только какая-то болотная птица с недосягаемого куста наблюдала за ним. Он попробовал дернуться, но еще больше погрузился. - По-мо-ги-те! - кричать - вот единственное, что можно ему де лать, и то с опаской. После каждого крика он погружался примерно на сантиметр. Настоящая пытка. |
|
| ||
|
В доме у Иры беспокоились, и не только новая обитательница - собака Найда, которая ходила из угла в угол большой комнаты как думающий человек, но и сами хозяева. - Обед стынет, а ее все нет, - говорила мать. - Ушла с этим оболтусом Родей, - откликнулся отец, листающий какую-то книжку на диване. - Это ты читаешь? - спросил он, показывая обложку "Были и небылицы". - Да так, развлечения ради, - ответила жена, подсовывая в это время тарелку с пищей под угол шкафа. _ Зачем это? Собаке? Она же не достанет. И покормлена она только что. - Это для кошки... - Для кошки? - Да, приблудной, которая сюда заходит. На крыльце раздались звуки чьих-то шагов. - Это, наверно, Ира вернулась, - промолвил отец. |
|
| ||
|
Родион уже глотал ноздрями болотную жижу, когда перед его глазами упала сухая длинная коряга, раздвоенная на конце. Он, хоть и обессиленный, вцепился в нее мертвой хваткой, и коряга медленно начала его вытаскивать. Затем парень долгое время лежал, привалившись боком на твердую кочку, не в силах подняться. А человек, который спас его, вылавливал в болоте рыболовным сачком родины шорты. Это был мужчина лет сорока, благородной внешности, в рубашке цвета хаки со множеством кармашков, в черных джинсах и резиновых сапогах, закрытых сверху чехлом на липучках. Рядом стояла прямоугольная жесткая сумка "Кофр", под приподнятой крышкой видны были какие-то проводки, приборы и приставки к ним. Родя приподнял голову и посмотрел на то место, где он только что тонул. В посветлевшей воде он, как через увеличительное стекло, увидел лицо Иры с огромными холодными глазами. Он вскочил на кочку - от этого вода заколыхалась, замутилась - видение исчезло. |
|
| ||
|
Спустя, примерно, полчаса Родя, наскоро отмытый и в шортах, вместе со своим спасителем подходил к роднику. - Ведьма дикая такая! Страшная! - сбивчиво рассказывал парень. - Вон там была, под водопадом. А потом я уже опомнился на болоте... А вон моя кепка. Я правду говорю. Вот майка, вот лук, - он подбирал эти вещи. - Только стрел что-то не видно... Родя стал внимательно обозревать все пространство вокруг - вдруг увидел ее!.. Он инстинктивно присел, наклонился, прячась, чтоб не заметила. Ира сидела на другом пригорке метрах в ста от пришельцев. И первоначально, при подходе, ее действительно нельзя было увидеть. Она смотрела куда-то в сторону, перед ней стоял этюдник, в руке кисть, она рисовала "на пленэре". Рядом у раскладного стульчика расположились собака Найда, у которой ушки стояли треугольниками, и вот она-то внимательно наблюдала за парой мужчин. - Что с тобой? - отреагировал спутник Роди на странное поведение парня. - Ничего, - приглушенно сказал Родя. - Мне нужно идти, я вспомнил, меня через пять минут ждут дома... - и он, так же пригнувшись, огибая пригорки с другой стороны, поспешил по направлению к поселку. - Но у тебя нет часов, - заметил мужчина и пожал плечами, провожая парня взглядом. Потом незнакомец достал из сумки прибор с антенной - как у миноискателя - и начал водить этой антенной на небольшом расстоянии от земли то в одном, то в другом месте. Так он наткнулся на странную папиросу, поднял ее, понюхал и сказал сам для себя вслух: - Марихуана. Рассказ парня ему в этот момент показался очень сомнительным. |
|
| ||
|
В местной церкви заканчивалась заупокойная молитва. Священник, облаченный в черное одеяние, что-то негромко, нараспев говорил, опустив голову. Затем перекрестился троекратно и отошел от изголовья гроба. Покойница была бледна и скорбно торжественна - пожалуй, это все отличия ее от присутствующих старушек, которые сейчас, вздохнув и перекрестившись, потихоньку подались к выходу. Мать Иры, Галина Константиновна, как раз в это время входила в церковь и невольно услышала их разговоры. - Как она старая дева, непорочная, так уж точно в рай попадет, - говорила одна бабуля. - Нет, не попадет, - шепотом отвечала другая. - Почему это? - Знахарство ведала. - А-а?.. Ну так все одно, людям помогала. - Людям помогала - а богу не угодно. - Да тише, вы! - вступила третья бабушка. - Хоть бы в церкви постеснялись пересуды учинять! С этими словами старушки вышли за ворота. Священник же прошествовал к свечному лотку, отдал какие-то указания служащей - такой же старушке. Улучив момент, к нему и обратилась Галина Константиновна. - Извините, ради бога, у меня к вам очень деликатное дело. - Говорите, матушка, говорите, - священник приветливо улыбнулся. - Может, выйдем, а то как-то в храме не совсем удобно... - Что ж, пожалуй, пожалуй. Они проследовали к выходу. Служащая у лотка бабуля с нескрываемым интересом провожала их взглядом. Зато лик Святой Марии, окруженный горячими свечами, разительно отличался. Ее глаза, полные печального смысла, смотрели внутрь себя. Взгляд ее притягивал к себе. Вечный, неувядающий, беспорочный образ. Хотя сама икона изрядно потемнела от света и времени. - Кикимора или домовой? - переспрашивал священник, стоя за воротами церкви вместе с Галиной Константиновной. - Свят-свят, я о такой нечисти, почитай, лет пятьдесят... с детства не слышал. Это вас телевизор смутил. Сейчас об этом только и говорят: НЛО, барабашки... - Да вы, батюшка, особо не беспокойтесь. Просто зайдите, водичкой святой побрызгайте - глядишь, и уймется все. А то ведь жить страшно стало. - Ну что с вами делать? Ладно уж, так и быть, проведаю вас. Может, сегодня же ввечеру и загляну. Боюсь, как бы на посмешище себя не выставить. Языки-то у прихожанок - во какие! |
