Еще не окончательно изгадились в памяти россиян старые добрые времена, когда вода была мокрее, рубль тверже, а водка мягче. В ту благословенно-наивную эпоху Большого театра, среднего образования и малой крови у каждого была своя советская гордость. У замоскворецких жителей такой своей советской гордостью был красавец райком партии, белой птицей раскинувший широкие крылья (восточное и западное) на Малых Воробьиных горах. В допотопные времена в этой трехэтажной жемчужине архитектуры с лепным порталом и мраморным портиком обитал известный московский самодур граф Шувалов, отправившийся в революционном 17-м году в вынужденное заграничное путешествие. В контрреволюционном 91-м, едва с московских мостовых были смыты поливальными машинами мазутные подтеки от ретировавшихся танков, в дверь наполовину опустевшего райкома вошел молодой американец в джинсовых шортах и в майке с надписью "The Party is over. Let's party!". Его сопровождали два крепкосложенных русских юриста с бритыми затылками, которые представили своего клиента как студента Йельского универститета Джимми Чувейло, правнука последнего из графьев Шуваловых. Мистер Чувейло прибыл на свою доисторическую родину (историческую он унаследовал от материнской "мишпухи") специально для того, чтобы заявить права на недвижимое наследство. Через два дня все необходимые бумаги были стремительно оформлены, и тотчас вслед за этим счастливый обладатель прадедушкиных богатств уступил их по договору купли-продажи Николаю Васильчикову, более известному как вор в законе Микола Первозванный, он же Коля Чемодан, который прославился на всю страну тем, что украл у предвыборной команды президента урну с денежными пожертвованиями избирателей. В тот же день с рюкзаком, под завязку набитым пачками банкнот, новорожденный американский миллионер покинул хлебосольную Русь, будучи твердо уверенным в том, что русские бандиты - самые гуманные бизнесмены в мире.

Новоявленные хозяева жизни сжалились над опальными слугами народа и уступили им за гроши чердак и подвал. Поближе к небесной канцелярии обосновались партийные идеологии коммунистического рая, а их юное подспорье с задорной присказкой "темнота - друг молодежи" переселилось в романтические катакомбы. Основную площадь графской усадьбы не лишенные чувства юмора братки сдали за хорошие деньги в аренду московскому представительству фирмы "Силикон графикс". Поскольку модное словечко "силикон" у россиян прочно ассоциируется с шаровидными протезами жриц закордонного шоу-бизнеса - Сабрины, Мадонны и Памелы Андерсен - за особнячком среди местных жителей закрепилось игривое прозвище "Сисикон".

Одним прекрасным весенним днем к фронтону Сисикона подрулили на черном Линкольне-Навигаторе уже известные читателю некто двое разительно несочетающейся комплекции. Бесцеремонно поставив широкий джип посреди проезжей части, они ввалились в предбанник и с ходу чуть не расшибли лбы о массивную стальную дверь. Справа в тесной будке за пуленепробиваемым стеклом скучал над кроссвордом дебелый охранник в мышино-бурой униформе с нашивкой "Охранный сервис Полкан".

- Эй, скворец, кто тут крышу держит? - почти дружелюбно пробасил крупный визитер.

- Демиурк. Три буквы, посередине "о"...

- Журнал "Крокодил"? - прогнусавил визитер помельче. - Тогда "лох".

- Почему? - поднял удивленные голубые глаза охранник.

- Приставка "деми" обозначает половинчатость. Значит, не урка, но под урку косит.

- Во как! Мудрено, - одной рукой охранник вписал три буквы, а другой почесал в затылке. - А вы из чьих будете?

- Про Петю Иволка слышал? - задали охраннику риторический вопрос. - Тогда открывай.

- Нет, ребята, - сокрушенно вздохнул тот. - Идите за мандатом к самому Первозванному.

Визитеры переглянулись.

- Так вы чего, леванутых пасете? Но пасаран, типа?

- Аран, но не пас, - залился охранник звонким смехом с прихрюкиванием, по-детски радуясь идиотскому каламбуру. - Салют-алейкум, камарадас! Вы бы так сразу и сказали, что к верным ленинцам, а то ведь у нас расклад простой: кто к нам с Петей Иволком, мы того Колей Чемоданом. А к вашим визави вход со двора.

- Алейкум ас-салют, - недовольно пробурчали визитеры, покидая охраняемый объект.

- Слушай, Мозга, а чего ты этому фофану про лохов впаривал? - спросил басистый, когда они усаживались в джип. - Лох он и есть лох, какие еще урки-демиурки?!

- Мелкий вопрос, - отмахнулся гнусавый. - Ты лучше скажи мне, Бутон, что будет, если Петя Иволк это дело с Первозванным-Чемоданом по понятиям не перетрет?

- Я знаю? - пожал плечами Бутон. - Беспонтовый беспредел будет.

- Ладно, посмотрим, как сказал один мой приятель. Кстати, слепой. Может, все стулья коммунякам отдали. Но это вряд ли. Поехали!

