Делирий М.

УЖАС МАЛЕНЬКОГО ОСТРОВА

триллер, начало

— Тебе письмо из России, — произнесла Сабина, входя в квартиру с почтой в руках.

— От мамы, — взглянул на письмо Игорь. — Только она может в наше время предаваться эпистолярному жанру, когда прекрасно работает телефонная связь.

— Телефонная связь Германии с Россией стоит недёшево.

— Пара минут живого общения стоят этого, — возразил Игорь и погрузился в чтение.

— Что она пишет? — прощебетала Сабина.

— Давай-ка, прочитай сама.

— Не шути. Ты же знаешь, что я ещё плохо знаю русский.

— Она пишет, что тётя Полина за последнее время очень сдала, и просит нас приехать погостить у неё напоследок.

— Что значит, напоследок?

— Повидаться на прощанье, — перед смертью то есть.

— Но, я её совсем не знаю... да и волокита, — поезжай один. Я думаю, приглашая нас, она подразумевала тебя одного.

— Ну, раз ты не хочешь, то.... Отказать ей в этом с моей стороны будет большой неблагодарностью. Я так прекрасно, когда был школьником, проводил у неё летние каникулы. А как я рыбачил с её сыном Борисом! Как с тётей, так и с ним я не виделся сто лет.

— Вот и прекрасно. Съезди, попрощайся с тётей и заодно повидайся с Борисом, но и не забудь, что я буду скучать.

— Поехали вместе.

— Ну... оформление визы, дополнительные расходы на дорогу.... Нет, лучше поезжай один, но не слишком задерживайся.

— Слушаюсь и повинуюсь! — отрапортовал Игорь, радуясь, что так, довольно легко, удалось получить согласие жены на его поездку в Россию без её сопровождения.

В день отъезда Игорь приехал в аэропорт с женой и, не отпуская такси, они попрощались. После десятиминутного ритуала, Сабина уехала. Ей нужно было на работу.

Прибыв в Санкт-Петербург и погостив лишь сутки у родителей, Игорь купил билет на самолёт до Челябинска. Спустя двое суток после вылета из Мюнхена, он был на Урале. Борис встретил его, и, взяв такси, они отравились в Чебаркуль, маленький городок находящийся в 80-ти километрах от Челябинска.

— Борис, ты не собираешься жениться? Тебе уже перевалило за сорок, — спросил Игорь, покачиваясь на заднем сиденье.

— После смерти матери, придётся. Кто-то же должен будет обо мне заботиться.

— Тётя так мечтала стать свидетелем твоей женитьбы.

— Ты же понимаешь, что после смерти отца я стал монополистом её любви. Мне так прекрасно жилось под крылышком её заботы обо мне.

— Ну а подруга то у тебя хоть есть? Или, как и прежде, твоя подруга — рыбалка?

— Подруга есть. За это не беспокойся.

Преодолев восемьдесят километров по далеко не лучшим дорогам и прибыв в городок с пятидесятитысячным населением, гость столкнулся с сюрпризом. Представляя тётю лежащей в постели на смертном одре, гость из Германии застал её на ногах и в бодром здравии.

— Узнав, что ты, Игорь, приезжаешь, я почувствовала себя лучше, — прочитав недоумение на лице гостя, да и своего сына, пояснила тётя Полина. — Бог счёл, что мне ещё рано умирать.

После ужина, обмена новостями, разговоров о жизни; когда стрелки часов показывали двадцать три часа, тётушка отправилась спать к себе в комнату. Мужчины же продолжили беседу, потягивая вино.

Закрыв комнатную дверь, Борис включил негромко кассетный магнитофон, вставив кассету с альбомом "Ram" Пола Маккартни. Он знал, что гость любит музыку семидесятых.

— О! Какая музыка... — Игорь расплылся в улыбке. — Раз обстановка у вас оказалась вовсе не мрачной, то, будем считать, что я приехал просто погостить.

— Это же прекрасно! И так, какие у редкого гостя, есть пожелания?

— Борис, конечно же, — рыбалка! — не задумываясь, выпалил Игорь.

— Отлично! У меня ещё два дня выходных. Завтра идём на озеро Чебаркуль, увидишь мою новую лодку.

— А послезавтра, поедем на Кисегач.

— В или на?

— На!

— Тогда, на Большой Кисегач.

— Да, верно. На озеро Большой Кисегач. Кое-что начинает уже забываться.

— Но, там клюёт хуже, да и лодки у меня там нет.

— А можно в Кисегаче взять на прокат моторную лодку или катер?

— Сейчас всё можно, были бы деньги.

— Не думай о деньгах. Я оплачу.

— А зачем тебе катер?

— Хочу съездить, половить рыбу в те места, — мечтательным голосом произнёс Игорь, — где рыбачил с моим дедом в детстве. Помнишь залив "Ольховка"? На вёслах туда не дойти.

— Не смею отказать гостю, — с некоторой неохотой согласился Борис.

— Так ты найдёшь лодку с мотором?

— Раз есть заказчик, который это оплачивает, то, конечно же, найду. А ты хочешь непременно с мотором?

— Да. Потому что хочу непременно съездить на тот край озера.

— Но ты учти, что там Ильменский заповедник и на моторах там ходить запрещено. Нас может прихватить тамошний лесник.

— Мы немного не дойдём до "Ольховки", выключим мотор и дальше пойдём на вёслах. Ну а даже, если... то штраф леснику, я так же беру на себя.

— Хорошо. Ну, это послезавтра, а завтра на Чебаркуль, — как о чём-то очень родном, произнёс Борис. — Давай спать. Завтра подъём ранний, в... в четыре, нет, ладно, в пять часов.

— Э-э-э, ты что, с ума сошёл! Никаких "ни свет ни заря". Зачем себя насиловать. Встанем как более-менее нормальные люди, часов в семь, а в восемь будем уже на озере.

— Сомневаюсь, что мы за час успеем собраться и дойти. До озера не менее тридцати минут хода. Да ну ладно, — согласился Борис и, осушив бокал, взялся за будильник.

Утренний подъём был несколько тяжёл. Сказались непродолжительный сон и выпитые три бутылки вина. Но как только Игорь и Борис, одетые явно не для похода на званый вечер и нагруженные рыболовными причиндалами вышли на утренний воздух, их головы выздоровели. Не уложившись в намеченный час, так как забыли с вечера приготовить тесто для насадки, да и вообще не приготовив ничего заранее, они смогли сесть в лодку лишь полдевятого. Пока дошли до борисовских рыболовных мест, то оказались готовыми к рыбалке лишь в девять.