|
| ||
|
В дом к Родиону постучал милиционер. Желто-синий "уазик" с мигалкой подъехал сюда минуту назад. Никто не открывал. Старший лейтенант постучал покрепче и еще раз покрепче... Родя после всех потрясений на болоте, как пришел - в чем был и как был, - так и уснул, не разбирая постели. После третьей серии стуков он очнулся, прислушался, медленно встал и осторожно подошел к входной двери. - Откройте, милиция! - потребовали из-за нее. Это известие немного успокоило парня, но в то же время на его лице отразились новые страхи. Он поспешно открыл замок и впустил незваного посетителя. - Старший лейтенант Кокусев, - представился тот. - Проверяем соблюдение техники пожарной безопасности в жилых домах и на дачах. - А ты чего такой чумазый? - отошел он от официальных рамок. - Помыться негде? - Да есть. Просто устал, - ответил Родя. - Все устали, - старший лейтенант прошел в комнату. - Один живешь, - наблюдая общую неприбранность и руководствуясь методом дедукции, заключил местный Шерлок Холмс. - Да. Родители должны на днях приехать. - Отопление у вас какое? - прошел милиционер в другую комнату. - Газовое, как у всех. - Почему как у всех? Почти у всех бабок в старых домах - печное. - Ну, там уж дома такие - скоро развалятся. - Развалятся... А может, еще и нас переживут, - милиционер в это время обследовал кухню. - А почему вы проверяете? Вы же не пожарник, не газовщик. - Служба такая. Мы все проверяем. За все отвечаем... А что это у тебя фотоаппарат в посуде лежит? - У меня здесь нет фотоаппарата. Мой остался в городе. Может, это отец положил? - Ну-ка, достань его! За стеклянной дверцей посудного шкафа поверх стопки тарелок лежал фотоаппарат. - Как он здесь очутился? - удивлялся Родя. - "Кодак"? - спросил старший лейтенант. - "Кодак", - ответил Родя, рассматривая фирменную вещь. - Сними чехол. Парень повиновался. Милиционер достал из бокового кармана листы протокола с описью и зачитал: -"... на чехле с внутренней стороны наклеены две буквы "И" и "Ц"? - Да, есть такие, - подтвердил Родя. - Это инициалы владельца - Игорь Целовальников. - Но я не знаю, как его вещь оказалась здесь! - Но ты знаешь, что ограбили две дачи? - Знаю! Так не я же! - А кто? - резонно спросил милиционер. - Не я! - В любом случае, милый друг, - спокойно говорил старший лейтенант. Так упырь, заключивший в объятья обессиленную жертву, позволяет той проявить последние признаки жизни. - В любом случае придется провести у вас обыск по факту обнаружения. И даже если больше ничего не найдется, вам, опять же, придется писать объяснительную записку о невыезде - до раскрытия всех обстоятельств дела. - Это маразм какой-то! Клевета! Подлог! - негодовал Родя, свободно расхаживая по комнате и размахивая руками. И вдруг он замер от неожиданности. Его взгляд упал на папиросы, которые были разложены на отопительной батарее для просушки. Две из них забиты особым образом. Опытный человек сразу бы догадался, что они заправлены анашой... Родион посмотрел в глаза милиционеру, заметил ли тот. Их взгляды встретились. - Если не ты, - говорил, как казалось все понимающий, гражданин начальник, - то назови - кто? |
|
| ||
|
Ира с этюдником в руке вернулась домой после рисования на природе, с нею была собака Найда, и еще один человек, который спас Родю. - Это швед из Ирландии, его зовут Ирвин Цострем! - с порога объявила она. - Фэнк ю вэри матч, - оторопело приветствовала иностранца Галина Константиновна. - Он по-нашему говорит? - полушепотом спросила она у дочери. - Лучше нас с тобой! - нарочило громко отвечала та. - Он сын дипломата и двенадцать лет своего дорогого импортного детства отдал немытой России. - Здравствуйте, - очень правильно выговаривал приветствие Ирвин, и в этой правильности чувствовалась чужая интонация. - Я познакомился с вашей дочерью на лесной поляне. И она пригласила меня прийти в ваш дом... - Ой, как хорошо, что вы зашли, фэнк ю вэри матч, - умилялась мать Иры, - в этой глухомани почти нет приличных людей. Меня зовут Галина Константиновна. - Очень приятно, Ирвин, - ответил кивком головы иностранец. - Да что мы стоим?! - всплеснула руками хозяйка, - проходите в комнату, садитесь, будьте как дома, сейчас что-нибудь на стол соберем. - Мама, не суетись, - укоризненно сказала дочь, - ты сейчас какая-то не такая. - Какая? - Взбалмошная. - Ай, не указывай матери, не мешайся под ногами, - раздраженно ответила Галина Константиновна. . - Извините, может я не во-время? - предупредительно заявил Ирвин - Нет-нет, все нормально. Это у нас так, семейные передряги. Вы садитесь! - Я не хочу кушать. Я сыт, - сделал новое заявление иностранец. - Не беспокойтесь напрасно. - Ничего-ничего, у нас так положено. Гость пришел - должен отведать угощеньица. Обычаи, традиции - это, знаете, серьезно! - Торжественно так высказалась хозяйка. - Сережа! - позвала она мужа. - У нас гости! Спускайся! |