Утробно взревев, Навигатор радужно расплескал по солнечным лучам холодные весенние лужи и подкатил к обшарпанным тылам особняка. С его крыши свешивалась на стальных тросах строительная люлька - коммунистический лифт в поднебесный райком.

- Техника на грани уродства, - прокомментировал Мозга, трясясь на шаткой платформе.

- Зато виды какие, дорогая моя столица! - едва не прослезился Бутон, прищуриваясь на залитые солнцем мокрые от талого снега крыши соседних домов.

- Жми-и-и, - проскрипел Мозга зубами в ответ на ненавистные ему бандитские сентименты. - Жми на кнопку, а то выше крыши улетим.

Люлька остановилась перед ветхой фанерной дверью, на которой некий полуграмотный хулиган начертал синей шариковой ручкой странноватый слоган: "Пролитарии всех стран, соекупляйтесь!". В традиционном предбаннике Мозга с Бутоном увидели уже не охранника с пистолетом, а кучерявую дородную женщину в декольтированной фуфайке.

- Есть горячее желание "задрав штаны бежать за комсомолом", - весело подмигнул ей Мозга. - Где тут у вас в комсу записывают?

- На двух метрах под землей, - неприветливо оглядела женщина развязных молодых людей в дорогих кожаных плащах. - В подвал идите.

- Дуся, я тащуся! - прибалдел Бутон. - Все как при совке. Гоняют по этажам как блох по расческе.

В подвале озверевшие от бюрократии посетители обошлись без предисловий: с порога взяли за грудки вахтенного комсомольца, лысеющего мозгляка в потертом костюмчике.

- Где стулья???

- Нет, нет стульев, - прохрипел тот сдавленным горлом.

- А где они? Пропили, алкаши некодированные?

- Вы-вы-вы... выбросили, - всхлипнул комсомолец, заранее прощаясь с жизнью.

- Да вы чо?! Как выбросили? - Бутон от удивления ослабил хватку.

- Их ктопоровцы разломали, - пожаловался парень, одергивая смятый пиджак.

- Кто?

- У нас финансовый кризис. Мы помещение сдаем редакции газеты "К топору" под спортзал. Они тут каратэ разучивают. Груш им мало - на мебели упражняются.

Парень вытянул руку и приоткрыл дверь - изнутри донеслись глухие звуки ударов и боевые выкрики.

- Значит, фашиков дрессируете? Кружок вышивания свастикой? Черным по красному? Сколько было стульев? - строго спросил Мозга.

- Нам фирмачи всего десять штук отдали. Остальное у них осталось.

- И на какую свалку свезли порченое добро?

- Без понятия. Честное слово. Когда субботник был, весь мусор во дворе в кучу свалили. Вчера ее уборщики на машине свезли.

- Как они выглядели?

- У одного глаза косые и волосатая родинка на шее. Второй стройный и длинноногий, как певец Леонтьев в молодости.

- Идио-о-от! - взревел Мозга. - Ты что, у фрейданутого психиатра на исповеди?! Оставь при себе свои голубые мечты. Как стулья выглядели?

- Дубовые, с кожаными сидениями... кх... голубыми, извините за подробности, - смущенно пролепетал паренек.

- Наврал - не жилец, - сказал Бутон вместо "до свидания".

- Не горюй, - ободрил его Мозга, когда они вышли из подвала. - Узнаем, где эта гребаная помойка, и поднимем на ноги женский батальон из "Метрополя" - они так ее прочешут, что все найдут, до единой ножки. Девушки старательные... О, кстати о ножках... Гляди, какие коммунисточки!

Охотники за стульями задрали головы вверх, провожая взглядом поднимающиеся вверх на платформе две пары обтянутых полупрозрачными колготками ног под легкими плащиками.

- Отвернись, - дернула Катю Алиса, увидев внизу горящие глаза самолетных знакомых.

- Они нас не узнали? - Катя украдкой покосилась вниз.

- Кажется, нет. Садятся в авто... Уезжают... Ба-а-ай!

Девушки с облегченным вздохом проводили взглядом черный джип и зашли на чердак. На пустом секретарском столе возле входа одиноко белела записка: "Я в компьютерном зале". Они оглянулись по сторонам и увидели высокий жестяной ящик, по форме напоминающий гигантский сейф, на дверце которого алели нитрокраской напыленные через трафарет буквы "КЗ". Алиса деликатно постучала в дверь колечком на пальце, и из недр жестяной коробки раздалось дребезжащее "войдите". Внутри за компьютером сидела невзрачная женщина в кудряшках. На мониторе перед ней чернела траурная веб-страница, на которой сообщалось о трагической кончине Екатерины Альбертовны Деткиной. "Ага! - с радостью подумала Катя. - Значит, администратор Чертовых Куличек Валера Колпаков получил мое письмо и устроил Кадеткиной достойные похороны".

- Кто умер? - спросила она вслух.

- Кадеткина под машину попала.

- А кто это? - спросила Алиса. - Я не в курсах.

- Был один честный обозреватель. И не стало. Не иначе, покушение, - вздохнула женщина. - Подождите секунду, я отмечусь. Без соплей...