— Девять часов, — констатировал Борис, — клёв скоро закончится.

— Не переживай. Лично для меня важен процесс, а не рыба. Я удовлетворюсь, даже если мы поймаем с тобой только пару пескарей. А утро на озере и окружающая красота?! Уже этого достаточно!

— Игорь, ты не рыбак!

— Согласен.

— Хо, а когда я тебя спросил о пожеланиях, что услышал: "Конечно же, рыбалка!" — Борис артистично поднял правую руку, оторвав её от весла, и лодка пошла чуть левее.

— О, какой чудный островок! Давай пристанем и позавтракаем.

— Что? Позавтракаем? Ты что уже проголодался? Лишь полтора часа назад...

— Я, говоря, позавтракаем, — прервал Бориса Игорь, — имею в виду выпить. Мы же прихватили с собой. Давай пристанем к этому островку. Какое чудо! Какова его площадь? Сто квадратов, не более.

— Эх ты, рыбак, — улыбаясь, произнёс Борис и направил лодку к острову.

Выгрузившись на остров, рыболовы достали из рюкзака вино и на закуску яблоки.

— А с какой стати ты называешь выпить — позавтракать? — спросил Борис, вкручивая штопор.

— Это так — шутка. Жил в своё время собиратель народных песен и сказаний некто П. Якушкин. Ну и был он большой любитель спиртных напитков. Пришёл он однажды по приглашению к графу Строганову, и явился к нему уже навеселе. Граф, увидев его, спросил: "Да вы, кажется, уже позавтракали?" "Позавтракать не позавтракал, а чуточку выпил", — отвечает Якушкин. — "Что же теперь будем делать?" — спрашивает граф. "Выпьем ещё чуточку!"— был ответ Якушкина.

— Ха-ха! Ну, давай позавтракаем, — и Борис поднял свой стакан.

— Посмотри сколько вокруг лодок: там, там, там. Нет, что не говори, а на Кисегаче интереснее, романтичнее. Озеро, во-первых, гораздо больше, а проживает по его берегам народу куда меньше чем здесь. Южный, западный и северный берега практически не заселены — заповедник. А острова...их там кажется три, так и стоят?

— Конечно. Куда ж они денутся.

— Самый большой, он как раз недалеко от Ольховки, как называется, Донской?

— Раньше назывался так, а теперь Лесничий.

— Это почему?

— Лесник там жил. А сейчас там дом его заброшенный стоит.

— До середины семидесятых я рыбачил там с дедом и на острове том высаживался. Никакого дома там не было. Лесник жил на берегу.

— Так сколько ж лет минуло, а? — спросил Борис.

— Четверть века.

— Во! Лесник поселился, там, в середине восьмидесятых. Но не тот, что был в бытность твоих каникул. Тот умер, а новый решил уединиться с семьёй на острове. Ему то что? Он лесник, ему можно было разъезжать в заповеднике на моторе. Катер у него был. Так что расстояние до берега в километр для него было не расстояние.

— А где он теперь?

— Дети выросли и разъехались, старуха его умерла, а он, прожив на острове один года два, исчез.

— Как это?

— Ну... считают, что утонул. Однажды нашли его лодку в километрах двух от острова, стоящую на якоре. Водолазы искали, искали, да так и не нашли. Предполагают, что подводное течение унесло его в сторону санатория, к местам двойного дна. А там его, видимо, затянуло под первое дно, и он так там и остался.

— А что значит "двойное дно"?

— Это когда над дном образуется ещё одно состоящее из густо растущих и сплетённых между собой водорослей. Это верхнее дно не соприкасается с нижним, а держится над ним в нескольких метрах. Между ними прослойка воды. Ни один водолаз не рискнёт проникнуть в прослойку между двух дон. Слушай, мы будем сегодня рыбачить или нет?! — Борис начал грузится в лодку.

— А если водолаза пристегнуть к металлическому тросу, чтоб потом, если он не сможет всплыть, вытянуть?

— Да кому это нужно? — махнул рукой Борис.

— А случилось это когда?

— Что?

— Я имею в виду, когда он исчез?

— Ах... чёрт, сразу и не вспомнишь. О, ну да, — в первое лето после развала союза.

— А как это он, сидя в лодке, утонул?

— Ты меня спрашиваешь?

— Кажется тебя, — оглянувшись по сторонам, с серьёзным лицом ответил Игорь.

— Ххххх, ну откуда ж я знаю? Предполагают, пьян был слишком, или сердечный приступ... ну и свалился в воду, когда рыбачил. Может, голову напекло? Да далось тебе это!

Солнце золотило блёстками водную гладь, мирно пригревая. Изнутри согревало вино, воздух ласкал ароматом озера, а едва покачивающийся поплавок из гусиного пера гипнотизировал сознание. Блаженство наполняло душу. Воспоминания многолетней давности покалывали ностальгией по детству и юности. А мысль о том, что завтра предстоит посещение мест связанных ещё в большей степени с детством, наполняло трепетом.

Наловив с десяток окуней и плотвичек, рыболовы в полдень вернулись домой. Проходя по городу, жившему уже своей суетой, им несколько раз повстречались знакомые Бориса и каждый раз на вопрос: "Сколько натаскали?" или "Как рыбалка?" Борис небрежно отвечал: "Да так не очень. Поймали килограмм с пять".

— Рыболовные байки? Мы же вытащили с килограмм не больше, — удивился Игорь, в конце концов.

— Для престижа, — пояснил Борис.

— Эх вы, рыбаки, — пропела тётушка, увидев улов. — А я, Игорь, напекла чебуреков. Ты же, я помню, их очень любишь.

— Тёть Поль, спасибо. Решили меня побаловать, как тогда, в былые годы, — усаживаясь за кухонный стол, благодарил Игорь, и, наблюдая как маленькая старушка суетиться у плиты.

— Василий, здравствуй, — донёсся из комнаты голос Бориса, он говорил по телефону, — не сдашь ли завтра на прокат свою моторную лодку? Родственник к нам приехал из Питера, хочет завтра прокатиться в сторону заповедника и порыбачить там. Вспомнить молодость. Что? Лесник? Да мы осторожно. Ну что ж, заплатим штраф. А ты, сколько возьмёшь за лодку с бензином? Чего?! Побойся Бога! Игорь! За лодку просят двадцать долларов!

— Долларов у меня нет. Предложи двадцать марок.