|
| ||
|
Ира в это время уединилась у себя в комнате. Она открыла этюдник, чтобы еще раз посмотреть картину, которую она сегодня нарисовала. На листе бумаги акварельными красками была избражена она сама - одно лицо: крупно, красивое, доброе, с искрящимися зеленоватыми глазами - такая, какой она всегда была раньше. Только одно непонятно: то ли лицо это смотрит в воду, то ли лицо смотрит из воды. |
|
| ||
|
В большой комнате мать уже успела накрыть на стол. Здесь были салаты из помидор, огурцов, зеленого лука, яйца вареные вкрутую и залитые сметаной, вареная в старинном чугунке картошка, тушеная утка на блюде и другие прелести деревенской жизни. - Откуда все взялось? - удивлялся отец. - По бабулькам походила, а они "по сусекам" поскребли. Зато ничего городского - ни колбасы, ни консервов. - Без одной городской вещицы нам все же не обойтись! - и хозяин поставил на стол литровую бутылку смирновской водки. - Нет-нет! - запротестовал гость. - Я пришел не выпивать и кушать, а спросить, узнать. Я пришел для общения. - А у нас положено, - отвечал хозяин, - гостя сначала накормить, напоить, а потом уже ему вопросы задавать, то есть - общаться. - Нет, я не так выразился. Я пришел общаться по делу... - И я по делу, - перебил хозяин. - Сначала закусим, а потом перейдем к делу. - Он отвернул крышку бутылки и разлил содержимое по рюмкам. - Вот еще брусничный напиток - запивать, - предложила хозяйка, разливая красноватую жидкость с плавающими в ней ягодами, по стаканам. Гость еще раз посмотрел на хозяев, ища в них сочувствия, но только больше убедился, что сопротивляться бесполезно - и сдался. - Ну что? - поднял рюмку глава семейства. - За встречу! Они чокнулись с иностранцем, и тот, пригубив немного, поставил свою порцию на стол. - Ну нет, дорогой! - опять был недоволен хозяин. - Вот так надо, как у меня - до дна, досуха! А то успеха в деле не будет. Ирвин покачал головой, да делать нечего - повиновался. - Вот так, молодцом! Это по-нашему. Ты закусывай, закусывай, гость дорогой. - Хозяин разливал по второму разу. - А теперь я расскажу тебе про себя - кто я такой. У российского человека, к его двунадесяти отрицательным чертам, есть еще одна, не менее ярко характеризующая его. Это когда при встрече с лощеным иностранцем он начинает лебезить и пресмыкаться перед ним, как холоп перед аристократом, но если входит с тем же иностранцем в контакт, то уже в душе смеется над ним, разговаривает, как с малым дитятей, мол, где тому понять все наши тонкости с его чурконерусским нутром. - Фамилия моя Рюриков! Ты знаешь, кто такой Рюрик? - Да, это князь был. Я учил русскую историю. - А откуда он пришел? - Если не ошибается летопись, из Скандинавии. - Верно, он швед! Его пригласили на Русь править. "Земля наша обильна и богата, - начал цитировать по памяти хозяин, - а порядка в ней нет. Прийдите и володейте нами". А я Рюриков! Ты чувствуешь? Мы с тобой одной крови - я и ты. Физиономии хозяина было далеко до классического шведского лица - чего только не сделали с ним многочисленные набеги кочевников. - Давай выпьем за это! - как бы поставил точку в своей речи "новоиспеченный швед". - Хорошо, земляк, - улыбнулся швед "староиспеченный". - Молодец! - засмеялся хозяин, оценив шутку. - Уважаю. Но пьем по-русски! Они чокнулись и выпили до дна оба. - Я хочу сделать поправку, корректировку в этом вопросе, - сказал Ирвин. - Валяй! Можно. - Рюриковым может называться не только потомок Рюрика, но и человек из его окружения, прислуги. - Ну какой из меня прислуга? Обижаешь. Я бизнесмен! Торгую лесом. Мы поставляем ель, сосну в ту же Скандинавию. Там его своего полно, но наш-то дешевле. И нам выгодно - получаем валюту. - Сережа! Сергей Юрьич! - прервала речь мужа хозяйка. Не заводись! И сбавь громкость, пожалуйста. Галина Константиновна пекла в духовке яблочный пирог, и она то сидела около мужчин, с улыбкой наблюдая за ними, то отходила к плите. Она не пила - должен же кто-то поддерживать порядок в доме. Видно, что в присутствии гостей она была примерной женой. - Извините, - сказал иностранец, это не для обиды сказано, а для точности смысла. Может быть, вы действительно потомок, правда. - Ну хорошо, - Сергей Юрьевич снова наливал, - а ты чем занимаешься, если не секрет? - Я приехал в соседний поселок вчера, - начал объяснять Ирвин. - Меня заинтересовал пожар на болоте и те явления, которые происходят вокруг в природе. Собака, лежащая у порога комнаты, вытянула морду в сторону рассказчика, как будто понимала человеческую речь, и в ее черных зрачках отразились описываемые события. - Я исследовал болото с помошью своего прибора и обнаружил, что из-под трясины идет очень мощное магнитное излучение. Возможно, под пластами торфа находятся залежи железной руды. Но точно я не знаю. Может быть даже здесь когда-то упал метеорит очень давно, может несколько веков назад, когда еще никто не жил, иначе бы кто-то помнил, а местные жители ничего не знают. Но почему в наше время магнитное излучение осталось незамеченным - ведь это не трудно установить с самолета. Скорее всего, это сдвиги глубоко под землей, и сейчас произошел один из таких сдвигов. Засуха, колебание почвы - от этого