Она зашла в катину гостевую книгу и коротко написала, три раза шмыгнув носом: "Помним. Любим. Скорбим", - нажала на кнопку "OK", дождалась загрузки сообщения и про себя перечитала написанное. Губы ее при этом беззвучно шевелились, словно она посасывала невидимое эскимо.

- А что это у вас интернетчики в железном ящике сидят, как черти в табакерке? - бесцеремонно поинтересовалась дочь ИРАнского террориста.

- Чтоб такие как вы, молодые да ушлые, компьютер не уперли. У нас он один. Сисиконцы свой списанный пожертвовали. А вам, кстати, что надо? - спросила она неприветливо.

- Мы следопыты. Изучаем творчество крепостных мебельеров. У вас есть что-нибудь из знаменитого шуваловского гарнитура? - сделала честные глаза Алиса.

- Ладно врать-то! - разозлилась женщина. - Знаем мы таких следопыток! Небось, на антиквариате наварить хотите?

Катя протестующе замотала головой, но Алиса ее одернула и сделала смущенный вид:

- Угадали, мадам...

- За мадам - по мордам! - женщина затрясла в гневе кучеряшками. - Меня зовут товарищ Комиссаржуева.

- Извините, товарищ Комиссаржуева, - вмешалась Катя. - Нас интересуют старинные стулья.

- Мы отблагодарим, - добавила Алиса. - Если, конечно, у вас нет аллергии на хрустящие буржуазные фантики, так называемые "мани".

- Деньги только зверЯм не нужны, - вздохнула товарищ Комиссаржуева. - Коммунизм когда еще наступит при такой смене поколений... Но стульев больше нет.

- Как нет?! - спросили хором девушки.

- Сисиконцы надумали мебель сменить и все старье на "ебай" выставили, ну и мы свою рухлядь присовокупили, а то деньги на Интернет кончились. Провайдеры - худшие из буржуев. Всю кровь через розетку высосали!

- И кто купил?

- Этого нам не сказали. Проебайли мебелишку, денюжку получили, да и все. Вот один только предмет былой роскоши остался. - Женщина выразительно поерзала на добротном дубовом стуле с красной кожаной обивкой. - Будете брать?

- Сколько вы хотите?

- Двадцать долларов, - товарищ Комиссаржуева вперила в странных покупательниц большие и выпуклые, немигающие глаза.

- И не стыдно вам протягивать грабли к награбленному? Берите десять, пока на мне не проступили родимые пятна капитализма, - укоризненно покачала головой дочь экономных ирландских патриотов, доставая из сумочки новенькую купюру.

- По рукам! - поспешно согласилась товарищ Комиссаржуева, уловив носом тонкий денежный запах.

- А много таких стульев было? - спросила Катя.

- Много, девоньки, - вздохнула коммунарка, пряча банкноту куда-то под подол просторной юбки. - Штук пятьдесят. Или больше.

Девушки забрали стул, наскоро попрощались и вышли. Алиса расчистила носком туфли платформу от окурков, аккуратно установила стул посередине и звонко провозгласила:

- Поздравляю сестер О'Коннор-Макдугл с рождением первенца! Это радостное событие произошло... - она взглянула на часики, - без четверти три. Без пятнадцати пятнадцать! Даже нет, без четырнадцати пятнадцать! Это так символично, господа! Так трогательно! - она расцеловала Катю в обе щеки. - Как я счастлива, сестра моя родная!

В тот же вечер в номере люкс отеля "Балчуг-Кемпински" под брызги шампанского состоялось торжественное вскрытие первенца. Первый блин вышел пустым ватным комом.

- Не горюй, сестрица Катенушка, - сказала Василиса Хаттабовна, отчаянно опрокидывая в рот пенистые остатки из бутылки. - Завтра прикупим "ноутбук", подключимся к сетке, выловим в ней знатного хакерка и "ебай" на раз расколем. А теперь баиньки!

Алиса быстро разделась и прыгнула на свою кровать, а Катя, не снимая одежды, откинула покрывало, сдернула простыню и стала внимательно разглядывать матрас, задумчиво взяв себя рукой за подбородок.

- Ты что, брезгуешь? - удивилась Алиса. - Здесь каждый день белье меняют. Это тебе не "общажка"!

- Я, между прочим, жила в женском общежитии, - с достоинством ответила Катя.

- Не поняла намека!

- Как тебе сказать, - смутилась Катя. - В общем, у меня комплекс такой... гостиничный.

- Гостиничный комплекс? - удивленно переспросила Алиса. - В каком это смысле?

- Мне мама в детстве говорила, что если мужское молочко попадет на какую-нибудь вещь, например матрас, то у этой вещи будут детки. Матрасята...

- Мужское молочко?! - Алиса украдкой закусила край одеяла, чтобы не прыснуть смехом.

- Ну, это мама так называла, когда я маленькой была. А теперь у меня в гостиничной постели такое чувство, будто я в семейном склепе или на братской могиле сплю.

Лицо Алисы подозрительно вытянулось.

следующая глава >>>