— Василий, — двадцать марок. Согласен? Игорь, каких, — финских?

— Немецких.

— Немецкие устроят? А ты думал! Порукам? Спасибо. Когда? Игорь, когда, утром?

— Нет, нет — вечером!

— Вечером. Я думаю часов в шесть тогда. Договорились. До завтра. Ну, Игорь, готовь тридцать марок, — входя на кухню, помпезно произнёс Борис, — всё в порядке!

— Отлично! — просиял гость.

* * *

На следующий день рыболовы протрясясь в автобусе с полчаса, прибыли в санаторий Кисегач, стоящий на берегу озера Большой Кисегач. Навьюченные нетяжёлыми рюкзаками и складными бамбуковыми удочками они зашли к владельцу моторной лодки, жившему в районе частных жилых построек недалеко от берега озера.

Пройдя с нанимателями до сарайчика-гаража стоящего у самой воды, Василий выгнал лодку, получил деньги и объяснил, как пользоваться мотором: где находится бензокран, где трос стартёра.

— Когда вернётесь, затащите лодку в гараж и занесёте ключ ко мне домой.

— Сделаем всё, как полагается, — пообещал Борис и дёрнул шнур кикстартера. Мотор взревел, и сизый дымок поплыл над водой. Василий пожелал им удачной рыбалки и не попасться леснику. Борис дал газ, и нос лодки поднялся над водой.

— Сколько примерно до Ольховки?! — перекричал шум мотора Игорь, когда лодка набрала скорость.

— Не знаю точно, минут тридцать ходу, может чуть меньше. Я не знаю. На моторе туда ни разу не ходил.

— А на вёслах?

— Тоже не ходил, но думаю часа два не меньше.

Вечер купался в солнечном тепле. Ветер, не смея нарушать эту идиллию, спрятался где-то за горами за лесами. Зеркальная гладь озера позволяла развивать максимальную скорость. Игорь, осматриваясь вокруг, проводил взглядом по густому лесу стоящему вдоль левого берега, по трём островам, — мал мала меньше, видневшимся вдали и по казавшемуся бескрайним лесу противоположного берега. Созерцая красоту и вдыхая запах озера, он чувствовал, как сознание его наполняется воспоминаниями, как грудь полниться восторженностью и вместе с ней щемящей тоской по ушедшей юности, что не возможно вернуться, хотя бы ненадолго, в те годы, встретиться с ушедшими дорогими тебе людьми; порыбачить в Ольховке, к которой сейчас приближаешься, но как тогда, с дедом.

Игорю удастся сейчас поностальгировать: он опять, как в те далёкие годы детства, двадцать шесть лет назад, будет рыбачить здесь с Борисом, но... это уже не то. Игорь и Борис здесь, а дед? Он уже давно ушёл, да и Борис уже с проседью и морщинами. А он сам, Игорь, хоть и выглядит много моложе своих лет, далеко уже не юноша. Но, озеро и окружающие его леса кажутся те ми же, что и тогда. Они ещё стойко выдерживают наступление цивилизации. Какая мощь у здешней природы! Это тебе не Германия, в которой леса сродни городским паркам. Исходи их вдоль и поперёк — всё равно не найдёшь ни единого клочка дикого леса, — леса хранящего в себе тайны. А в России — леса на десятки, сотни километров, натуральная природа, дикая, настоящая, с таинствами!

Игорь почувствовал, как навернулась слеза, — проснулась сентиментальность. Он полез в рюкзак и достал полуторалитровый термос с вином. Налив в алюминиевую крышку-кружку, показал жестом Борису, что воспоминания тронули сердце, — выпил. Через несколько мгновений, почувствовав воздействие напитка, повернулся лицом по ходу и, устремив взгляд в даль распростёр в стороны руки, обнимая до боли знакомые и близкие сердцу места. Залив Ольховка стремительно приближался. Игорь улыбался, и в глазах его блестела влага.

Когда до залива осталось метров сто, Игорь вспомнил, что они идут с мотором. Видимо, Борис тоже был растроган воспоминаниями и забыл про мотор и заповедную зону.

— Глуши! — крикнул Игорь, махнув рукой.

Борис хлопнул себя ладонью по лбу и заглушил мотор. Лодка, опустив нос, пошла по инерции. Эхо стало быстро уносить последний отзвук мотора, и на окружающий эфир быстро и мягко начала опускаться тишина. Через несколько мгновений стих плеск воды за бортом, лодка почти остановилась, и стало слышно, как тишину стали прорезать голоса птиц.

— Где бросим якорь? — спросил Борис.

— Там, невдалеке от камышей, — указал рукой Игорь, — мы с дедом в основном там рыбачили, если сюда приходили. Боже, какая сказка вокруг! Бросай якорь здесь. Давай выпьем.

— А за что пить будем? Мы ещё ничего не поймали, — Борис лукаво взглянул на компаньона.

— За воспоминания, за то, что удалось, как бы вернуться назад.

— А ведь точно: я живу в этих краях, а именно здесь, не был ни разу с тех пор, что и ты. Прошло двадцать шесть лет, а мне кажется, что здесь всё по-прежнему.

— И мне так кажется. Всё без изменений, лишь мы другими стали да родственники наши ушли навсегда. Машина времени не совершенна.

Плюхнувшийся в воду якорь зафиксировал лодку примерно в середине небольшой заводи. Поплавки из гусиных перьев воткнулись в воду. Борис, как заядлый рыбак, сразу же приковал свой взгляд к красной чёрточке. Игорь же поглядывал на своё перо лишь украдкой. Он больше любовался окружающей природой.

— А дом лесника, который жил на острове, не виден отсюда? — неожиданно задал он вопрос Борису. Тот, глянув в сторону острова, согласился, что из Ольховки дом не виден.

— Во сколько мы отчалим назад? — вновь спросил Игорь.

— Последний автобус в Чебаркуль отходит без пяти десять. Чтобы на него успеть, мы должны пойти назад, — Борис задумался, — минимум за час десять. Без пятнадцати девять стартуем назад. Что это за рыбалка?! Полтора часа всего!

— Борис, суть не в пойманной рыбе, а в процессе: в романтике, в воспоминаниях, в сентиментализме.

— А-а-х, — Борис махнул рукой.

— Перед тем как поплывём назад, давай подойдём к такому месту, чтобы было видно жилище лесника-отшельника. Хочу взглянуть на эту экзотику.

— Тогда надо сниматься с якоря ещё раньше. Придётся передвигаться на вёслах. Мне как-то не хочется, чтобы лесник, живущий на берегу недалеко от сюда, поймал нас.