произошло самовозгорание торфа. Сегодня я пошел к болоту, чтобы установить место, откуда идут наиболее мощные магнитные волны, и обнаружил юношу, который тонул. Я спас его. Его зовут Родион. - Родион? - переспросила Галина Константиновна. - Он живет в нашем поселке. Они сегодня с Ирой ходили гулять. - Да, Родион как-то странно ушел от меня, а Иру я встретил у родника, она рисовала. Рассказ Ирвина закончился, собака прикрыла глаза и вновь положила голову на лапы. - Ира! - крикнула мать. - Иди сюда. Мы хотим тебя о чем-то спросить!.. Надо же, Родя в болоте тонул, - волновалась Галина Константиновна. - Бывает так, - вслух размышлял иностранный гость, - реальное и ирреальное пересекаются, подменяют друг друга - обманывают нас. Ира, оглядывая застолье, спускалась не спеша по лестнице со второго этажа. В дверь дома постучали. Собака залаяла и бросилась к выходу. За окном сгущались сумерки. Дым, исходящий от болота, как-то осел и больше уже походил на высокий туман. Дым этот стелился к земле и, казалось, подползал к поселку. А-а, батюшка! - приветствовала Галина Константиновна. - Проходите, проходите... Ирвин в это время, пока на него никто не смотрел, достал пачку таблеток из кармана и одну из них положил в рот - это нейтрализатор алкоголя. Вошедший священник был сейчас в светской одежде: черный строгий пиджак и брюки старого покроя, оклидистая борода и длинные вьющиеся волосы с обильной сединой прикрывали наглухо застегнутый воротник белой рубашки. В руке он держал кожаный портфельчик. - О-о, да у вас пир горой, - проговорил он, зайдя в комнату. - Здравствуйте. Здравствуйте... Он каждому сказал "здравствуйте" и каждому поклонился головой. - А вы о каких-то страстях-мордастях говорили? - священник в нерешительности оглянулся на Галину Константиновну. - Да вот и сейчас говорим. Садитесь, батюшка, за стол, - приглашала хозяйка. Это мой муж, Сергей Юрьевич, это Ирвин - наш знакомый из-за границы, а это Ирочка - моя дочь. Ешь, дочка, ешь. Чего сидишь, как воды в рот набрала? - Отец Алексей, - в свою очередь сообщил о себе священник. Воцарилась неловкая пауза. - Ира, - позвала мать, - расскажи, что тебе сегодня ночью приснилось. - Мам, ну не надо, - заупрямилась та. - Надо, надо, люди ждут. - Ну приснилось мне, что я прибиралась в доме... _ Да, тут все было разбросано, развалено, - продолжила Галина Константиновна, - целый день нужно убирать. А я утром встаю - расставлено лучше прежнего. - Это интересное сообщение, - сказал Ирвин. - А кто все разбросал? - Мы думали на грабителей, но ничего не украдено. Вот, - продолжала хозяйка, - я тут почитала книжки и выяснила для себя, что это может быть домовой. И потом, я ходила по местным бабулькам за овощами, и они мне сказали, что это может быть кикимора, которая здесь когда-то давно тоже о себе знать давала. - Чушь какая-то, бабские бредни! - заявил отец. - Еще это может быть - лунатизм, - добавил Ирвин. - У лунатиков проявляются феноменальные способности: они могут любые тяжести поднять, которые в обычном состоянии десять человек не поднимут. - Уж не считаешь ли ты мою дочь лунатиком? - Рюриков упер свой взгляд в иностранца. - Нет, не считаю, - спокойно ответил тот. - Кстати, чтобы в этом убедиться, у меня есть прибор. Он определяет различные аномальные явления. - Пусть проверит! Пусть, пусть, - даже начал настаивать хозяин. Но никто и не сопротивлялся, все были заинтересованы. Ирвин достал из своей сумки какой-то прибор размером с коробок хозяйственных спичек. От прибора тянулись провода с датчиками на концах. Иностранец подключил его к розетке через адаптер - зажегся серый экран. Ирвин взмахом руки предложил девушке сесть на стул поближе к нему. В тот момент он чем-то напоминал фокусника. Она послушно пересела. Тогда он укрепил ей два датчика на затылке и два на лбу, затем повернул вправо тумблер на боковой панели прибора. Сразу же по экрану снизу вверх побежали быстрые мощные волны, изгибающиеся по краям как гусеницы. - Точно как на болоте! Итс импосибл! - проговорил Ирвин, глядя на девушку, которая казалась абсолютно спокойной. - Что он там бормочет? - спросил отец у священника, который сидел ближе к испытателю. - Да что-то на своем иностранном непонятное, - ответствовал тот. Ирвин снял датчики с головы девушки и отложил их вместе с прибором на тумбочку. Волны на экране чуть ослабли, но не исчезли. Ирвин окинул взглядом всех присутствующих и после, наклонившись к уху девушки, проговорил полу-утвердительно-полувопросительно вот такие слова: - Вы можете двигать предметы... В ту же секунду прибор свалился с тумбочки. Иностранец оглянулся и успел заметить отскочившую от прибора собаку. Серый экран сузился до точки и негромко, но неожиданно взорвался. Все вздрогнули. Из прибора пошел сизый дым. Ирвин поспешно выдернул шнур из розетки. Галина Константиновна подбежала с чайником в руке. Иностранец взял чайник и начал лить на прибор воду. Лицо у него было такое, как будто он сыпал землю на гроб родственника. Скоро прибор потух и затих окончательно. - Сколько же стоила такая штучка? - спросил отец. - Наверно столько, сколько стоил вам вот этот дом. - Не может быть?! Это, кажется, собака лапой за проводок зацепилась. Носят тебя черти! - погрозил ей хозяин кулаком. Собака, чувствуя свою вину, поджала хвост, забилась в дальний угол и жалобно заскулила. - Я пойду к себе, - поднялась со стула Ира. Что-то вы меня все так утомили... - Она пошла по комнате, мелко перебирая ногами и слегка пританцовывая, подняла вверх руку и повернулась вокруг своей оси, как балерина. Поднимаясь по лестнице в свою комнату, она оглянулась и произнесла, глядя на Ирвина: - Прощайте, ирландец! Бай-бай! Спокойной ночи всем. Ирвин сел на свое место за столом. Взгляд его был омрачен тяжелыми мыслями. - Очень жалко, что так произошло, искренне сокрушалась хозяйка. - Все-таки, что вы там узнали на своем приборе? - Ваша дочь не лунатик... - ответил Ирвин. - Это мы и так знали, - отреагировал отец. - У нее никогда такого не было. И у нас в роду не было лунатиков. - Но отчего же тогда вся эта чертовщина? - не унималась мать. - Тише, тише, - вступил в разговор священник, - не поминайте рогатого. Я вот что хочу спросить: ваша дочь крещеная? - Нет, - было ответом матери. - А разве это так важно? В нашей семье крещеная только я - и то когда-то в младенчестве, в бессознательном возрасте крестили. Пусть сама выбирает себе религию. - Это заблуждение, - сказал батюшка. Он хотел высказаться, но Галина Константиновна его опередила. - А вы, Ирвин, крещеный? - Да, я протестант, евангелист. Я принял бога в шестнадцать лет. Меня крестила наша община в реке, как Христос давно принял крещение от Иоанна Крестителя. Я считаю, это правильно - по Евангелию. Видно было, что иностранцу эта тема была близка, и он, наверняка, считал своим долгом при каждом удобном случае, в любом состоянии, нести кому бы то ни было истинную правду о Благовещении. - Вот так вот! - поддержала Галина Константиновна. - А у нас родители поручаются за младенца, - запальчиво произнес батюшка. - Не дай бог, что с ним случится - он и в рай-то не попадет. И пока он не крещен, всякая нечисть к нему пристать может. - Но если ребенок чистый, честный, неужели его Бог не простит? - мать тоже была уверена в своей правоте. - Видите, как у всех по-разному, хотя верят в одного и того же Бога. - Бог один, а люди разные, - сделал резюме хозяин. - Давайте немножко "усугубим" заграничной водки? Отец Алексей? - Нет-нет, мне не положено, - замахал тот руками. - Чуть-чуть, с устатку, и потом, вы же русский человек! - Сергей Юрьевич привычным движением наполнил рюмки. Водка наша, а делают - за границей. Вот у нас все так. - Ну, разве что чуть-чуть, - согласился священник, - нынче, вроде не пост. - За понимание между народами! - по повелению хозяина были подняты рюмки. - Закусывайте, батюшка, свежим пирогом, только что из духовки, - суетилась вокруг стола хозяйка. Ирвин выпил до дна и занюхал, на удивление всем, локотком. - Правильно, правильно! - поддержал хозяин. - Я в этой стране всему научился. - Обрусел! - засмеялся батюшка, прикрывая рукой щербатый рот. - Мы, евангелисты, посты себе не делаем, - огорошил его иностранец. - Где написано в Евангелие, что Христос не ел мяса, не пил молока, а кушал только хлеб и воду? - Как же, он был в пустыне, а там нет и мяса, и молока, - защищался отец Алексей. - Но ведь не написано. Мы следуем точно букве Святой Книги. И поэтому считаем себя правыми. Вот еще пример: мы не поклоняемся кресту и крест на себя не ставим. Потому что Христос так не делал. Потому что крест - это орудие убийства. На кресте Иисуса убили. - Господи, ересь-то какая! - перекрестился батюшка. - У нас вера в апостолов. Каждый священник помазан на служение. А помазанье это идет аж из древних времен от первосвященников и апостолов - учеников Христа. А у вас самодеятельность, как в клубе. Захотели, так рассуждают, захотели - сяк. - И вы еще поклоняетесь иконам, - рассуждал дальше Ирвин. - Это похоже на языческое идолопоклонство. Христос так не делал. - Господи Иисусе Христе! - взмолился священник. - Куда я попал? Во избави мя от искушения... - Но ведь красиво же? - вступился хозяин. - А красота спасет мир. - Не банальничай, Сережа, - одернула его хозяйка. - Зачем он сюда приехал? - спросил у нее батюшка. - Господа, я приехал собирать материал. Я специалист по аномальным явлениям, - отчитывался иностранец. - Здесь в России не было костров инквизиции, не сжигали ведьм и колдунов, насколько я знаю. Поэтому у вас сохранился этот генофонд. Эти люди теснее связаны с природой. Многое могут открыть. - Ведьм, что ли, ищите, товарищ евангелист? Каков поп, таков и приход, у нас говорят, - распалился отец Алексей. - Каков сам, того и ищет... - священник оглядывал всех присутствующих, надеясь на поддержку. - Вон лежит у меня в церкви бывшая знахарка. Ну и что? Все равно на последнем пороге к Богу вернулась. Да она всегда под Богом и была! Хоть и знахарством занималась, а в церковь ходила. - Может быть, это смешение христианства и язычества? - сделал предположение Ирвин. - Опять за свое! Что ты все время хочешь из нас язычников сделать? Она знахарила, а мы нет! Всякие грешники в церковь ходят. А как иначе?.. Да что ж это я разошелся, прости Господи. Раззадорили вы меня. Вы уж меня простите ради Христа. Однако, идти надо, поздно уже, - отец Алексей приподнялся со стула. Хоть я и бобыль, дома никто не ждет, а негодно засиживаться. - На посошок, батюшка, - жалобно предложил хозяин. Полные рюмки стояли