— Хорошо, снимемся с якоря раньше.

— Нет, ты не рыбак!

— Почему? Я просто хочу убить двух зайцев.

К намеченному времени снятия с якоря, клёв был такой, что рыболовы романтики чуть не позабыли о намеченных планах. Но Игорь вовремя опомнился и заторопил Бориса, который готов был быть съеденным комарами, чем покинуть место рыбалки в разгар клёва.

Но вот из воды показался толстенький металлический блин небольшого диаметра, служивший якорем. Он перекочевал к носу лодки.

— Ты умеешь грести?

— Думаю да. Но, по правде сказать...

— Понятно. Давай поменяемся местами, — предложил Борис, — у нас мало времени.

Минут через десять, как он налёг на вёсла, лодка обогнула небольшой мыс и остров ставший видимым под другим углом, показал тёмный бревенчатый дом.

При первом же взгляде на него становилось ясно, что дом этот заброшен. Он стоял на возвышенности и был обращён к берегу той своей частью, в которой имелись дверь и выше два окна. Эти проникающие внутрь дома отверстия чернели, как носовая и две глазные впадины черепа. Заросшая дорожка, ведущая от дома к берегу, была еле заметна. Она подходила к мостку, который служил когда-то пристанью. Сосны стоящие вокруг охраняли эту мрачную застывшую постройку и укрывали её с трёх сторон от ветра и человеческих глаз.

Взглянув на дом, на его хмурые стены, на дикий кустарник, взявший в кольцо бывшее человеческое обиталище, на тёмные окна — Игорь почувствовал некоторое смятение. Откуда-то из глубин подступил лёгкий страх и в то же время любопытство. Столкновение этих двух чувств вылилось в желание окунуться в некие таинства, почувствовать сказочность дикой природы. Эта совокупность начала по-детски ассоциироваться с бабой-Ягой, лешим, кикиморой и с чем-то ещё, что не улавливалось сейчас сознанием, но начинало притягивать. Игорь ощутил, как в нём вдруг вспыхнуло желание: во что бы то ни стало побывать на этом необитаемом острове, насладиться загадками, которых его сентиментальная романтическая натура не могла сыскать в перенаселённой Германии.

— Всё! Экскурсия закончена, — разорвал тишину голос Бориса. — Уходим за мыс, заводим мотор и в Кисегач. Как там, в кино было — цигель, цигель ай люлю!

Поскрипывали заключины, — казалось, это скрипит механизм, движущий занавес, постепенно закрывающий от взора таинственный дом. Почему — таинственный? Хм. Причуда. "Нет, — думал Игорь, — энтузиазм не даст мне покоя".

— Ты завтра работаешь?

— К сожалению, — воскликнул Борис.

Через некоторый промежуток времени взревел мотор, и гуд его слился в единый аккорд. Раздвинув тишину, моторный зуд начал удаляться, а след лодки стали накрывать волны. Заключительным созвучьем легла тишина.

На следующий день, когда Борис уходил утром на работу, Игорь договорился с ним, что ближе к вечеру приедет к нему.

Но у Бориса на работе случилась неожиданность. Он работал дежурным администратором в санатории, и директор попросил его отработать сутки, — заболел администратор, который должен был подменить его. После этого непредвиденного дежурства, Борис получал два дня выходных.

Выслушав эти объяснения по телефону, Игорь, тем не менее, всё равно собрался приехать в санаторий. У него моментально созрел план, и заключался он в посещении острова с заброшенным домом, в одиночку. Борис с его неромантичностью и слабым энтузиазмом, был своеобразным тормозом для игоревской сентиментальности. Теперь представился случай.

Борису по телефону он сказал, что не приедет к нему, чтобы не возвращаться потом поздно вечером одному назад.

* * *

Приехав к четырём часам в санаторий, Игорь сразу направился к владельцу моторной лодки.

— О! Вы опять решили порыбачить? — увидев гостя, воскликнул Василий. — А я вот только что пришёл с работы. Могли б и не застать. Что же Борис не позвонил? А где он?

— Я сегодня один. Борис дежурит в санатории сутки. А я, будучи отдыхающим, хочу ещё раз съездить в те края.... В Ильменский заповедник.

— А снасти ваши где? — изумлённо спросил Василий, видя, что наниматель лодки налегке.

— Я рыбачить не буду. Я хочу лишь, так сказать, погулять там. Подойдя поближе к тем местам, заглушу мотор и пойду на вёслах. Обойду заводи, и заливчики, где когда-то рыбачил с... ну да, и с дедом и с Борисом и с дедом и Борисом вместе. Знаете ли, много лет здесь не бывал — ностальгия.

— Ностальгия? — переспросил "пахарь" Василий, а, ну да, конечно...

— Тоска по родине, по прошлому, — подсказал Игорь.

— Такса та же, — опустив глаза, сказал Василий.

— Прекрасно. Ничего не имею против.

Они ударили по рукам. И Василий передал ключ от сарая-гаража. Но, взглянув на ноги Игоря, обутые в кроссовки, изумился:

— Да как же вы в кедах-то? Двери гаража ведь в воде!

— Не переживайте. Я их сниму и засучу брюки.

— Хм. Вот они — городские — сапог резиновых стесняются, — пробурчал хозяин лодки. — А раков не боитесь? Сейчас, к вечеру, они начинают уже выползать из-под берега.

— Сказать честно, боюсь. Но буду смотреть внимательно. Вода чистая, прозрачная.

Получив свои тридцать марок, хозяин лодки отдал ключ. Минут через сорок после прибытия в санаторий, в которые вошли и ходьба и дебаты, Игорь, сидя в лодке, заканчивал шнуровать свои кроссовки. А несколькими моментами спустя, взревел мотор, и лодка понеслась в сторону Ильменского заповедника.

* * *

Игорь подошёл к острову со стороны противоположной заброшенному дому. Воткнувшись носом лодки в песок и выпрыгнув на берег, он ещё немного, как смог, затащил лодку на сушу. Подходить к пристани, которая была рядом с домом, но напротив берега, на котором стоял дом нынешнего лесника, он не решился. Сделав несколько шагов, Игорь оглянулся на лодку. Та была на пол корпуса на берегу. "Приливов-отливов здесь нет, — никуда она не денется", — подумал он и направился в глубь острова.

Остров, самый большой из трёх, находящихся в этой части озера, был не велик: в длину метров сто, и в ширину метров шестьдесят.

Углубившись немного в лес острова, Игорь вдруг замер, увидев нечто. Увиденное было чьей-то могилой. Подойдя к холмику, Игорь прочитал: Василиса Павловна Шляхтина, 1931 - 1990.

Кто же это? Если, как говорил Борис, лесник утонул в девяносто втором, а до исчезновения он прожил два года один, то, выходит... что здесь похоронена его жена. Смотри-ка, не захотел её хоронить где-то на кладбище, а похоронил здесь, рядом с домом. Факт, указывающий на сильную привязанность.

Вдруг Игорь вздрогнул, — мимо бесшумно пробежала огромная тень.

Неожиданно для себя он испугался, но, машинально подняв глаза к верху, сквозь кроны сосен увидел, что небольшое облако перекрыло солнечный диск. "Что происходит, — удивился Игорь, — с чего это я стал таким пугливым?" Сделав два десятка шагов, он увидел, показавшийся из-за пригорка заброшенный дом, и в этот миг почувствовал, как его романтическое настроение вверглось в лёгкое уныние.

Приближаясь к дому с тыла, он увидел несколько хозяйственных построек. Они так же, как и дом имели понурый заброшенный вид: открытые покосившиеся двери, зияющие чернотой оконца и дверные проёмы.

Взгляд упал на стоящий чуть в стороне колодец. Подойдя, Игорь заглянул в него. Огромный паук раскинул там свою сеть. Игорь прошёл к воде. На берегу валялось несколько ржавых консервных банок минимум прошлогодней давности. Следов недавнего посещения острова людьми не было видно.

Подойдя к дому со двора, Игорь неожиданно оглянулся, и заметил некую тень мгновенно исчезнувшую за дальним сараем. Внутри шевельнулось что-то, — по коже головы пробежали мурашки. Подозрение, что кто-то есть на острове, и следит за ним заполнило его сознание. Он не решился заходить в дом, решив пройти сначала по берегу вокруг острова, и совершенно открыто осмотреть его и удостовериться, что кто-нибудь не пристал к острову с другой стороны.

Может это лесник, оказавшийся здесь одновременно с ним, решил понаблюдать за нежданным гостем?

Обойдя пол острова, Игорь подошёл к своей лодке. Забравшись в неё, он открыл "багажник", подняв доску заднего сиденья и обрадовался, найдя там фонарик, который понадобиться в доме. Взяв его, он продолжил обход острова. Солнце мирно грело, редкие голоса птиц мягко прокалывали тишину дремавшую на острове. Водная гладь, чуть тревожимая всплеском рыбёшки, чуть слепила солнечными блёстками.

Оказавшись у пристани и не найдя ничего примечательного, Игорь поднялся по заросшей дорожке к дому. Его шаги переплелись с жужжанием шмелей и стрекотом кузнечиков.

У двери он обернулся и глянул вдаль, на дом лесника, стоящий на берегу примерно в километре, может чуть ближе. Заметить человека с такого расстояния можно, только если специально для этого вглядываться. "Ну что я об этом думаю, остров же не является запретной зоной".

Увидев, что висячий замок отсутствует, Игорь попытался открыть дверь главного входа, но она оказалась запертой изнутри. Пришлось обойти дом.

Дверь, ведущая в дом со двора, так же не имела висячего замка, но со скрипом и, царапая низенькое крыльцо, открылась. Пахнуло запахом сарая.

Игорь поднял фонарик. Узкий луч забегал по тёмному предбаннику. Дверь, ведущая из прихожей в глубь дома, была открыта. Большая комната была тускло освещена, пробивавшимися сквозь рассохшиеся ставни, солнечными лучами. Наполненная туманом рассеянного света комната не внушала никаких тёмных мыслей и нога, занесённая над порогом, собралась сделать шаг в сумрак.

И вновь возникло ощущение присутствия кого-то сзади. Холод пробежал по спине, захватив грудь и быстро поднявшись, пошевелил волосы. За коротким мигом паралича последовал мгновенный поворот головы, но взгляд схватил лишь безжизненные хозяйственные постройки. Всё было недвижимо: стволы сосен, грязно-жёлтые прошлогодние иголки, покрывавшие землю, кусты, трава, воздух. Обругав себя за нагнетание суеверного страха, при помощи своей мнительности, Игорь вошёл в дом.

Пытаясь успокоить себя объяснениями, что ничего устрашающего не обнаружено, он всё же закрыл за собой скрипящую и скребущую дверь.

Первые же шаги внутри дома, были ознаменованы скрипом половиц, возвещая о госте. Как только поступь замирала, из тёмных углов стремглав нападала тишина и, парализуя всё звуки, оставляла лишь для своей забавы пожужживать несколько мух, накручивающих круги в солнечном тумане.

Осмотрев кухню, в которой не было ничего кроме четырёхконфорочной дровяной чугунной плиты, и две абсолютно пустых комнаты первого этажа, искатель романтики, увидел лестницу ведущую наверх. Неожиданно мысль, толкнувшая было его к лестнице, застряла в тисках здравого рассудка, словно человек протискивающийся между досок в заборе. Вновь, как совсем недавно, он наводнился ощущением присутствия кого-то рядом. Но неожиданное открытие позволило ему успокоиться: пыль покрывавшая ровным слоем пол оставила отпечатки его кроссовок, указывая на то, что здесь, кроме него, не было никого уже давно. Включённый фонарик осветил лестницу. Ступени, покрытые серым нетронутым бархатом, уводили на неизведанный верх.

Через мгновение они заскрипели под тяжестью шагов. Игорь, освещая быстрыми движениями фонарика ступени и пространство впереди себя, медленно поднимался. Лестница, состоящая из двух пролётов, выходила на широкую площадку, в противоположной стене которой имелся дверной проём. Дверь, в верхнюю комнату, была открыта и, как и нижние комнаты, она была освещена тонкими лучами света, пробивавшимися сквозь щели в неплотных рассохшихся ставнях. Скользнувший по площадке луч замер. Игорь обомлел. На полу стоял глиняный горшок, из которого торчало растение показавшееся ему как Daphne mezereum. В заброшенном доме, почти без света, и совсем без воды? Нет, это уже экибана. Пучёк длинных веток отходящих по окружности от ствола, чуть торчащего из земли, поднимался вертикально. Ветки были усыпаны пупырышками словно присосками и походили на щупальца осьминога.