наготове. - Вот по этому-то делу, - священник характерным жестом приложил палец к шее, - по молодости, были причины, сильно прикладывался - меня сюда и сослали. Почитай, тридцать лет здесь, в этой пустыне или трясине, не знаю, как ее лучше назвать. - Глаза батюшки от воспоминанья слегка увлажнились. - Ну дальше-то уж некуда ссылать! - ободрил его хозяин. - Некуда, - согласился отец Алексей, - разве что, на тот свет. Чокнулись. - Бог есть любовь, - тихо и как-то невпопад произнес иностранец. - Дай бог не последнюю! - перебил его Рюриков, - это же мой предок сказал: "Питие на Руси есть веселие, и тому всегда быть!" После выпитого, когда мужчины насыщались огуречным салатом, Ирвин обратился к хозяину: - У меня к вам просьба. - Пожалуйста, пожалуйста. - Я бы попросил у вас оставить меня ночевать. - Конечно, конечно, о чем разговор? Места полно. Где хотите: здесь, наверху? - Где вам угодно. Знаете, до соседнего поселка, я там купил на время дачу, пять километров. - Да все понятно. Темно. Грабители могут напасть, или наркоманы. Их у нас здесь развелось... - Спасибо, - с достоинством поблагодарил гость. - А я пойду, - вновь приподнялся священник. - Батюшки! - воскликнула хозяйка. - А попрыскать? Совсем ведь забыли мы с вами о главном. - Да стоит ли, угодное ли это дело, матушка? - Угодное, угодное, хуже не будет. Тем часом дым сместился с болота и не спеша заползал в поселок, окутывая густой пеленой деревья. Священник вытащил из своего портфеля и поставил на стол литровую банку, наполненную водой. - Наркоманы у нас тут покуралесили, - посмеиваясь, сообщил хозяин иностранцу, - а она думает, что домовой. Но батюшка, раз уж начал дело, то был настроен серьезно. Он снял полиэтиленовую крышку с банки, достал со дна портфеля свою метелку с ручкой из потемневшего серебра. - Заграждай слух и очи, потому что чрез них входят все стрелы вражеские, - начал он говорить такие слова, похожие по своей интонации на заклинание. При этом отец Алексей обмакнул метелку в банке и встряхнул ее. - Сатана принимает любой образ и обличье, чтобы только смутить наши души, - при этой тираде батюшка, почему-то, смотрел на Ирвина. - Сотворяйте же постоянно молитву, чтобы развеять его чары. Затем он пошел в один угол комнаты и там побрызгал на пол и стены, потом в другой угол, произнося при этом: - Пусть покажется демон идущим на тебя и нападающим или жилище твое потрясающим и валящим на тебя - не страшись, и все пройдет, как самое мечтание. Случается же это с теми, кои подвергаются сему оттого, что они боятся страха, где нет страха. - Нас, нас побрызгай! - просил хозяин. Отец Алексей, проходя мимо стола, как бы ненароком исподтишка обрызгал хозяев и гостя. - У-фф! - радовался как ребенок Сергей Юрьевич, размазывая капли воды у себя по лицу. - На потолок не надо, а то тут придется делать ремонт. - Истинно говорю вам, - вещал батюшка, продолжая свое занятье, каждому воздастся по вере его. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа Аминь, - и перекрестил всех вместе троекратно. - Аминь, - ответил ему только иностранец. Проходя обратно к столу, священник слегка подскользнулся. Он посмотрел себе под ноги и невольно воскликнул полушепотом: - Соль... плохая примета... Сразу же после этих слов внутри у него что-то оборвалось, екнуло, от солнечного сплетенья пошли сильные толчки - священник заикал, да так громко, что напугал всех присутствующих. - Выпейте воды, батюшка, - засуетилась хозяйка, подавая наполненный до краев стакан. Батюшка пил, расплескивая воду, и не мог избавиться от толчков, сотрясающих его... Он держался за живот обеими руками, наклонившись вперед, а хозяин постукивал ему кулаком по спине - все напрасно. Икота овладела им чуть не до судорог. - Я-я-й... пой-ой... ду-уй... - еле различимо произнес он сквозь громкие ики. - Пусть идет! - одобрил хозяин. - Может, на свежем воздухе оклемается. Батюшка прижал свой портфель к животу и, так же вздрагивая всем телом и икая, прошел через комнату к выходу. - Перепил малость, - заключил хозяин. - Да он же выпил-то чуть-чуть, - не соглашалась хозяйка. - Для него, может, и чуть - много. Отпил уже свое. - Проводить бы надо его. - Да ничего, близко ведь тут. В тихой ночи отчетливо слышалось удаляющееся икание батюшки. - Пойду хоть посмотрю, - направилась к выходу хозяйка и вдруг на полпути ойкнула и остановилась, попятившись. Навстречу ей из двери, стелясь по полу, заползал дым. Она в ужасе оглянулась на мужа и увидела, что за его спиной в два открытых окна тоже вползает дым. Иностранец, все это время растерянно наблюдавший сцену с икотой, не понимающий, что от него требуется в данной ситуации, теперь оказался самым догадливым. - Это дым с болота! - закричал он. - Закрывайте окна! - и первым бросился это делать. Хозяйка захлопнула дверь и защелкнула ее на замок. Хозяин стал поспешно закрывать другое окно, но с форточкой он не рассчитал, сильно стукнул, из нее выскочило и разбилось стекло. Тогда он схватил поролоновое сиденье со стула и кое-как заткнул им форточку. Ирвин случайно заметил, что когда билось стекло, совершенно самопроизвольно, без посторонней помощи лопнула недопитая бутылка водки на столе, и ее содержимое разлилось по скатерти, тут же высыхая. Дым сейчас шел сквозь щели в полу, в окнах, в двери - отовсюду, откуда только можно. Дым был смешан с сыростью ночи - влажный и липкий, и оттого особенно тяжелый для дыхания. - Мы здесь угорим! - кричала мать. - А если выбраться на улицу? - кричал из-за завесы дыма отец. - Там еще хуже! - ответил Ирвин. - Сейчас нужна сырая тряпка: положить на нос и лечь на пол. Как во время газовой атаки. Отец разорвал штору, мать принесла воды в кувшине, тряпки намочили и сделали так, как предложил Ирвин - легли на пол. - Ира-а! - закричала мать, вспомнив про дочь. Она вскочила, но в этот момент разом и в прихожей, и в большой комнате погас свет, послышался скрип раскачивающейся люстры. В темноте, да еще сквозь дым ничего нельзя было увидеть. Как-то разом все закашляли, вернее, по очереди. Такая реакция бывает в зале, где много народа, кто-то кашляет - ему тут же невольно ответят несколько других кашляющих, причем кашель этот передается как бы по цепочке. Так же произошло и здесь, и, к тому же, почему-то всем показалось, что присутствует еще один четвертый кашлюн. - Ира, ты тут? - спросила мать. Ответа не последовало. Тогда мать, вытянув вперед руки, пошла наощупь к лестнице, чтобы помочь дочери, которая находилась у себя в комнате на втором этаже. Как только она сделала первые два шага, со стола начала падать посуда, и появился нарастающий шум двигающейся мебели. Слышалось, как заскрипел и заворочался стол, застучали ногами стулья, а от стены со стуком оттолкнулся шкаф и заерзал по полу всем своим тяжелым деревянным телом, хлопая при этом массивными дверцами, из него вывалилась комом одежда и зашуршала, разбредясь по дому пальто, плащами, куртками, рубашками, кепками, шляпами... Мать все-таки пробралась к лестнице... и обомлела: лестница стояла вертикально и упиралась в потолок. - Господи! - воскликнула она. - За что?.. - и лишилась чувств. Иностранец сидел на корточках в свободном углу, прижав к лицу намоченную тряпку. А хозяин ползал по полу, пытаясь ухватиться за какой-нибудь предмет, чтоб его не зашибло чем-нибудь двигающимся. Неумолимый дым все полз и полз, переполняя собой помещение. Время от времени перед глазами этих двух людей возникали фрагменты перемещающейся в пространстве мебели и одежды. Ощущение такое, как будто они находились на гибнущем космическом корабле. - У вас есть оружие? - спросил Ирвин, когда обезумевший хозяин ткнулся головой ему в колени. - Есть ружье, - с готовностью ответил тот. В его голосе слышалась надежда на спасение. - Я перепрятал сюда в диван, когда спал тут прошлой ночью. - Он почему-то шептал эти слова. - Попробуйте достать побыстрее! - иностранец тоже невольно перешел на шепот. Хозяин послушно исчез за пеленой дыма. Ирвин вытащил из угла свой "кофр" и извлек оттуда прибор с белой шкалкой на верхней панели. Он вытянул вверх антенну со множеством усиков на конце, похожую на пушистый одуванчик, и нажал кнопку сбоку. После включения стрелка резко зашкалила, и прибор начал издавать равномерные раздражающие сигналы: "пи-пи-пи-пи..." Испуганный хозяин вынырнул из дыма вместе с двустволкой в руке. - Что случилось? - произнес он. - Я знаю что. Здесь присутствуют злые силы! Нужно стрелять в дым. И тогда проявится тот, кто дым произвел. - Куда стрелять? - не понимал хозяин. - У вас какой заряд? - Вроде, самая мелкая дробь - на птицу, на уток... - Было бы хорошо обмазать дробь воском. - Откуда его взять? - Ничего, стреляйте! Быстрее! - Куда?!! - с этим словом хозяин жахнул наугад... Вслед за оглушительным выстрелом послышался звон стекла, осыпающегося из рамы. И в этот оконный проем дым устремился, как в воронку, освобождая комнату. Прибор продолжал нервозно издавать сигналы, а стрелка, как бешеная, прыгала из конца в конец по шкале. - Стреляйте еще! - умоляюще кричал иностранец. Хозяин выстрелил в то же самое место - вслед уходящему дыму. В момент выстрела, как показалось, на подоконнике мелькнул чей-то хвост. А потом раздался тяфкающий истошный визг подбитой собаки. Но вскоре стих. Прибор пикал все тише и глуше, и его звук как будто удалялся вместе с дымом. Наконец все стихло. Оставшиеся клочки дыма нехотя покидали дом. И когда последний из них исчез, предутренний свет постепенно озарил комнату. Все предметы были в полном порядке и на своем месте: на столе так же стояли блюда и недоеденные закуски, даже водочная бутылка была цела; стекла в приоткрытых окнах тоже были целехоньки. Мать удобно лежала на диване одетая и, по всей видимости, спала. Только отец стоял неподвижно посередине комнаты с опущенным ружьем в руке. - Папа, - окликнула его дочь, спускающаяся по лестнице со второго этажа. Отец вздрогнул и обернулся. - Ты почему не спишь? - спросила она. - А где иностранец? - помолчав, сказал отец. - Не знаю. Вы же с ним оставались. Отец пристально посмотрел в глаза дочери. Дочь была в халате и стояла босиком на голом полу. Маленькая капля крови скатилась у нее по ноге и остановилась на большом пальце стопы. Она, не опуская взгляд, запахнулась поплотнее в халат, повернулась и побежала обратно наверх. - Холодно здесь. Укрой свою жену одеялом, - проговорила она и скрылась за дверью. Отец подошел к матери, посмотрел вокруг, чем бы ее укрыть... Взгляд его случайно коснулся зеркала - в нем отражалось разбитое окно таким, какое оно