Эта Daphne mezereum была слишком уж больших размеров, достигая высоты, вместе с небольшим горшком, не менее полутора метров, ассоциируясь в сознании её увидевшего, как гигантский полип из старых морских преданий. Побежавший по площадке вновь луч фонарика обнаружил ещё одного обитателя заброшенного дома. Это был опять же глиняный горшок с землёй, но из него торчал лишь пенёк сухого стебля.

Как только Игорь вступил на площадку, он сразу же почувствовал упадок духа. Но это чувство было отлично от того, что он испытывал снаружи. Вдруг ему показалось, что в темноте за горшком что-то лежит, и, посветив в то место, он отодвинул ёмкость с землёй.

Показалось.

Но в этот момент Игорь почувствовал усилившееся смятение. Сдвинув горшок немного в сторону, Игорь почувствовал дополнительный прилив смятения, которое начало уже граничить с неподдельным страхом, — страхом исходящим непонятно от чего. Застыв, он прислушался, но услышал лишь жужжание мух. Он прошёл в верхние комнаты.

"Или я чувствую чьё-то приближение ко мне, — думал он, — или сам приближаюсь к чему-то, или..." Неожиданная мысль заставила его выйти вновь на лестничную площадку.

Взглянув на горшки, он передвинул один с сухим обрубком на метр, в сторону "осьминога". И в следующее же мгновение почувствовался приступ страха. Отодвинув горшок назад, — почувствовалось облегчение.

Подвигав горшки, относительно друг друга, Игорь ощутил множество различных состояний: страх, любопытство, депрессию, азарт, смятение, нарушение координации, жалость, опьянение, состояние истерики. Искатель экзотики был поражён этим открытием. В конце концов, отодвинув горшок с пеньком на максимальное расстояние от "осьминога", почувствовалось облегчение. Романтик улыбнулся и продолжил осмотр комнат верхнего этажа.

Обойдя все четыре небольшие комнаты, Игорь не нашёл ничего кроме пыли. Вернувшись в комнату смежную с лестничной площадкой, он остановился прислушиваясь. Что это? До его слуха отчётливо доходил странный звук. Источник его явно находился рядом. Звук был похож на несильные, хлёсткие удары, будто хлестали веткой по чему-то твёрдому. Игорь напряг свой слух, и холод пробежал по его спине. Но, может это крыса, или ещё какой зверёк?

Резко выйдя на площадку, Игорь сразу же направил луч фонарика в самое тёмное место.

Там не было ничего кроме горшка с сухим черенком. Но странный звук тут же стих. Последняя его нота донеслась со стороны "осьминога". Повернувшись к растению резким движением, Игорь осветил его. Увиденное удивило и напугало. Стебли Daphne были широко разведены в стороны, словно раскрытый бутон цветка. Они не двигались. Но догадка, промелькнувшая в голове искателя приключений, испугала его. Никто иной, как это растение хлестало ветками по стене! Оно вполне может до неё достать. Выходит что этот "осьминог" не совсем растение... возможно, нечто среднее между растением и животным?

Медленно до Игоря стало доходить нечто. Несколько мгновений спустя это нечто переросло в тошнотворное состояние. Мозг наполнился тупой болью.

Одна идея озарила на миг сознание: этот "осьминог" посылает в эфир ультразвуковые сигналы. Они не осязаемы ухом, но оказывают на человека сильное воздействие. Не иначе! Как шальная пуля пронеслось в мозгу: сила воздействия зависит от взаимного расположения горшков!

Игорь схватил горшок с сухим отростком и быстро поставил его в центр "осьминога". Стебли растения мгновенно сомкнулись. Эта хватка походила на то, как захватывает муху Dionaea muscipula, смыкая мгновенно челюсти своего листа-ловушки.

Тошнотворное состояние стало отступать, но, на смену ему стало расти нервное напряжение и, как будто страх стал закрадываться в сознание. Игорь отошёл и прислонился к стене. Снизу донёсся звук...

В тишине дома было отчётливо слышно, как заскрипела, медленно открываясь, дверь, которую Игорь сам с силой прикрыл, после того, как вошёл в дом.

Страх, захлестнувший его в первое мгновение сильной волной, чуть откатился, отогнанный мыслью, что это лесник с берега. Он заметил его и решил узнать, что он тут делает. Ничего страшного, ведь лесник его не съест, успокоил Игорь себя и попытался придумать ответ. Но спустя несколько секунд последние мысли разбежались, и разум оцепенел. На короткий момент пустота заполнила сознание. На стене лестничной площадки, пролётом ниже, неожиданно освещённой слабым светом, появилась человеческая тень. Кто-то начал поднимался по лестнице. Но! О, ужас! Под человеком не скрипели ступени!

В ногах почувствовалась судорога, и они, подкосившись, с трудом стали удерживать тело. Глаза, расширившись от нахлынувшего ужаса, впились в тень, которая медленно поднималась по лестнице. В следующий миг чудовищный трепет потряс наблюдателя.... Своими очертаниями тень показывала, что у неё в руках огромный тесак, похожий на мачете. Неизвестный приближался, и по-прежнему молчали доски, не чувствуя его тяжесть.

Страх стал расти и, расширяясь заполнять тело, давя на стенки груди изнутри, поднимаясь к горлу и окутывая сердце трепетом, выжимая из него боль.

В следующие секунды грудь уже не могла дышать, и в голову ударил жар. Неведомая энергия подкатила по шее к лицу, нажав снизу на мозг и, выдавив, чуть наружу глаза, которые, задрожав, стали терять верхнюю видимость, как если бы на них чуть опустили некий занавес. Нечто подкатывающее к гортани требовало крика, вопля, но спазм блокировал голосовые связки, создав иллюзию застрявшего в горле небольшого шара. И все эти составляющие адреналиновой передозировки начали душить.

Тем временем тень достигла площадки между лестничными пролётами. Обезумившие глаза романтика увидели, наконец, фигуру, что отбрасывала страшную тень. Это был старик, всё говорило об этом. Он двигался уверенно, но колени его подгибались. Одет неведомый старче был просто: в тёмные широкие штаны и в дождевик. Капюшон был поднят, но фонарь, по виду керосиновый, бывший в его левой руке, отбрасывал снизу свет, дьявольски освещая его бескровное лицо. Его глубоко ввалившиеся глаза были тусклы, и смотрели не двигаясь, куда-то мимо Игоря. Чуть сардоническая ухмылка на лице старика говорила, что за мутными безжизненными глазами скрывается смерть...