было до исчезновения дыма... Отец резко обернулся к окну настоящему - с тем все нормально: целое. Снова взглянул на зеркало - видение исчезло. Он встряхнул головой, подошел к столу, поднял бутылку "смирновской" - бутылка была пуста. Это его удивило. Он вспомнил про ружье, которое все это время не выпускал из руки, ловким движением преломил его углом - в стволе находились два патрона с пробитыми капсюлями. - Да, это было... - отрешенно произнес он. Батюшка очнулся у ворот своей церкви. Все это время он был в бессознании. Икота его так схватила, что он и не помнил, как добрался именно сюда. Лежал он животом на портфеле с банкой - в неудобной позе. Очнувшись же, повернулся на бок и сел на ступеньку. - Боже праведный, это ж надо так впросак попасть, - сокрушался он. - Зарекался же, старый дурак, не ходить по чужим домам. Батюшка, кряхтя и поохивая, поднялся на ноги. Нащупал под пиджаком у шеи крепкую капроновую веревочку, изрядно затертую, и снял ее через голову. Увесистый ключ от церкви он носил на груди, как крест. Вложил ключ в замочную скважину и повернул два раза - ворота отворились - на него пахнуло сыростью и тленом. - Фу-у, какой дух смрадный! - его аж закачало. - Как будто сюда сто лет никто не входил... Он сделал два шага внутрь и отпрянул со словами: - Царица Небесная! Святые угодники! Что же это тут деется?! Низы каменных столбов церкви и все стены до уровня икон были покрыты плесенью, да и сами иконы затуманились от какого-то налета. В левом углу зияла трещина шириной в ладонь. В гробу лежала старуха, которую до этого священник отпевал два дня, - в истлевшей одежде, с зияющими пустыми глазницами; руки ее, сложенные на груди, в некоторых местах оголились до костей. У священника отнялась рука для свершения крестного знаменья, он оторопью выбежал из церкви, бормоча на ходу: - Нечистая сила, нечистая сила! Чур меня! Чур!.. Ворота за ним закрывались медленно, но под конец набрали скорость и громко хлопнули, лязгнув железом. Труп старухи, лежащей в гробу, рассыпался в прах. Ира укладывала чемодан в багажник машины. Обычная юная девчонка, всегда открытая для перемен, даже если эта перемена - обратная дорога к постоянному дому. Мать прибирала на даче и говорила отцу: - У собаки течка. Кровью закапано и здесь, и около дома! Ты отведи ее побыстрее обратно к бабуле, а то сюда все местные кобели сбегутся. - Отец вышел на крыльцо, посвистел, подозвал Найду. Наклонился к подбежавшей собаке и убедился, что то, о чем говорит жена, - правда. Он прицепил к ошейнику поводок и повел собаку на проезжую дорогу к старым домам. Дым от болота прекратился. С самого утра было все чисто. Жара спала. Дул свежий ветер, подгоняя легкие облака по синему небу. Старушки, озабоченные чем-то, торопились к церкви, но на них мало кто обращал вниманья. Сергей Юрьевич отпустил собаку; она, завидев хозяйку, вырвалась из рук. Найда догнала одну из старушек, начала тереться о ее ноги и вилять хвостом. Старушка обернулась, разглядела Сергея Юрьевича и помахала рукой: мол, все нормально. Неподалеку на обочине дороги он заметил милицейский "уазик". Старший лейтенант указующим жестом дубинки приглашал в свою "упаковку" двух панков и двоих девчонок-панкушек. Те огрызались, грозили "менту" торчащим вверх пальцем, но в машину садились. - Здравствуйте! - подошел Сергей Юрьевич. - Здравствуйте, - ответил старший лейтенант. - Я дачник Рюриков. У нас тут человек исчез... - Кто такой? - Иностранец, Ирвин зовут, из соседнего поселка. - Там же не мой участок. - Понимаете, мы сидели... - За что? - За жизнь... и вообще... - Так, может, он в бегах? - В каких? - Короче, если он "чистый", объявляйте розыск, платите деньги - будем искать. Если нет, то и без вас найдут. - А может, он, действительно, просто сбежал?.. Бог его знает... - засомневался Рюриков. - Жабы, стремайтесь, счас упаковка стронется! - заорал один из панков. - Видите, у нас тут своих иностранцев хватает! - сказал милиционер, садясь в отъезжающую машину. - Вот и отдохнули в выходные, - тяжело вздохнула мать, встречая отца. - Дом закрыт. Поехали. - Я думаю вот что, - объявил отец. Он открыл дверцу машины и, просунув свои ноги под низким рулем "тойоты", уселся. - Если тут колдовство, наваждение, магия, то только от этого иностранца Ирвина. Он виноват, анималист. Он всю кашу заварил. Он мной и руководил. Приборчики, дымы, шумы - шоумэн поганый. - Перформенс! - подначивала дочь с заднего сиденья. - А потом сам и сбежал... Логично? - отец тронул машину с места. - А может, он как барон Мюнхаузен, вместо ядра улетел на твоих дробинках? - серьезно издевалась дочь. - Ересь, сказки. Да что с вами, бабьем, спорить!.. "Тойота" медленно выруливала на гравийную дорогу. Навстречу ей, тоже не спеша, катил все тот же милицейский "уазик". Машины благополучно разъехались. Ира почувствовала взгляд и невольно обернулась. Родя смотрел на нее через заднее стекло "уазика". Он пытался еще раз увидеть ее глаза. Отец включил радиприемник. В салоне "тойоты" зазвучала старинная протяжная задушевная песня. Низкий женский голос объяснялся в любви девушке: "Поедем, красотка, кататься-а-а? Давно я тебя-а поджидал..." КОНЕЦХрамцов Сергей. |
| ||||
| ||||||
copyright 1999-2002 by «ЕЖЕ» || CAM, homer, shilov || hosted by PHPClub.ru