Как только старик вступил на ступени второго лестничного пролёта, безумное оцепенение дало трещину, и до смерти перепуганный романтик ринулся в комнату к закрытому ставнями окну. Рванув за ручку, он вырвал трухлявую раму, и дом наполнился грохотом ломающегося дерева и дребезгом стекла. Следующий порыв паники пришёлся на ставни, которые вылетели почти не сопротивляясь.

В следующую секунду Игорь был на нешироком балконе, который уходил за углы дома. Побежав налево, он стал искать место, где можно было бы спрыгнуть. Но высота пугала.

Добежав до конца балкона, он увидел дверь и, налетев на неё, оказался в комнате. Застыв на мгновение, Игорь остановил свой взор на залитом заходящим солнцем полу балкона, участок которого был виден через открытую дверь. Уже в следующий миг там показалась тень. Игорь бросился в другую комнату и через неё выскочил опять к лестничной площадке с "осьминогом".

Неожиданная догадка кольнула: дьявольский старик появился лишь после того... Игорь метнулся к растению и, раздвинув его стебли, выхватил горшок с черенком и толкнул его к противоположной стенке.

И всё резко изменилось: почувствовалось облегчение, словно в полутёмной комнате зажгли свет. А света действительно прибавилось, он проникал теперь через выломанное окно.

Заняв позицию у него, Игорь, с волнением озираясь по сторонам, ждал появления старика.

Пробежавшие несколько минут и царившая тишина, собрали бессвязные мысли во что-то разумное: "Этот старик с мачете был фантомом, которого породил этот странный "осьминог", отреагировав, таким образом, на мой эксперимент со вторым горшком. Но, скорей всего, это была галлюцинация".

Выдохнув с облегчением воздух, Игорь вышел на задний двор, и направился к своей лодке. В его походке чувствовалось эхо пережитого только что ужаса. Через несколько минут взревел мотор и романтик стал удаляться от острова. Но чем дальше отдалялся он, тем сильнее начинала вырисовываться в его сознании одна идея.

"Какая занятная вещь?" — думал романтик, поглядывая то и дело, на уменьшающийся вдали остров. Это какой-то феномен! Хотя, может случиться так, что всё это действительно лишь галлюцинации, которые могу испытывать я один?! Вот если бы проверить это ещё на ком-нибудь? Если странные ощущения и видения испытают помимо меня и другие "подопытные", то, будет не лишено смысла, забрать с собой этого "осьминога", и в дальнейшем организовать шоу или выгодно продать его.

Затащив лодку в гараж и занеся ключ Василию, Игорь направился в главный корпус санатория к Борису.

Тот был не мало удивлён, увидев своего гостя, который не собирался приезжать сегодня к нему. Игорь рассказал, когда они уединились в кабинет администратора, о своём романтическом путешествии и, об испытанных ощущениях в заброшенном доме. Борис был несколько шокирован поведанными ему переживаниями и самостоятельностью гостя, но особого значения всему этому не придал, — не придал потому, что Игорь ни слова не рассказал о старике с мачете.

* * *

Гость из Германии переночевал в санатории, на старом диване в "будуаре", как называл крохотную комнатушку Борис, в которую вела замаскированная в стене дверь. На следующее утро родственники вернулись вместе в Чебаркуль. По дороге Борис поведал, что ему звонили вчера друзья и пригласили обоих на вечеринку.

— Ты же знаешь Женьку? Он уезжает через пару-тройку дней за границу.

— Женька?! Куда?

— В Канаду. У него там какие-то родственники.

— А он знает, что я приехал?

— Теперь знает.

— Пойдём, конечно. Я не виделся с ним столько лет. Всё как нельзя кстати. А кто ещё будет?

— Вовка киоскёр, Сашка Белоножко, — помнишь их?

— Белоножко? А, это тот, что в милиции работал?

— Он самый. Он и сейчас там работает.

— Выходит такой же заносчивый?

— Такой же, но дружбу с нами поддерживает.

— А кто ещё?

— Сергей, женщины... я всех не знаю.

Проспав в домашних условиях пол дня, Борис и Игорь, ближе к вечеру, стали собираться на вечеринку. Борис оделся, не мудрствуя в тёмно-синие джинсы и в многоцветную рубашку тёмных расцветок. Игорь надел чёрные брюки, чёрную рубашку и чёрный галстук.

— Батюшки, Игорь! Никак на похороны собрался?! — воскликнула тётя Полина, увидев своего гостя во всём чёрном.

— Тёть Поль, с чёрным цветом никогда не прогадаешь. Он всегда в моде.

— Хорошо хоть волосы у тебя русые, а то бы был на чёрта похож. Волосы до плеч, одежда вся чёрная — это мода такая за границей, что ли?

— Да нет, как раз наоборот. Короткие волосы сейчас в моде. Просто я старомодный.

* * *

— О, какие люди! — воскликнул хозяин, встречая Бориса и Игоря. — Игорь, сколько ж лет мы с тобой не виделись?

— Я думаю — десять, — ответил Игорь, пожимая руку Евгения.

— Штрафную гостям, — встретил вошедших громогласным возгласом Сергей.

Гость из Германии, окинув компанию взглядом, вывел, что присутствующие представительницы слабого пола, были не старше двадцати пяти.

— Игорь! Иностранец чёртов, садись здесь, — пригласил сесть рядом Белоножко.

— Шурик! Моя милиция меня бережёт! Сажусь к тебе, — ответил Игорь, обходя стол.

Женя начал представлять своих гостей только что пришедшим: "Сергея ты, я думаю, не забыл, а рядом его Света, далее — Юрий и Галя, напротив известный тебе Александр Белоножко и его жена Алла. Борис, я знакомлю Игоря. Ты то, я надеюсь, всех знаешь?

— Да, да, конечно, — непринуждённо произнёс Борис.

— Игорь, Вольдемара, я думаю, тебе представлять не надо? Пойдём далее: Ольга, Елена, Семён и Катерина, а также моя пассия — Людмила. Осталось представить самого себя.

— Думаю, это будет излишним, — парировал Игорь.

Только что пришедшие уселись, получили столовые приборы, и застолье пошло своим чередом.

Через некоторый промежуток времени, когда все приняли на грудь граммов по двести, к гостю из Германии обратилась Лена:

— Игорь, если я правильно поняла из разговоров, то, ты здесь не был лет сто не меньше?

— Если выражаться фигурально, — да, — ответил "иностранец".

— И сколько дней ты уже здесь?

— Пятый.

— И как тебе у нас? Нравиться?

— Что-то да, что-то нет.

— Когда ты был в Чебаркуле последний раз?

— Хм, сразу точно и не ответишь. Думаю, лет двенадцать назад.

— Перемены заметны?

— О, ещё как! Но эти изменения не коснулись природы. Я тут успел погулять... один.

— И что?

— Что? Я обнаружил кое-что.

— Да? Что и где? — чуть изумилась Лена.

— Кое-что удивительное в безлюдном месте, — Игорь, широко раскрыв глаза, уставился на собеседницу.

— Ну-ка, ну-ка, что ты там рассказываешь? — навострил ухо Белоножко.

Игорь, насколько мог, заговорил непринуждённым тоном:

— Вчера Борис дежурил сутки, и я, от нечего делать, поехал в санаторий, взял там напрокат моторную лодку... — Игорь сделал искусственную паузу.

— Поехал рыбачить. И ничего не поймал! — прогрохотал Семён.

— Нет. Я поехал на моторке, но не рыбачить. Я пошёл в места, в которых не был со времён своего детства. Я побывал в той стороне Большого Кисегача, где Ильменский заповедник.

— Что тебя там привлекло? — спросил Белоножко.

— Я, по натуре, романтик, — начал пояснять Игорь, — и, естественно, те края, где я когда-то рыбачил с моим дедом, тянули меня. Но, более всего, меня заинтересовал остров, как его — Лесничий, — голоса компании стихли, и все обратили свой взор на Игоря.

— Мы накануне рыбачили недалеко, — нарушил паузу Борис. — Игоря заинтересовал остров с заброшенным домом. Ведь когда он там был в последний раз, точнее в тех краях, на острове не было никаких построек.

— Да, — продолжил Игорь, — и это показалось мне экзотикой. Ну, а так как Борис больше рыбак, чем романтик, я решил один сходить туда на моторке... чтобы спокойно походить по безлюдным местам хранящим тайну.

— Какую это тайну? — спросила уже изрядно захмелевшая Ольга.

— Ну, как бы это сформулировать? Просто, так сказать, тайну леса, тайну не исхоженных людьми мест. В Германии такого леса не найти.

— Это почему? — спросил Женя.

— Просто потому, что Германия перенаселена. И в немалой степени, способствует этому, я имею в виду уменьшение свободных площадей, политика государства: земли и так осталось с "гулькин нос", а они всё продолжают пропагандировать строительство собственных домов, а в городах низкорослых. Они экономят на лифтах.

— Это как? — перебил Игоря Белоножко.

— В Германии существует закон: если дом имеет более пяти этажей, то в этом доме обязательно должен быть лифт. А если до пяти, то лифт можно не встраивать. Вот они и строят "хрущёвки", как будто у них земли как в России.

— Мне кажется, что мы ушли в сторону, от первоначальной темы, — встряла в разговор Алла.

— А о чём, вернее, на какую тему был заведён разговор? — подала голос Людмила.

— Ой, ну да, — опомнился Игорь, — Я рассказывал о том, что побывал на самом большом из трёх островов. Был в заброшенном доме. В общем, насладился экзотикой, дикой природой. И что самое интересное, я обнаружил там... — он замолчал и потянулся за бутылкой, чтобы налить себе коньяка. Пока он манипулировал, вся компания смотрела молча на него. Налив, Игорь поднял рюмку.

— Что это с вами? — чуть удивился он.

— Ничего, — опомнился Александр Белоножко. — Просто ты заинтриговал нас своим похождением. Что ты там обнаружил?

— Я обнаружил там... нет, давайте сначала выпьем.

— Отличная идея! — прогремел Сергей. — Чего это мы все притихли? Сидим, а между тем трубы пересохли.

Возникшее, было, слабое напряжение спало. Все засуетились, выпивая и закусывая.

— Так и что же ты там нашёл? — опомнилась Лена.

— Нашёл и заметил одну странную... особенность, — продолжил Игорь. — В пустом доме я обнаружил два цветочных горшка. В одном, по виду, находится засохшая Daphne mezereum, а в другом лишь маленький пенёк от какого-то растения.

— А что это за... как её там? — ехидно спросила до сего момента молчавшая Катерина.

— Daphne mezereum — так называется растение, напоминающее кустик, которое похоже на то в заброшенном доме. Поэтому я его так и назвал.

— И что же странного ты там обнаружил?

— Странность в том, что я испытал различные состояния, отодвигая или пододвигая горшок с пеньком к Daphne.

— А что за состояния ты испытал? — спросила Галина, игравшая доселе в молчанку со своим Юрием.

— О, это был целый набор ощущений, — Игорь сделал театральную гримасу. — Скорее всего, я не ощутил всех возможных вариантов. Я попробовал лишь несколько положений.

— Ну, и...

— Ну что... я почувствовал: страх, депрессию, весёлость, опьянение, какое-то полусонное состояние.

— Здорово! — Воскликнула Катя. — А похожее на кайф было?

— Точно! Сейчас я вспомнил состояние расслабленности...

— Очень интересно, что это за цветочек там растёт? — сурово произнёс Белоножко.

— То, что он там растёт, вызывает большие сомнения. Эта, так сказать, Daphne mezereum стоит в тёмном месте и без всякой влаги. Этим то она и удивляет. Я горю желанием ещё раз побывать там, — Игорь обвёл глазами аудитоию.

— На что ты намекаешь? — спросил Женя.

— Не намекаю, а предлагаю провести на острове ночь, устроить там пикник.

— Здорово! — воскликнула Света.

— Я двумя руками за, — произнёс её дружок Сергей. Услышав это Игорь чуть расстроился, так как испытывал неприязнь к Сергею, который некогда обошёлся с ним нечестным образом.

Эта тема вызвала бурные дебаты.

— Вовка, а ты что всё молчишь? — спросил Борис своего давнего дружка.

— Не-е, — протянул Вольдемар. — Кругом вода, лес, комары. Нет, это не по мне.

Дискусия закончилась тем, что поехать на пикник изъявили желание десять человек из пятнадцати присутствующих. Белоножко отказал своей жене, сам же изьявив желание. Жена Евгения отказалась сама. Отказалась так же черезчур скромная пара Юрий и Галя, а так же Вольдемар.

"Две трети собрались поехать на остров. А сколько бы нашлось желающих, ели бы я рассказал о старике с мачете? — думал Игорь, поглядывая на соизволивших поискать приключений. — Если больше никто не передумает, нас будет десять человек. А такой компанией бояться старика не стоит, он скорее всего даже не покажется".

Поездку на остров наметили на завтра...

(продолжение следует)

Делирий М.

.